Может, во всем мире люди относятся к детству так же, но что-то я не припоминаю ни одной страны, где декор в стиле начальной школы – последний писк в ресторанном бизнесе.
На бланке заказа я отметил галочкой кофе. Девчонка поставила несколько галочек, а затем подошла официантка и бланки забрала. Через несколько столиков от пас кучка студентов затянула припев какой-то песенки о пирожках со сладкой бобовой пастой, потом расхохоталась. Пялясь на неумелые рисунки, прикнопленные к стене, я вспоминал огромный портрет Миюки, тот самый, в особняке Накодо. На мысленном экране высвечивались эти пять улыбающихся портретов с вкраплениями других кадров: вот Миюки сидит перед автоматом патинко, уставившись в никуда; вот ее выносят из галереи автоматов; а вот ее вылавливают из воды.
Девчонка вытащила сигареты и закурила.
– Знаешь, не надо бы этого делать, – сообщил я. – Курить – здоровью вредить.
– Как будто я не знаю.
– А мне все равно надо это сказать. Я же взрослый.
– Ты в смысле, что я – не взрослая?
– А кто тебя знает. Тебе сколько лет?
Девчонка закатила глаза, затянулась и увильнула от ответа:
– Взрослый ты или нет, возраст тут ни хрена не значит.
– Справедливо. Но имя-то свое могла бы мне сказать.
– Меня зовут Афуро.
– Афро? Как прическа?
– А-фу-ро, – выдохнула она. – Сокращенно от Афородэтау.
Пришлось поломать мозги, прежде чем до меня дошло, что она выдала японское произношение имени «Афродита».
– Как богиня любви Афродита?
– Угум, – промычала она с нулевым энтузиазмом.
– Очень необычно.
– Когда люди говорят «необычно», они, как правило, имеют в виду «отстойно».
– Это не про меня. Если я говорю «необычно», – это значит, что мне нравится твое имя.
– Терпеть его не могу, – сказала она. – О чем вообще думали мои предки, когда изобрели такое имечко? Для него даже кандзи нету. А если б я оказалась мальчиком, мой папаша собирался назвать меня Пифагором. Пифагор. Я хренею.
– Предки тащатся от древних греков, а?
– В медовый месяц они в Грецию ездили, предположительно там меня и зачали. Я об этом даже думать не хочу. Короче, забудь всю эту мутотень насчет Афродиты, считай, что я Афуро, что это никакое не сокращение.
Тут подошла официантка. Отдав мне кофе, она выгрузила на парту Афуро шоколадно-клубничный молочный коктейль и кусок бананового торта. Затушив сигарету, Афуро хлюпнула коктейлем, сунула в рот здоровенный кусок торта и следом отправила клубничину. Если у нее такое представление о завтраке, обед она наверняка пропускает. Судя по тому, какая она тощая, ужин отправляется вслед за обедом.
– Я хотел спросить кое-что насчет твоей подруги, – начал я.
Афуро сморщила нос:
– Сейчас я не хочу обсуждать Миюки. Кучу времени я думала только о ней. Задолго до – ну, до того, что случилось. Ты даже не представляешь, ясно? И никто не представляет. Но моим мозгам надо отдохнуть от Миюки, или у меня случится нервный срыв, в натуре. Еще чуть чуть, и я разревусь. В любую секунду, в натуре, въезжаешь?
Она захлопала ресницами, потом глубоко вздохнула и отвела взгляд. На секунду мне показалось, что она прямо тут и разревется. Но вместо этого девчонка медленно выдохнула и запихнула в рот очередной кусок торта.
– Можешь оказать мне услугу? – спросила она.
– Говори.
– Давай прикинемся, что все ништяк. Притворимся, что мы просто нормальные люди, у нас обычный завтрак и разговор. Как будто у нас свидание, ну или типа того.
– Свидание в девять утра?
– Да я к примеру, – ответила она. – Как хочешь, так и притворяйся. Если тебе стремно свидание, представь, что я твоя племянница. Я могу быть твоей племянницей, а ты – мой иностранный дядюшка с заскоками.
Вытягивать информацию силком – дело дохлое, а из Афуро получалась вполне ничего себе племянница понарошку, так что я решил ей подыграть. Но я чуял, что девчонка – порядком странная штучка, даже для своего возраста. Да еще и росла с имечком Афродита.
Девчонка оттяпала очередной кусок торта:
– Ну, дядюшка, чем занимаешься в Токио? Живешь тут?
– В основном в Кливленде живу.
– Гас?
– В Кливленде. Американский Средний Запад.
– А я слыхала о Кливленде?
– Фиг знает, – ответил я. – У нас однажды река загорелась. Нормальный город, в общем. Но я много путешествую, и в Токио тоже бываю. Так сказать, дом вдали от дома.
– Говоришь, ты писатель или типа того?
– Точно. Журнал «Молодежь Азии».
– А-а, – с оттенком неодобрения протянула она.
– Не любишь «Молодежь Азии»?
– Журналы – это отстой. Без обид.
– Никаких обид. А что в них такого отстойного?
Афуро положила вилку.
– Во-первых, вся эта фигня о том, что носить. Какой свитер к какой юбке, какие цвета дня весны, какие – для осени. Какой идиот станет читать журнал, чтоб одеться?
– У нас не такой журнал.
– Тупые диеты, дурацкие прически. Плюс вся эта хренотень насчет секса. «Сто один способ угодить мужику в постели, фишки и подсказки для улетного секса». Я вас умоляю. Ну, как будто так сложно заставить парня кончить.
– «Молодежь Азии» не…
– Я в том смысле, что надо просто повыпендриваться, разве не так? Стонешь время от времени, извиваешься и повторяешь «о, малыш, малыш», ну и прочее в том же духе. Не самое сложное в мире дело.
– Наш журнал больше пишет о…
– Если секс – такая замороченная штука, с чего тогда у всех этих тупых людишек дети заводятся? Или вот зацени – была одна отсталая девчонка, жила на одной улице со мной; в смысле реально умственно отсталая, и мудозвоны из школы платили ей, чтоб она им отсасывала. В смысле ртом, так? За храмом в парке. И они ведь платили ей не деньгами. Платили кошачьим дерьмом.
Я сидел и ежился, озираясь – не слушает ли нас кто, – и чуял, что пора менять тему, прежде чем я начну задыхаться и заплюю кофе всю парту, как в паршивой комедии. Но Афуро не дала мне шанса.
– Не настоящее дерьмо, заметь, если ты так подумал. В этом случае ты все-таки извращенец. Нет, разная фигня: наклейки с кошками, брелки с кошками, мягкие игрушки. Любой прибамбас с кошкой – и дело в шляпе. Реально отвратно. В смысле, эти чуваки. Не кошачьи безделки или эта отсталая девчонка. В конце концов, не ее вина, что она такой уродилась. Я к чему веду: эта девчонка, ясный пень, не читала журналов, не изучала пособий по сексу и прочего, и тем не менее она – настоящий профессионал, на раз заставляет парней…
– Я усек насчет журналов, – перебил я. – Ну а ты, учишься в колледже?
– Нет, – ответила она. – А сейчас ты спросишь, есть ли у меня работа; да, есть, и она такая нудная, что я даже языком не шевельну, обсуждая ее. Затем ты спросишь, чем занимается мой папаня, потому что люди всегда спрашивают; так что я тебе отвечу и разделаемся с этим сразу же. Мой папаня – математик. Даже какое-то время был типа знаменит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
На бланке заказа я отметил галочкой кофе. Девчонка поставила несколько галочек, а затем подошла официантка и бланки забрала. Через несколько столиков от пас кучка студентов затянула припев какой-то песенки о пирожках со сладкой бобовой пастой, потом расхохоталась. Пялясь на неумелые рисунки, прикнопленные к стене, я вспоминал огромный портрет Миюки, тот самый, в особняке Накодо. На мысленном экране высвечивались эти пять улыбающихся портретов с вкраплениями других кадров: вот Миюки сидит перед автоматом патинко, уставившись в никуда; вот ее выносят из галереи автоматов; а вот ее вылавливают из воды.
Девчонка вытащила сигареты и закурила.
– Знаешь, не надо бы этого делать, – сообщил я. – Курить – здоровью вредить.
– Как будто я не знаю.
– А мне все равно надо это сказать. Я же взрослый.
– Ты в смысле, что я – не взрослая?
– А кто тебя знает. Тебе сколько лет?
Девчонка закатила глаза, затянулась и увильнула от ответа:
– Взрослый ты или нет, возраст тут ни хрена не значит.
– Справедливо. Но имя-то свое могла бы мне сказать.
– Меня зовут Афуро.
– Афро? Как прическа?
– А-фу-ро, – выдохнула она. – Сокращенно от Афородэтау.
Пришлось поломать мозги, прежде чем до меня дошло, что она выдала японское произношение имени «Афродита».
– Как богиня любви Афродита?
– Угум, – промычала она с нулевым энтузиазмом.
– Очень необычно.
– Когда люди говорят «необычно», они, как правило, имеют в виду «отстойно».
– Это не про меня. Если я говорю «необычно», – это значит, что мне нравится твое имя.
– Терпеть его не могу, – сказала она. – О чем вообще думали мои предки, когда изобрели такое имечко? Для него даже кандзи нету. А если б я оказалась мальчиком, мой папаша собирался назвать меня Пифагором. Пифагор. Я хренею.
– Предки тащатся от древних греков, а?
– В медовый месяц они в Грецию ездили, предположительно там меня и зачали. Я об этом даже думать не хочу. Короче, забудь всю эту мутотень насчет Афродиты, считай, что я Афуро, что это никакое не сокращение.
Тут подошла официантка. Отдав мне кофе, она выгрузила на парту Афуро шоколадно-клубничный молочный коктейль и кусок бананового торта. Затушив сигарету, Афуро хлюпнула коктейлем, сунула в рот здоровенный кусок торта и следом отправила клубничину. Если у нее такое представление о завтраке, обед она наверняка пропускает. Судя по тому, какая она тощая, ужин отправляется вслед за обедом.
– Я хотел спросить кое-что насчет твоей подруги, – начал я.
Афуро сморщила нос:
– Сейчас я не хочу обсуждать Миюки. Кучу времени я думала только о ней. Задолго до – ну, до того, что случилось. Ты даже не представляешь, ясно? И никто не представляет. Но моим мозгам надо отдохнуть от Миюки, или у меня случится нервный срыв, в натуре. Еще чуть чуть, и я разревусь. В любую секунду, в натуре, въезжаешь?
Она захлопала ресницами, потом глубоко вздохнула и отвела взгляд. На секунду мне показалось, что она прямо тут и разревется. Но вместо этого девчонка медленно выдохнула и запихнула в рот очередной кусок торта.
– Можешь оказать мне услугу? – спросила она.
– Говори.
– Давай прикинемся, что все ништяк. Притворимся, что мы просто нормальные люди, у нас обычный завтрак и разговор. Как будто у нас свидание, ну или типа того.
– Свидание в девять утра?
– Да я к примеру, – ответила она. – Как хочешь, так и притворяйся. Если тебе стремно свидание, представь, что я твоя племянница. Я могу быть твоей племянницей, а ты – мой иностранный дядюшка с заскоками.
Вытягивать информацию силком – дело дохлое, а из Афуро получалась вполне ничего себе племянница понарошку, так что я решил ей подыграть. Но я чуял, что девчонка – порядком странная штучка, даже для своего возраста. Да еще и росла с имечком Афродита.
Девчонка оттяпала очередной кусок торта:
– Ну, дядюшка, чем занимаешься в Токио? Живешь тут?
– В основном в Кливленде живу.
– Гас?
– В Кливленде. Американский Средний Запад.
– А я слыхала о Кливленде?
– Фиг знает, – ответил я. – У нас однажды река загорелась. Нормальный город, в общем. Но я много путешествую, и в Токио тоже бываю. Так сказать, дом вдали от дома.
– Говоришь, ты писатель или типа того?
– Точно. Журнал «Молодежь Азии».
– А-а, – с оттенком неодобрения протянула она.
– Не любишь «Молодежь Азии»?
– Журналы – это отстой. Без обид.
– Никаких обид. А что в них такого отстойного?
Афуро положила вилку.
– Во-первых, вся эта фигня о том, что носить. Какой свитер к какой юбке, какие цвета дня весны, какие – для осени. Какой идиот станет читать журнал, чтоб одеться?
– У нас не такой журнал.
– Тупые диеты, дурацкие прически. Плюс вся эта хренотень насчет секса. «Сто один способ угодить мужику в постели, фишки и подсказки для улетного секса». Я вас умоляю. Ну, как будто так сложно заставить парня кончить.
– «Молодежь Азии» не…
– Я в том смысле, что надо просто повыпендриваться, разве не так? Стонешь время от времени, извиваешься и повторяешь «о, малыш, малыш», ну и прочее в том же духе. Не самое сложное в мире дело.
– Наш журнал больше пишет о…
– Если секс – такая замороченная штука, с чего тогда у всех этих тупых людишек дети заводятся? Или вот зацени – была одна отсталая девчонка, жила на одной улице со мной; в смысле реально умственно отсталая, и мудозвоны из школы платили ей, чтоб она им отсасывала. В смысле ртом, так? За храмом в парке. И они ведь платили ей не деньгами. Платили кошачьим дерьмом.
Я сидел и ежился, озираясь – не слушает ли нас кто, – и чуял, что пора менять тему, прежде чем я начну задыхаться и заплюю кофе всю парту, как в паршивой комедии. Но Афуро не дала мне шанса.
– Не настоящее дерьмо, заметь, если ты так подумал. В этом случае ты все-таки извращенец. Нет, разная фигня: наклейки с кошками, брелки с кошками, мягкие игрушки. Любой прибамбас с кошкой – и дело в шляпе. Реально отвратно. В смысле, эти чуваки. Не кошачьи безделки или эта отсталая девчонка. В конце концов, не ее вина, что она такой уродилась. Я к чему веду: эта девчонка, ясный пень, не читала журналов, не изучала пособий по сексу и прочего, и тем не менее она – настоящий профессионал, на раз заставляет парней…
– Я усек насчет журналов, – перебил я. – Ну а ты, учишься в колледже?
– Нет, – ответила она. – А сейчас ты спросишь, есть ли у меня работа; да, есть, и она такая нудная, что я даже языком не шевельну, обсуждая ее. Затем ты спросишь, чем занимается мой папаня, потому что люди всегда спрашивают; так что я тебе отвечу и разделаемся с этим сразу же. Мой папаня – математик. Даже какое-то время был типа знаменит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72