Пламя вспыхнуло в сердце юноши. Неужели он предстанет перед ликом царя… сына Атона… перед ликом Доброго бога? Тутмос крепко сжал руку друга.
– А ты, Ипу… ты тоже пойдешь вместе со всеми? Губы Ипу расплылись в улыбке.
– Конечно, я тоже там буду! И нечего бояться! Ва-энра очень приветлив! Ну, а царица Нефертити… ну ты сам увидишь!
Лодки были уже приготовлены, чтобы перевезти главного скульптора вместе с его людьми на ту сторону реки. Царский дворец находился на западном берегу, в южной части города. Несмотря на попутный ветер, им долго пришлось бороться с течением, прежде чем удалось достичь цели.
Царь не вышел на балкон, как обычно бывало раньше. Широкие двустворчатые двери открылись и пропустили вошедших. Они шли через помещение, своды которого поддерживались колоннами, а стены были украшены фризом с изображениями уреев, змей-охранительниц царя.
– Не разглядывай стен! – прошептал Ипу Тутмосу. – Лучше посмотри на пол, по которому идешь!
О да! Каменный пол живет, переливаясь всеми цветами радуги. На нем изображены заросли папируса, из которых вылетают утки. Рядом прыгают газели. Большие павианы на вершине холма молитвенно простирают свои руки в сторону первых лучей солнца. В самом большом зале по дорожке, идущей от широкого портала до трона, изображены закованные в кандалы люди – кушиты, ливийцы, кочевники пустыни.
– Это царская дорога, – снова шепчет Ипу. – Никто не вправе ступить на нее, кроме царствующей четы.
Через маленькую дверь возле царского портала они проходят в зал. Трон пока пуст. Только безмолвные меджаи, черные телохранители царя, стоят вдоль стен.
Но вот из широкой двустворчатой двери появляются глашатаи, и все присутствующие в зале падают ниц. Тутмос, охваченный общим порывом, едва отваживается дышать, боится поднять глаза, застыв в оцепенении. Внезапно юноша ощущает прикосновение чьей-то руки. Он испуганно вздрагивает и видит, что все остальные уже поднялись на ноги. Тутмос быстро встает с пола, чувствуя на себе взгляд царя.
– Я собрал вас здесь, люди, – начал царь свою речь, – чтобы дать вам новые поручения. Вы уже почти закончили солнечный храм нашего бога. Но не только в этом городе – который отныне будет называться не городом Амона, ибо я назвал его «Город воссияния Атона», – должны быть воздвигнуты храмы в честь бога солнца Атона! То же будет и в других городах! Прежде всего в Северном Оне, где во все времена поклонялись Ра! И в таких городах, как Меннефер и Шмун. Даже в чужих землях, таких как Куш и Речену, я воздвигну храмы в честь Атона, чтобы ему поклонялись и там. И вас, которые постигли его священный образ, поняли, что бог не животное и не человек, но что он сила, что он благодать, что лучи его объемлют все страны вплоть до пределов земли, вас, которые умеют изображать бога в его истинном облике как солнечный диск, чьи руки-лучи даровали жизнь его сыну, в котором он воплощается, вас пошлю я распространять то, что вы постигли, рассказать то, что вы слышали, изображать то, что вы видели.
Но это только начало. Настанет время, когда не будет такого города, где бы не воздавалась хвала тому, кто даровал жизнь. Возрадуются люди, когда они постигнут истинную сущность бога и приобщатся к его благодати. Да живет Ра-Хорахти, ликующий на небосклоне, в имени своем как Шу, который и есть Атон!
Как только царь окончил свою речь, в зале воцарилась благоговейная тишина. Все молчали. Наконец заговорил Рамосе, занимавший должность верховного сановника. Он стоял рядом с царским троном.
– Ты единственный у Атона, о повелитель, кому известны его замыслы! Ты можешь сдвинуть горы. Страх перед тобой переполняет недра этих гор, как и сердца народа. Горы повинуются тебе, и люди послушны тебе!
«А как же жрецы Амона? – подумал Тутмос. – Неужели они будут спокойно смотреть, как их бог все больше и больше теряет свое могущество? А может быть, они свершат то „чудо“, которое вернет им прежнюю власть?»
Какой-то внутренний голос шепнул Тутмосу: «Скажи все, что ты знаешь! Скажи то, что ты случайно услышал!» Но Тутмос не мог даже раскрыть рта.
Снова все пали ниц перед царем. Но когда все опять поднялись, Тутмос продолжал лежать на полу. Ипу тихонько подтолкнул юношу ногой, но он даже не пошевельнулся. В зале возникло замешательство. Царь делает жест одному из своих слуг. Тот приподнимает лежащего юношу за плечи и держит, пока Тутмос не приходит в себя.
Он слышит голос царя:
– Ты хочешь сказать мне что-нибудь?
– Свершится чудо! – воскликнул Тутмос. – Оно произойдет во время праздника Опет!
– Какое может быть чудо во время праздника Опет? Что ты говоришь, человек? Мертвые изваяния не могут творить чудес, даже если они сделаны из золота!
– Не изваяния совершат это чудо, а жрецы, которые их понесут!
Тутмос заметил, как тень испуга пробежала по лицу царицы. «Лицо совсем девичье, – подумал Тутмос, – а рот такой нежный, как у матери». Однако царь не дал ему времени взглянуть на лицо Нефертити глазами скульптора.
– Ты останешься здесь, – повелительным тоном произнес царь.
Когда зал опустел, он вновь обратился к юноше:
– Ну, а теперь расскажи мне все, что ты знаешь!
Что произошло бы в день славного праздника Опет, который отмечали каждый год, если бы царь не приказал держать ворота храма Амона закрытыми? Этого Тутмос не знал! До его ушей долетали лишь противоречивые слухи. Ему самому не удалось выйти из мастерской. Царь издал строжайший указ: все ремесленники должны были работать в этот день так же, как и в любой другой. А Бак, в свою очередь, строго следил, чтобы все его мастера были на месте. Тутмос, пожалуй, был бы последним из тех, кто осмелился бы нарушить этот приказ. Слишком глубока была его вера в Атона, посылающего на землю благодать, доброго бога, целиком покорившего его сердце. Атону обязан он исчезновением тоски, мучившей его с тех пор, как он начал задумываться о своей дальнейшей судьбе.
Как можно бороться против Атона! Он не представлял себе, чтобы человек, познавший этого бога, мог не проникнуться к нему глубокой любовью.
И все же не обошлось без столкновений. Улицы не были пусты, как этого хотел царь. Перед воротами храма Амона собралась целая толпа людей, которые стояли долгие часы, не желая расходиться.
Правда ли, что царские воины сорвали флаги с мачт? Болтают, что в конце концов толпа сломала ворота и ворвалась внутрь святилища, чтобы вызвать жрецов. Правда ли, что Интеф исчез вместе с изваянием своего бога? Говорят, что только бледный и трясущийся Небамун вышел во двор навстречу толпе и обратился к людям с просьбой не оглашать своими криками храм. Он сказал, что бог вернется обратно, когда наступит время! В ответ на это Джхути набросился на Небамуна с криками!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65