Он с людьми не умеет работать, единоличник, поэтому его из Нахичеванского училища поперли. Какой из него командир, я бы ему даже взвод не доверил.
– Как ты излагаешь, а! – восхитился Виталик. – Прямо-таки Цицерон. Почему я тебя раньше об этом не спросил? Ведь со вчерашнего дня мучаюсь.
– Напрасно, хотя что с тебя взять, несмышленыша…
– Но-но, полегче. Подумаешь, раз в жизни что-то толковое выдал.
Али лишь снисходительно хмыкнул. Виталик сказал, переводя разговор:
– Ермаков опять первое место занял без боя, он девяносто килограмм весит.
Али повернул голову и посмотрел на огромного, свирепого вида прыщавого детину, всаживающего пудовые кулаки в боксерский мешок.
– Везет же некоторым, – ревниво сказал он.
Али сам пару раз участвовал в каких-то пустяковых соревнованиях, на первенствах профессиональных технических училищ, и едва жив остался, а Ермаков, такой же дилетант в боксе, как и он, постоянно занимал призовые места без боя, поскольку в его тяжеловесной категории он был один такой, противников не находилось. Выйдет на ринг, потопчется минуту, пока судья для порядка выкликает для него несущественного противника, а затем, под общий смех, уходит чемпионом.
– Пойдем на улицу, – сказал Виталик, – надоело, да и потом здесь воняет.
– Ну пойдем, – согласился Али.
Они вышли из спортзала, спустились по лестнице и, выйдя на плац, не сговариваясь, направились на футбольное поле, где со стороны мастерских стояли лавочки для зрителей.
– Посмотри, – сказал Али, – вон Ислам сидит.
– Вижу, – ответил Виталик, – только я не понимаю, почему он в одиночестве сидит. Где еще две мировые религии? Хотя христианство представлено в моем лице, пусть и половинчатое. А вот где нам еврея взять?
Али кашлянул. Виталик недоуменно посмотрел на него.
– Что ты хочешь этим сказать, сынок?
– Я не совсем лезгин, я тат, горский еврей. Потомок древних хазар.
– Вот так номер, – развеселился Виталик, – значит, у нас полный порядок.
Виталик Маленький стоял на своем посту, держа в поле зрения автобусную остановку, недалеко от стеклянного кафе, которое всегда сводило Али с ума своими запахами, и с замиранием сердца следил за подъезжающими автобусами. Как он ни старался предугадать поведение Джульетты, ничего не получалось. Когда она вышла из автобуса, Виталик подобрался и изобразил жалобную улыбку, как можно жалостливей. Надо было голову бинтом перевязать, мелькнула в голове запоздалая мысль. Джульетта прошла мимо, словно он был пустым местом. Виталик вздохнул и поплелся следом.
– Не надо за мной ходить, – не оборачиваясь, сказала девушка, – видеть тебя не хочу.
– А ты меня не видишь, – резонно ответил Виталик, – я же сзади иду.
– Остряк-самоучка, – все так же не оборачиваясь, констатировала девушка.
– А что я такого сделал? – возмущенно.
– На Рубене живого места нет, вся физиономия синяя. Ты его так избил, будто он не брат мой, а враг. А еще говорил, что ты меня любишь. Врал?
– Почему врал, я же говорил, что тебя люблю, а не его.
– Перестань острить.
– Хорошо, не буду.
– Ты устроил ему западню.
Во-первых, в западню попали мы, нас было четверо, а братуха твой привел целую футбольную команду, одиннадцать человек. Я оказался меж двух огней; если ты помнишь, предупредил, чтобы Рубен не ходил один, из-за тебя я предал своих друзей, мы еле ноги унесли.
– Значит, это я виновата во всем? – раздраженным голосом спросила Джульетта, она даже остановилась и повернулась к нему лицом.
– Нет, – быстро ответил Виталик, – я этого не говорил, во всем виноват я, давай помиримся.
Девушка, сжав губы, сложила кукиш, сунула ему под нос, повернулась и пошла. Виталик тут же последовал за ней.
– С чего ты взяла, что это я отделал твоего брата, я даже его в лицо не знаю.
– Зато он тебя узнал.
– Откуда?
– Под фонарем ты стоял, в качестве живца?
– Ну да, – признался, – только про живца это обидно.
– Как есть, и хватит за мной таскаться. Рубен на голубятне торчит, еще одной драки не хватало. И, кстати говоря, поездка на БАМ в качестве свадебного путешествия меня не устраивает.
Поравнялись с домом Джульетты, и девушка ускорила шаг. Виталик тяжело вздохнул и поплелся в общежитие.
– Вон идет наш Ромео, – сказал Али. Он сунул два пальца в рот и издал короткий свист.
Ромео, то есть Виталик, задумчиво вышагивающий вдоль забора, поднял голову и увидел Али, машущего рукой. Изменил направление и тем же аллюром ступил на футбольное поле. Отсчитав полсотни шагов, остановился у лавочки, на которой сидела вся троица.
– Гамарджоба, – приветствовал он честную компанию.
Салам аллейкум, – ответствовал Виталик Большой.
Барев, – сказал Али.
– Здоровеньки булы, – ответил Ислам. Виталик Большой спросил у Виталика Маленького:
– Чувак, ты случайно не кришнаит, а то нам для комплекта буддизма не хватает?
– У меня мама молоканка, – нехотя ответил Виталик.
– Это ничего, сектанты тоже имеют право на представительство, – добродушно заметил Виталик Большой.
Виталик Маленький сел рядом, поднял прутик, лежавший под ногами, и принялся чертить перед собой геометрические фигуры. Молчали минут десять под гомон воробьев, чирикающих на кронах акаций.
– Как идет процесс примирения? – наконец спросил Ислам.
Виталик пожал плечами, полез в карман, достал пачку «Авроры», закурил и стал сплевывать табачинки, налипшие на губы.
– Понятно, – сказал Ислам, – вопросов больше не имею.
Али, немилосердно фальшивя, стал насвистывать мелодию арии «Сердце красавиц склонно к измене». Виталик Маленький некоторое время поглядывал на него искоса, затем, не выдержал:
– Икар долетался, а ты досвистишься. Обращаясь к Исламу, Али возмущенно сказал:
– Задирается. Кажется, ему жить надоело.
– Джентльмены, – строго обратился к ним Виталик Большой, – глупо ссориться перед лицом общего врага, он только этого и ждет, чтобы схавать нас поодиночке.
– Скажи спасибо общему врагу, – буркнул Али. – Неблагодарный, еще из-за него вчера жизнью рисковал.
– Надежда есть вообще? – спросил Виталик Большой.
Поскольку Виталик Маленький молчал, Ислам ответил за него:
– Надежда всегда есть.
– Я вам расскажу поучительную историю, – изрек Али. – Вот я встречался с девушкой, Надежда ее звали…
– Ладно врать, -• перебил его Виталик Большой, – с девушкой он встречался, с Эльзой, наверное?
Али обиженно замолчал и снова стал насвистывать, на этот раз мотив мейхана.
– Ну и че дальше было? – через минуту спросил Виталик Большой.
– Да пошел ты, – сказал Али и вполголоса, отбивая ладонями по коленке такт, запел:
Моего места Маштаганский селений
Общежител четвертый отделений
Если будет земилетиресений
Пириходи ко мне в отделений.
Оборвав песню, заметил:
– Эльза, к вашему сведению, со мной не здоровается, потому что я обещал прийти к ней вечером и не пришел, из-за вас, между прочим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
– Как ты излагаешь, а! – восхитился Виталик. – Прямо-таки Цицерон. Почему я тебя раньше об этом не спросил? Ведь со вчерашнего дня мучаюсь.
– Напрасно, хотя что с тебя взять, несмышленыша…
– Но-но, полегче. Подумаешь, раз в жизни что-то толковое выдал.
Али лишь снисходительно хмыкнул. Виталик сказал, переводя разговор:
– Ермаков опять первое место занял без боя, он девяносто килограмм весит.
Али повернул голову и посмотрел на огромного, свирепого вида прыщавого детину, всаживающего пудовые кулаки в боксерский мешок.
– Везет же некоторым, – ревниво сказал он.
Али сам пару раз участвовал в каких-то пустяковых соревнованиях, на первенствах профессиональных технических училищ, и едва жив остался, а Ермаков, такой же дилетант в боксе, как и он, постоянно занимал призовые места без боя, поскольку в его тяжеловесной категории он был один такой, противников не находилось. Выйдет на ринг, потопчется минуту, пока судья для порядка выкликает для него несущественного противника, а затем, под общий смех, уходит чемпионом.
– Пойдем на улицу, – сказал Виталик, – надоело, да и потом здесь воняет.
– Ну пойдем, – согласился Али.
Они вышли из спортзала, спустились по лестнице и, выйдя на плац, не сговариваясь, направились на футбольное поле, где со стороны мастерских стояли лавочки для зрителей.
– Посмотри, – сказал Али, – вон Ислам сидит.
– Вижу, – ответил Виталик, – только я не понимаю, почему он в одиночестве сидит. Где еще две мировые религии? Хотя христианство представлено в моем лице, пусть и половинчатое. А вот где нам еврея взять?
Али кашлянул. Виталик недоуменно посмотрел на него.
– Что ты хочешь этим сказать, сынок?
– Я не совсем лезгин, я тат, горский еврей. Потомок древних хазар.
– Вот так номер, – развеселился Виталик, – значит, у нас полный порядок.
Виталик Маленький стоял на своем посту, держа в поле зрения автобусную остановку, недалеко от стеклянного кафе, которое всегда сводило Али с ума своими запахами, и с замиранием сердца следил за подъезжающими автобусами. Как он ни старался предугадать поведение Джульетты, ничего не получалось. Когда она вышла из автобуса, Виталик подобрался и изобразил жалобную улыбку, как можно жалостливей. Надо было голову бинтом перевязать, мелькнула в голове запоздалая мысль. Джульетта прошла мимо, словно он был пустым местом. Виталик вздохнул и поплелся следом.
– Не надо за мной ходить, – не оборачиваясь, сказала девушка, – видеть тебя не хочу.
– А ты меня не видишь, – резонно ответил Виталик, – я же сзади иду.
– Остряк-самоучка, – все так же не оборачиваясь, констатировала девушка.
– А что я такого сделал? – возмущенно.
– На Рубене живого места нет, вся физиономия синяя. Ты его так избил, будто он не брат мой, а враг. А еще говорил, что ты меня любишь. Врал?
– Почему врал, я же говорил, что тебя люблю, а не его.
– Перестань острить.
– Хорошо, не буду.
– Ты устроил ему западню.
Во-первых, в западню попали мы, нас было четверо, а братуха твой привел целую футбольную команду, одиннадцать человек. Я оказался меж двух огней; если ты помнишь, предупредил, чтобы Рубен не ходил один, из-за тебя я предал своих друзей, мы еле ноги унесли.
– Значит, это я виновата во всем? – раздраженным голосом спросила Джульетта, она даже остановилась и повернулась к нему лицом.
– Нет, – быстро ответил Виталик, – я этого не говорил, во всем виноват я, давай помиримся.
Девушка, сжав губы, сложила кукиш, сунула ему под нос, повернулась и пошла. Виталик тут же последовал за ней.
– С чего ты взяла, что это я отделал твоего брата, я даже его в лицо не знаю.
– Зато он тебя узнал.
– Откуда?
– Под фонарем ты стоял, в качестве живца?
– Ну да, – признался, – только про живца это обидно.
– Как есть, и хватит за мной таскаться. Рубен на голубятне торчит, еще одной драки не хватало. И, кстати говоря, поездка на БАМ в качестве свадебного путешествия меня не устраивает.
Поравнялись с домом Джульетты, и девушка ускорила шаг. Виталик тяжело вздохнул и поплелся в общежитие.
– Вон идет наш Ромео, – сказал Али. Он сунул два пальца в рот и издал короткий свист.
Ромео, то есть Виталик, задумчиво вышагивающий вдоль забора, поднял голову и увидел Али, машущего рукой. Изменил направление и тем же аллюром ступил на футбольное поле. Отсчитав полсотни шагов, остановился у лавочки, на которой сидела вся троица.
– Гамарджоба, – приветствовал он честную компанию.
Салам аллейкум, – ответствовал Виталик Большой.
Барев, – сказал Али.
– Здоровеньки булы, – ответил Ислам. Виталик Большой спросил у Виталика Маленького:
– Чувак, ты случайно не кришнаит, а то нам для комплекта буддизма не хватает?
– У меня мама молоканка, – нехотя ответил Виталик.
– Это ничего, сектанты тоже имеют право на представительство, – добродушно заметил Виталик Большой.
Виталик Маленький сел рядом, поднял прутик, лежавший под ногами, и принялся чертить перед собой геометрические фигуры. Молчали минут десять под гомон воробьев, чирикающих на кронах акаций.
– Как идет процесс примирения? – наконец спросил Ислам.
Виталик пожал плечами, полез в карман, достал пачку «Авроры», закурил и стал сплевывать табачинки, налипшие на губы.
– Понятно, – сказал Ислам, – вопросов больше не имею.
Али, немилосердно фальшивя, стал насвистывать мелодию арии «Сердце красавиц склонно к измене». Виталик Маленький некоторое время поглядывал на него искоса, затем, не выдержал:
– Икар долетался, а ты досвистишься. Обращаясь к Исламу, Али возмущенно сказал:
– Задирается. Кажется, ему жить надоело.
– Джентльмены, – строго обратился к ним Виталик Большой, – глупо ссориться перед лицом общего врага, он только этого и ждет, чтобы схавать нас поодиночке.
– Скажи спасибо общему врагу, – буркнул Али. – Неблагодарный, еще из-за него вчера жизнью рисковал.
– Надежда есть вообще? – спросил Виталик Большой.
Поскольку Виталик Маленький молчал, Ислам ответил за него:
– Надежда всегда есть.
– Я вам расскажу поучительную историю, – изрек Али. – Вот я встречался с девушкой, Надежда ее звали…
– Ладно врать, -• перебил его Виталик Большой, – с девушкой он встречался, с Эльзой, наверное?
Али обиженно замолчал и снова стал насвистывать, на этот раз мотив мейхана.
– Ну и че дальше было? – через минуту спросил Виталик Большой.
– Да пошел ты, – сказал Али и вполголоса, отбивая ладонями по коленке такт, запел:
Моего места Маштаганский селений
Общежител четвертый отделений
Если будет земилетиресений
Пириходи ко мне в отделений.
Оборвав песню, заметил:
– Эльза, к вашему сведению, со мной не здоровается, потому что я обещал прийти к ней вечером и не пришел, из-за вас, между прочим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110