Возможно, он раньше был на военной службе и сражался в презренных землях Куш или Речену. Глубокий шрам пересекает его лоб и всю левую половину лица, делая лицо отталкивающим и страшным.
Аба нахмурился, узнав о намерении скульптора.
– Тени – моя лучшая ткачиха! – сказал он, слегка повысив голос.
– Но она моя мать! – в тон ему ответил Тутмос.
– Конечно, конечно! – подавив недовольство, продолжал Аба. – Мать главного скульптора царя не должна больше сидеть за ткацким станком. А Эсе ты тоже собираешься забрать с собой? Прекрасную Эсе?
Тутмос уже давно с удовлетворением отметил, что его племянница красива. Но то, что подобное наблюдение сделал и этот тип, да еще высказал его таким тоном, наполнило душу Тутмоса отвращением к Абе.
– Да, ребенка моей сестры я тоже возьму с собой! (Он умышленно сказал «ребенок», а не «дочь».) Но, к сожалению, – добавил он, – не сейчас. Мне предстоит еще подняться выше по реке до каменоломен, а на обратном пути я заберу отсюда мать и племянницу. Тебе же, Аба, придется на это время принять их в свой дом как гостей и обращаться с ними, как с моими родственниками!
Во время всего дальнейшего путешествия мучительное беспокойство не покидало Тутмоса. Поэтому в каменоломнях Хену он почти не задерживался. Отметил лишь те глыбы песчаника, которые следовало отколоть. Он оставил здесь два корабля и попросил людей не жалеть сил, пообещав большое вознаграждение по окончании работ. Сам же скульптор через несколько дней на третьем корабле отплыл дальше на юг, туда, где огромные скалы сдавили реку с обеих сторон. В этом месте, где воды реки входили в страну Кемет, добывали самый лучший гранит, который только можно было найти.
Здесь Тутмосу повезло. На острове посреди реки лежало множество каменных глыб серого, розового и черного гранита, уже готовых к отгрузке. Они предназначались для постройки одного из храмов Амона. Но так как в честь Амона уже перестали строить, этими камнями больше никто не интересовался и начальник каменоломен уступил их Тутмосу. Это сберегло много недель, и тем не менее Тутмос заставляет людей работать в крайнем напряжении. Ему кажется, что все идет недостаточно быстро, и ко всему он сам прикладывает руки, хотя это совсем не пристало его высокому положению и роняло его достоинство в глазах рабочих!
– Ка Тутмоса подгоняет его! – говорил капитан корабля Гем, руководивший доставкой и погрузкой камня.
Так Тутмосу удалось сильно сократить пребывание в гранитных каменоломнях.
– А ты не хочешь оставить здесь память о себе, – спросил у скульптора надсмотрщик, когда увидел, что тот уже готов отправиться в обратный путь, как это сделал Бак, сын Мены, когда приезжал сюда два года назад?
Тутмос попросил показать ему то место, где Бак оставил надпись. Здесь он обнаружил изображение Эхнатона, сидящего на троне. Рядом с его титулами, именами и пожеланиями долголетия было начертано и обращение к Атону:
О живой солнечный диск,
Великий праздниками Сед,
Владыка неба, владыка земли,
Владыка всего, что объемлешь ты,
Атон, владыка «Дома Атона» в Ахетатоне.
А около изображения Бака Тутмос прочитал:
«Воздание хвалы владыке Обеих Земель, лобызание земли перед Ваэнра, которое совершает руководитель работ в „Красной горе“, поборник учения самого Его величества, начальник скульпторов самых больших памятников царя в „Доме Атона“ в Ахетатоне, Бак, сын начальника скульпторов Мены, рожденный владычицей дома Раи из Северного Она».
«Как это прекрасно, – подумал Тутмос, – оставить память не только о себе, но и о своих родителях! Как был бы доволен мой отец, если бы его имя продолжало жить, в то время как имя Амона уничтожено повсюду! Конечно, стоило бы сделать подобную надпись, чтобы через тысячелетия можно было прочесть: „Здесь работал Тутмос – сын Руи и Тени, главный скульптор царя Ваэнра, единственного сына Атона!“»
Но для этого надо время. А что же будет тогда с Эсе, прекрасной Эсе? Неужели я заставлю ее ждать? Тутмос вспоминает голос Абы, его подленький смех, и сердце его сжимается.
«Нет», – решает он и, повернувшись к надсмотрщику каменоломни, говорит:
– Очень любезно с твоей стороны, что ты показал мне эту надпись, но я не могу последовать примеру Бака. Я не могу слишком долго здесь задерживаться.
Обратное путешествие в Хену прошло гладко. Но в каменоломнях Хену работы еще не были закончены – не отбито большинство каменных глыб, которые отобрал Тутмос. А в конце концов, какое это имело значение? Разве для продолжения работ необходимо присутствие Тутмоса? Разве корабли, груженные песчаником, не доберутся до Ахетатона сами? Итак, он может с грузом гранита отплыть пораньше.
Тутмос посвятил Гема в свои планы и встретил с его стороны полную поддержку. Гем назвал капитанов двух других кораблей отважными и надежными людьми, что еще больше укрепило решение Тутмоса немедленно плыть дальше.
Оставалось еще часа два до полудня. Если они сделают только короткую остановку в Оне, им дотемна удастся миновать бывшую столицу царей. Тутмос умышленно не хотел там останавливаться. Он стремился скорее достичь Ахетатона, своего дома, который наконец-то станет ему по-настоящему родным.
Аба был изумлен, даже растерян, когда Тутмос предстал перед ним.
После обычного приветствия, он довольно недружелюбно сказал:
– Я совсем не ожидал, что ты так быстро вернешься.
Тутмос натянуто улыбнулся:
– Это даже лучше: тебе не пришлось готовить встречу для меня! Я не собираюсь надолго задерживаться здесь, заберу лишь моих родных и двинусь дальше.
– Да, насчет твоих родных… Видишь ли, тут вот какое дело. Я надеюсь, что у тебя есть грамота, разрешающая их забрать. Если я даже поверю, что ты главный скульптор царя, то ты не должен забывать, что обе женщины не моя собственность, а принадлежат царю, чьи владения я охраняю. И если мне придется отвечать..
– Кому тебе придется отвечать? – раздраженно спросил Тутмос.
– Ну, например. Май, старшему управителю всех угодий царя! Если бы ты привез от него грамоту…
– Но неужели ты не мог сказать мне об этом раньше? – взорвался молодой скульптор. – Мне не составило бы большого труда сразу же послать своего человека в Ахетатон, и он уже давно вернулся бы обратно и привез грамоту от Май.
Тутмос возбужденно ходил по комнате. В каменоломнях все прошло гладко, и он даже не предполагал, что здесь ему придется столкнуться с препятствиями. (А может быть, все-таки в глубине души он этого боялся?)
Аба подождал, пока гость немного успокоится, а потом сказал в примирительном тоне:
– Может быть, удастся найти какое-нибудь обоюдное решение. Я, пожалуй, смогу позволить тебе увезти мать. А за Эсе ты сможешь приехать в другой раз, когда Май даст тебе грамоту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
Аба нахмурился, узнав о намерении скульптора.
– Тени – моя лучшая ткачиха! – сказал он, слегка повысив голос.
– Но она моя мать! – в тон ему ответил Тутмос.
– Конечно, конечно! – подавив недовольство, продолжал Аба. – Мать главного скульптора царя не должна больше сидеть за ткацким станком. А Эсе ты тоже собираешься забрать с собой? Прекрасную Эсе?
Тутмос уже давно с удовлетворением отметил, что его племянница красива. Но то, что подобное наблюдение сделал и этот тип, да еще высказал его таким тоном, наполнило душу Тутмоса отвращением к Абе.
– Да, ребенка моей сестры я тоже возьму с собой! (Он умышленно сказал «ребенок», а не «дочь».) Но, к сожалению, – добавил он, – не сейчас. Мне предстоит еще подняться выше по реке до каменоломен, а на обратном пути я заберу отсюда мать и племянницу. Тебе же, Аба, придется на это время принять их в свой дом как гостей и обращаться с ними, как с моими родственниками!
Во время всего дальнейшего путешествия мучительное беспокойство не покидало Тутмоса. Поэтому в каменоломнях Хену он почти не задерживался. Отметил лишь те глыбы песчаника, которые следовало отколоть. Он оставил здесь два корабля и попросил людей не жалеть сил, пообещав большое вознаграждение по окончании работ. Сам же скульптор через несколько дней на третьем корабле отплыл дальше на юг, туда, где огромные скалы сдавили реку с обеих сторон. В этом месте, где воды реки входили в страну Кемет, добывали самый лучший гранит, который только можно было найти.
Здесь Тутмосу повезло. На острове посреди реки лежало множество каменных глыб серого, розового и черного гранита, уже готовых к отгрузке. Они предназначались для постройки одного из храмов Амона. Но так как в честь Амона уже перестали строить, этими камнями больше никто не интересовался и начальник каменоломен уступил их Тутмосу. Это сберегло много недель, и тем не менее Тутмос заставляет людей работать в крайнем напряжении. Ему кажется, что все идет недостаточно быстро, и ко всему он сам прикладывает руки, хотя это совсем не пристало его высокому положению и роняло его достоинство в глазах рабочих!
– Ка Тутмоса подгоняет его! – говорил капитан корабля Гем, руководивший доставкой и погрузкой камня.
Так Тутмосу удалось сильно сократить пребывание в гранитных каменоломнях.
– А ты не хочешь оставить здесь память о себе, – спросил у скульптора надсмотрщик, когда увидел, что тот уже готов отправиться в обратный путь, как это сделал Бак, сын Мены, когда приезжал сюда два года назад?
Тутмос попросил показать ему то место, где Бак оставил надпись. Здесь он обнаружил изображение Эхнатона, сидящего на троне. Рядом с его титулами, именами и пожеланиями долголетия было начертано и обращение к Атону:
О живой солнечный диск,
Великий праздниками Сед,
Владыка неба, владыка земли,
Владыка всего, что объемлешь ты,
Атон, владыка «Дома Атона» в Ахетатоне.
А около изображения Бака Тутмос прочитал:
«Воздание хвалы владыке Обеих Земель, лобызание земли перед Ваэнра, которое совершает руководитель работ в „Красной горе“, поборник учения самого Его величества, начальник скульпторов самых больших памятников царя в „Доме Атона“ в Ахетатоне, Бак, сын начальника скульпторов Мены, рожденный владычицей дома Раи из Северного Она».
«Как это прекрасно, – подумал Тутмос, – оставить память не только о себе, но и о своих родителях! Как был бы доволен мой отец, если бы его имя продолжало жить, в то время как имя Амона уничтожено повсюду! Конечно, стоило бы сделать подобную надпись, чтобы через тысячелетия можно было прочесть: „Здесь работал Тутмос – сын Руи и Тени, главный скульптор царя Ваэнра, единственного сына Атона!“»
Но для этого надо время. А что же будет тогда с Эсе, прекрасной Эсе? Неужели я заставлю ее ждать? Тутмос вспоминает голос Абы, его подленький смех, и сердце его сжимается.
«Нет», – решает он и, повернувшись к надсмотрщику каменоломни, говорит:
– Очень любезно с твоей стороны, что ты показал мне эту надпись, но я не могу последовать примеру Бака. Я не могу слишком долго здесь задерживаться.
Обратное путешествие в Хену прошло гладко. Но в каменоломнях Хену работы еще не были закончены – не отбито большинство каменных глыб, которые отобрал Тутмос. А в конце концов, какое это имело значение? Разве для продолжения работ необходимо присутствие Тутмоса? Разве корабли, груженные песчаником, не доберутся до Ахетатона сами? Итак, он может с грузом гранита отплыть пораньше.
Тутмос посвятил Гема в свои планы и встретил с его стороны полную поддержку. Гем назвал капитанов двух других кораблей отважными и надежными людьми, что еще больше укрепило решение Тутмоса немедленно плыть дальше.
Оставалось еще часа два до полудня. Если они сделают только короткую остановку в Оне, им дотемна удастся миновать бывшую столицу царей. Тутмос умышленно не хотел там останавливаться. Он стремился скорее достичь Ахетатона, своего дома, который наконец-то станет ему по-настоящему родным.
Аба был изумлен, даже растерян, когда Тутмос предстал перед ним.
После обычного приветствия, он довольно недружелюбно сказал:
– Я совсем не ожидал, что ты так быстро вернешься.
Тутмос натянуто улыбнулся:
– Это даже лучше: тебе не пришлось готовить встречу для меня! Я не собираюсь надолго задерживаться здесь, заберу лишь моих родных и двинусь дальше.
– Да, насчет твоих родных… Видишь ли, тут вот какое дело. Я надеюсь, что у тебя есть грамота, разрешающая их забрать. Если я даже поверю, что ты главный скульптор царя, то ты не должен забывать, что обе женщины не моя собственность, а принадлежат царю, чьи владения я охраняю. И если мне придется отвечать..
– Кому тебе придется отвечать? – раздраженно спросил Тутмос.
– Ну, например. Май, старшему управителю всех угодий царя! Если бы ты привез от него грамоту…
– Но неужели ты не мог сказать мне об этом раньше? – взорвался молодой скульптор. – Мне не составило бы большого труда сразу же послать своего человека в Ахетатон, и он уже давно вернулся бы обратно и привез грамоту от Май.
Тутмос возбужденно ходил по комнате. В каменоломнях все прошло гладко, и он даже не предполагал, что здесь ему придется столкнуться с препятствиями. (А может быть, все-таки в глубине души он этого боялся?)
Аба подождал, пока гость немного успокоится, а потом сказал в примирительном тоне:
– Может быть, удастся найти какое-нибудь обоюдное решение. Я, пожалуй, смогу позволить тебе увезти мать. А за Эсе ты сможешь приехать в другой раз, когда Май даст тебе грамоту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65