Можно мне войти?
– Проходи.
Он отстранился, пропуская девушку. Маша вошла, закрыла за собой дверь, но раздеваться не стала.
– Я вернулась сказать, что люблю вас.
– А мороженое как же? – невозмутимо спросил Караев.
– Это только повод, – объяснила Маша.
– Вот оно что! А я как-то не догадался.
– Это потому, что или вы толстокожий, или вы не любите меня – одно из двух. Выбирайте ответ. Первое или второе?
Караев молчал.
– Может быть, вам нужна помощь зала или звонок другу? Почему вы молчите?
– Друзей нет, – ответил Караев, – поэтому и молчу.
– А сами ответ не знаете? Ответьте мне, пожалуйста, вы любите меня?
– Послушай, давай отложим этот разговор, – попросил Караев, – у меня нет желания говорить сейчас об этом.
– Нет, другого времени у нас уже не будет, – настаивала Маша, – ответьте сейчас – любите меня или нет?
– Я не люблю, когда на меня давят, – упорствовал Караев.
– Я все поняла, – упавшим голосом сказала девушка, – не надо ничего объяснять. Между нами все кончено.
Маша резко отворила дверь и выбежала из квартиры. Караев повертел в руках мороженое и крикнул ей вслед:
– Еще раз вернешься – не пущу.
Татарва
Подъехав к магазину, Ислам развернулся и припарковал машину на противоположной стороне улицы. Перешел дорогу и остановился у витрины, разглядывая выставленный на полках товар. Собственно, магазином торговую палатку можно было назвать только условно. На самом деле это был большой контейнер, застекленный с одной стороны, со ставнями и окошком для отпуска товара. Продукция, освоенная одним из военных заводов в порядке конверсии. К нему тут же вышел Бесо, нынешний управляющий. Когда магазином руководил Ираклий, продавцами были все грузины. Не сразу, но Ислам всех уволил, кроме Бесо, который вызывал у него доверие. Бесо был крупный мужчина лет пятидесяти. Когда-то он занимал должность администратора в гостинице в Тбилиси. Теперь, после распада Союза, гостиница, в которой никогда раньше не бывало свободных мест, пришла в запустение – ни света, ни газа, ни тепла, ни, соответственно, клиентов. Он почтительно поздоровался и тут же сообщил:
– Проблемы у нас. Вчера чеченцы здесь были, плохо себя вели. Наглые очень, молодые все, человек пять-шесть их было.
– Что они хотели?
– Спросили, кто хозяин. Говорят: «Кому платит? Русским? Будет нам платить». Стрелку тебе назначили сегодня, на восемь вечера. «Мальборо» взяли два блока, две водки «Распутин».
– Как это взяли? – недоуменно сказал Ислам. – Ты что же, их в магазин впустил?
– Да ну! Ногами в дверь стали бить – я испугался, что сломают, – открыл. Лучше бы не открывал – мне пощечину дали, при мальчике моем, сыне, подлые люди.
Ислам вошел в магазин и поздоровался с продавщицей, сидевшей у прилавка, женщиной лет сорока, бывшей преподавательницей математики школы-интерната.
– Как это вообще произошло? – спросил Ислам. – Они что, целенаправленно приехали к магазину?
– Не так было. Подъехал один мужик на «Волге», Гарик, армянин бакинский, пиво покупал, часто у нас берет. Сзади чеченцы подъехали на иномарке, микроавтобус «Форд». Без очереди хотели взять – он им замечание сделал. Они на него «наехали», к жене его стали приставать – он еле ноги унес. Вот он, кстати, подъехал, третий раз за день.
Ислам посмотрел в окно и увидел мужчину, выходящего из автомобиля. Подойдя к окошку, он поздоровался с Катей, у Бесо спросил:
– Не было этих козлов?
– Нет, – ответил Бесо, – вот, хозяин здесь. Мужчина перевел взгляд на Ислама, кивнул.
– Заходи, – пригласил Ислам.
Войдя, тот протянул руку для рукопожатия и заявил:
– Пока я этих козлов не поймаю – не успокоюсь, всю ночь сегодня не спал.
– Неприятная история, – заметил Ислам.
Мужчина взглянул на него и возмущенно произнес:
– Неприятная? Да я их маму так и эдак! Беспредельщики позорные!
– Они мне стрелку забили, – сказал Ислам, – если ты их ищешь. Сегодня в восемь.
– Я тоже подъеду, – решительно сказал мужчина.
Вернувшись в офис, Ислам позвонил Нодару, объяснил ситуацию и договорился о встрече. У Ислама не было «крыши» – азербайджанцы, как евреи и итальянцы, не платили бандитам. В крайнем случае можно было отобрать на рынке несколько крепких ребят, которые с радостью приняли бы участие в разборке. Азербайджанца хлебом не корми – дай подраться. Правда, почему-то все происходит на индивидуальном уровне, в крайнем случае – в масштабе ватаги. Как только дело доходит до регулярной армии – тут армяне почему-то берут верх. Тяжело вздохнув, Ислам стал разбирать бумаги, скопившиеся на столе.
На стрелку он приехал вместе с Нодаром на его «Мерседесе». Бесо встретил их у двери и почтительно поздоровался с Нодаром. Его знала вся грузинская диаспора, обитавшая в этом районе.
– Заходите в магазин, – пригласил Бесо, – зачем на холоде стоять.
Нодар отказался.
– Можно чаю выпить, – предложил Ислам, – еще есть десять минут.
– Не надо, – ответил Нодар, – лучше свежим воздухом подышать.
Он был раздражен. Исламу даже показалось, что Нодар на стрелку поехал с явной неохотой.
– Это они? – спросил Нодар, указывая на подкатившую «Волгу».
– Нет, это тоже пострадавший, – сказал Ислам, увидев выходящего из машины Гарика.
В четверть девятого чеченцев еще не было. Еще через несколько минут Нодар предложил разойтись, заявив, что ему западло ждать всякую шушеру.
– Может, еще немного подождем? – спросил Ислам.
– Да нет, не стоит, тем более, у меня еще дела.
– Хорошо, – согласился Ислам, – спасибо, что пришел.
– Давай, звони, если что.
Нодар сел в машину, махнул рукой, уехал. Гарик безучастно наблюдал за этой сценой. Бесо вышел из магазина, сокрушенно покачав головой, и с сожалением произнес:
– Нодар уже не тот – стареет мужик.
– Похоже, что эти шакалы не придут сегодня, – обронил Гарик.
Ислам ничего не ответил.
– Я слышал, вы тоже из Баку?
– Не совсем, – помедлив, ответил Ислам, – я из Ленкорани.
Как порядочный и совестливый человек, он не мог не разделять ответственности за пролитую в бакинских событиях кровь безвинных людей. Он счел необходимым сказать:
– Я сожалею о том, что произошло в Баку.
После долгой паузы Гарик ответил:
– Я легко отделался. Нас вывез сосед, посадил на паром. Приплыли в Красноводск, потом сюда. Все остались живы и здоровы, слава Богу.
– Кто был сосед?
– Азербайджанец, сосед, таксист. Баку громили беженцы из Армении, еразы. Все это понимали.
– Мой старший брат женат на армянке, – заговорил Ислам, – а средний на полукровке. Отец у нее перс, в смысле иранец – из тех коммунистов, которые поверили Советской власти и приехали в Совдепию, – а мать русская. Они как раз-таки жили в Баку, в то время как старший жил с армянкой в Ленкорани, где было относительно спокойно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
– Проходи.
Он отстранился, пропуская девушку. Маша вошла, закрыла за собой дверь, но раздеваться не стала.
– Я вернулась сказать, что люблю вас.
– А мороженое как же? – невозмутимо спросил Караев.
– Это только повод, – объяснила Маша.
– Вот оно что! А я как-то не догадался.
– Это потому, что или вы толстокожий, или вы не любите меня – одно из двух. Выбирайте ответ. Первое или второе?
Караев молчал.
– Может быть, вам нужна помощь зала или звонок другу? Почему вы молчите?
– Друзей нет, – ответил Караев, – поэтому и молчу.
– А сами ответ не знаете? Ответьте мне, пожалуйста, вы любите меня?
– Послушай, давай отложим этот разговор, – попросил Караев, – у меня нет желания говорить сейчас об этом.
– Нет, другого времени у нас уже не будет, – настаивала Маша, – ответьте сейчас – любите меня или нет?
– Я не люблю, когда на меня давят, – упорствовал Караев.
– Я все поняла, – упавшим голосом сказала девушка, – не надо ничего объяснять. Между нами все кончено.
Маша резко отворила дверь и выбежала из квартиры. Караев повертел в руках мороженое и крикнул ей вслед:
– Еще раз вернешься – не пущу.
Татарва
Подъехав к магазину, Ислам развернулся и припарковал машину на противоположной стороне улицы. Перешел дорогу и остановился у витрины, разглядывая выставленный на полках товар. Собственно, магазином торговую палатку можно было назвать только условно. На самом деле это был большой контейнер, застекленный с одной стороны, со ставнями и окошком для отпуска товара. Продукция, освоенная одним из военных заводов в порядке конверсии. К нему тут же вышел Бесо, нынешний управляющий. Когда магазином руководил Ираклий, продавцами были все грузины. Не сразу, но Ислам всех уволил, кроме Бесо, который вызывал у него доверие. Бесо был крупный мужчина лет пятидесяти. Когда-то он занимал должность администратора в гостинице в Тбилиси. Теперь, после распада Союза, гостиница, в которой никогда раньше не бывало свободных мест, пришла в запустение – ни света, ни газа, ни тепла, ни, соответственно, клиентов. Он почтительно поздоровался и тут же сообщил:
– Проблемы у нас. Вчера чеченцы здесь были, плохо себя вели. Наглые очень, молодые все, человек пять-шесть их было.
– Что они хотели?
– Спросили, кто хозяин. Говорят: «Кому платит? Русским? Будет нам платить». Стрелку тебе назначили сегодня, на восемь вечера. «Мальборо» взяли два блока, две водки «Распутин».
– Как это взяли? – недоуменно сказал Ислам. – Ты что же, их в магазин впустил?
– Да ну! Ногами в дверь стали бить – я испугался, что сломают, – открыл. Лучше бы не открывал – мне пощечину дали, при мальчике моем, сыне, подлые люди.
Ислам вошел в магазин и поздоровался с продавщицей, сидевшей у прилавка, женщиной лет сорока, бывшей преподавательницей математики школы-интерната.
– Как это вообще произошло? – спросил Ислам. – Они что, целенаправленно приехали к магазину?
– Не так было. Подъехал один мужик на «Волге», Гарик, армянин бакинский, пиво покупал, часто у нас берет. Сзади чеченцы подъехали на иномарке, микроавтобус «Форд». Без очереди хотели взять – он им замечание сделал. Они на него «наехали», к жене его стали приставать – он еле ноги унес. Вот он, кстати, подъехал, третий раз за день.
Ислам посмотрел в окно и увидел мужчину, выходящего из автомобиля. Подойдя к окошку, он поздоровался с Катей, у Бесо спросил:
– Не было этих козлов?
– Нет, – ответил Бесо, – вот, хозяин здесь. Мужчина перевел взгляд на Ислама, кивнул.
– Заходи, – пригласил Ислам.
Войдя, тот протянул руку для рукопожатия и заявил:
– Пока я этих козлов не поймаю – не успокоюсь, всю ночь сегодня не спал.
– Неприятная история, – заметил Ислам.
Мужчина взглянул на него и возмущенно произнес:
– Неприятная? Да я их маму так и эдак! Беспредельщики позорные!
– Они мне стрелку забили, – сказал Ислам, – если ты их ищешь. Сегодня в восемь.
– Я тоже подъеду, – решительно сказал мужчина.
Вернувшись в офис, Ислам позвонил Нодару, объяснил ситуацию и договорился о встрече. У Ислама не было «крыши» – азербайджанцы, как евреи и итальянцы, не платили бандитам. В крайнем случае можно было отобрать на рынке несколько крепких ребят, которые с радостью приняли бы участие в разборке. Азербайджанца хлебом не корми – дай подраться. Правда, почему-то все происходит на индивидуальном уровне, в крайнем случае – в масштабе ватаги. Как только дело доходит до регулярной армии – тут армяне почему-то берут верх. Тяжело вздохнув, Ислам стал разбирать бумаги, скопившиеся на столе.
На стрелку он приехал вместе с Нодаром на его «Мерседесе». Бесо встретил их у двери и почтительно поздоровался с Нодаром. Его знала вся грузинская диаспора, обитавшая в этом районе.
– Заходите в магазин, – пригласил Бесо, – зачем на холоде стоять.
Нодар отказался.
– Можно чаю выпить, – предложил Ислам, – еще есть десять минут.
– Не надо, – ответил Нодар, – лучше свежим воздухом подышать.
Он был раздражен. Исламу даже показалось, что Нодар на стрелку поехал с явной неохотой.
– Это они? – спросил Нодар, указывая на подкатившую «Волгу».
– Нет, это тоже пострадавший, – сказал Ислам, увидев выходящего из машины Гарика.
В четверть девятого чеченцев еще не было. Еще через несколько минут Нодар предложил разойтись, заявив, что ему западло ждать всякую шушеру.
– Может, еще немного подождем? – спросил Ислам.
– Да нет, не стоит, тем более, у меня еще дела.
– Хорошо, – согласился Ислам, – спасибо, что пришел.
– Давай, звони, если что.
Нодар сел в машину, махнул рукой, уехал. Гарик безучастно наблюдал за этой сценой. Бесо вышел из магазина, сокрушенно покачав головой, и с сожалением произнес:
– Нодар уже не тот – стареет мужик.
– Похоже, что эти шакалы не придут сегодня, – обронил Гарик.
Ислам ничего не ответил.
– Я слышал, вы тоже из Баку?
– Не совсем, – помедлив, ответил Ислам, – я из Ленкорани.
Как порядочный и совестливый человек, он не мог не разделять ответственности за пролитую в бакинских событиях кровь безвинных людей. Он счел необходимым сказать:
– Я сожалею о том, что произошло в Баку.
После долгой паузы Гарик ответил:
– Я легко отделался. Нас вывез сосед, посадил на паром. Приплыли в Красноводск, потом сюда. Все остались живы и здоровы, слава Богу.
– Кто был сосед?
– Азербайджанец, сосед, таксист. Баку громили беженцы из Армении, еразы. Все это понимали.
– Мой старший брат женат на армянке, – заговорил Ислам, – а средний на полукровке. Отец у нее перс, в смысле иранец – из тех коммунистов, которые поверили Советской власти и приехали в Совдепию, – а мать русская. Они как раз-таки жили в Баку, в то время как старший жил с армянкой в Ленкорани, где было относительно спокойно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110