Ты когда-нибудь приглядывался к ногам китайца?
– Что случилось в «Патинко счастливой Бэнтэн»?
– Ничего такого, с чем я не мог бы разобраться.
– Если ты их по-настоящему достанешь, они…
– Спасибо, – перебил Гомбэй. – Но я тут живу. Всю свою жизнь. Ты вернешься в Америку, а я по-прежнему буду здесь жить. Я уже давно играю в патинко и знаю, как тут все крутится.
– Тогда ты знаешь, что если якудза заявится сюда, клюшками для гольфа ты не отобьешься, – сказал я. – Но я пришел не для того, чтобы выяснять, мухлюешь ты или нет. Честно говоря, я наполовину готов тебе поверить. Время от времени каждому везет, может, и твоя очередь настала. Но про китайского фермера не забывай.
– Так о чем ты пришел поговорить?
– О том, что случилось в тот день, когда я брал у тебя интервью. Ты говорил, что встреча со мной принесла тебе удачу. Но я к этому никакого отношения не имею. Знаешь, Гомбэй, сдается мне, что весь этот мусор ты не в патинко выиграл. Ну, может, низкопробное рисовое бухло, сигареты и галстуки, но не навороченный костюмчик и новые часы. И уж точно не «Хонду Хоббит» – кстати, спасибо еще раз.
– Как он бегает?
– Бегает. Гомбэй, по-моему, все это барахло ты купил на деньги, которые спер у припадочной девчонки. Пока никто на тебя не смотрел, ты стырил у нее из сумочки конверт, набитый йенами, и сунул в этот свой занюханный плащ.
Гомбэй обвел взглядом комнату, но промолчал. Я дал ему пару секунд, чтобы переварить обвинение. Он не стал сразу отрицать, и я понял, что попал в точку. Но мне не хотелось с места в карьер давить на Гомбэя и играть в копа, потому что мне по-прежнему надо было выяснить связан ли он с Боджанглзом. Сомневаюсь, но торопиться с выводами я не собирался. Тут Гомбэй закрыл лицо руками и отвернулся. Он что, плачет? Этого я не ожидал. Если он Боджанглзу не сообщник, то, пожалуй, и понятия не имел, сколько его кража по случаю вызвала крови. А если все-таки Гомбэй сообщник, тогда у него целая куча причин реветь в три ручья.
– Сколько ты украл? – наконец спросил я. – Миллион йен? Может, два миллиона? Думаю, там мог быть и не один конверт. Блин, карманы у твоего плаща глубокие, а сумочка у девчонки была немаленькая. Сколько денег ты спер?
Гомбэй снова развернулся ко мне и опустил руки. Он не ревел и даже не просто улыбался. Как ни странно, он смеялся. Не мультяшный жуткий хохот злодея из второсортного фильма, не отчаянный смех человека, которому нечего терять. Просто смех. Смех подлинного веселья, может, с толикой облегчения. От этого я сам чуть не разрыдался.
– Ты меня поражаешь, – переводя дыхание, сказал Гомбэй. – С какого бодуна ты эту идею себе в голову вколотил?
– Это ты мне скажи.
– Ладно, кое-что я взял, – согласился он. – Но не деньги! Думаешь, если бы я набрел на пару миллионов йен, то рискнул бы это выдать? Думаешь, хвастался бы, нацепив красивые шмотки и покупая тебе подарки? Думаешь, я вообще остался бы в Токио, рискуя быть ограбленным? Забавно, с тех пор, как я заполучил эту физиономию, люди считают, что я кретин. Поверь мне, если бы я нашел столько капусты, ты бы в жизни больше не услышал про Гомбэя Фукугаву.
– Тогда что ты взял?
– Ничего такого, о чем стали бы жалеть.
– Что? – Мой голос стал жестче.
– Ты правда хочешь знать? – спросил Гомбэй. – Талисман на удачу. Дешевую мелкую фигурку, такие на храмовых барахолках продают. Один из Семи Богов Удачи.
До меня не сразу дошло. А потом шло и шло. Дошло до упора и еще чуть дальше.
– Даже не знаю, с чего это я ее взял, – удивленно сказал Гомбэй, вспоминая. – Просто взгляд на нее упал. Меня как дернуло. Бывает же такое. Ну и что?
– Фигурка, – пробурчал я.
– Ага. Дурацкая статуэтка. Вот такая примерно. Гомбэй дюйма на три развел большой и указательный пальцы.
– Дай угадаю, – сказал я. – Черная стеклянная штука. Типа из вулканической породы и вырезанная в форме Бэндзайтэн.
Глаза у него запали, будто хотели поглубже залезть в череп, – вот и все, чем он выдал свое удивление.
– Из какой породы?
– Так я прав.
– Ага. Но как ты узнал?
– Удачная догадка, – ответил я.
Не только Гомбэй не устоял перед желанием украсть идола Бэндзайтэн. Я вдруг сразу понял, что в 1945 году, когда офицер Такахаси и его головорезы напали на Храм Бэндзайтэн, случилось тоже самое. Чудесная статуэтка, которая, как полагают, изверглась из горы Фудзи, вовсе не потерялась во время пожара. Последние пятьдесят шесть лет она была у офицера Такахаси. Пока Миюки не стырила ее из особняка Накодо и не упрятала в собственную сумочку.
– Так что ты будешь делать? – спросил Гомбэй. – Напустишь на меня полицию? Расскажешь всем читателям «Юного Востока», что я – воришка?
Не обращая внимания на Гомбэя, я постарался все обмозговать. Бесполезно. В последние дни я так много думал, что все мысли кончились.
– Чака, ты еще здесь? – спросил Гомбэй.
– Ты отдашь мне идола. Прямо сейчас.
– Отдать тебе? А тебе он на кой сдался?
– Даже если весь день проболтаю, все равно не объясню. Скажу просто, что на кону – жизнь девушки. И может, еще моя, и, может, даже твоя.
– Серьезно?
Лучшим ответом была моя собственная физиономия.
– Ладно, – сдался Гомбэй. – Блин, эта штука мне без надобности. И все это барахло без надобности, если вдуматься. Хочешь, возьми пару тюбиков зубной пасты, может, еще шампунь. Думаю, журнал юге в разъездах, вроде тебя, всегда пригодится лишняя…
– Где статуэтка?
– Хорошо, мужик, полегче, – сказал Гомбэй, выставив ладони. – Вон в том шкафу, о'кей? Прямо за тобой. Только отойди в сторонку, и я ее достану.
В его голосе появилось что-то новое, придушенная хрипотца, но мне было плевать. Зуб даю – он связан с Боджанглзом. или с Человеком в Белом, или у него в шкафу пушка, или гадюка, или напалмовая бомба «М-69». Паранойя наступала по всем фронтам, тисками сжимая мне голову, – и пускай, если она удерживает меня на плаву. Кроме того, не надо быть параноиком, чтобы знать: никогда нельзя доверять чуваку, который все время улыбается, даже если это результат операции.
– Забей, – сказал я, выбросив руку и его притормозив. – Сам достану.
– Супер, – вздохнул Гомбэй. – Достань сам. Бред какой-то.
Не поспоришь. Бочком я подобрался к шкафу, не сводя глаз с Гомбэя. Он торчал как вкопанный в этом своем костюме «Зенга» с иголочки, наполовину удивленный, наполовину раздраженный. Наверное, соглашаясь на статью «Павшие звезды», он понятия не имел, во что ввязывается. Как и я, впрочем, но, пожалуй, никто из нас не знает, что на самом деле случится. Ни Амэ Китадзава, ни Накодо, ни Миюки. Ни Боджанглз, ни Афуро, ни Гомбэй. Ни даже китайский крестьянин.
Я дернул дверцу шкафа, но та не шелохнулась.
– Сначала толкни, – объяснил Гомбэй, явно разозлившись. – Нажми на нее, потом ручку поверни. Косяк слишком тугой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
– Что случилось в «Патинко счастливой Бэнтэн»?
– Ничего такого, с чем я не мог бы разобраться.
– Если ты их по-настоящему достанешь, они…
– Спасибо, – перебил Гомбэй. – Но я тут живу. Всю свою жизнь. Ты вернешься в Америку, а я по-прежнему буду здесь жить. Я уже давно играю в патинко и знаю, как тут все крутится.
– Тогда ты знаешь, что если якудза заявится сюда, клюшками для гольфа ты не отобьешься, – сказал я. – Но я пришел не для того, чтобы выяснять, мухлюешь ты или нет. Честно говоря, я наполовину готов тебе поверить. Время от времени каждому везет, может, и твоя очередь настала. Но про китайского фермера не забывай.
– Так о чем ты пришел поговорить?
– О том, что случилось в тот день, когда я брал у тебя интервью. Ты говорил, что встреча со мной принесла тебе удачу. Но я к этому никакого отношения не имею. Знаешь, Гомбэй, сдается мне, что весь этот мусор ты не в патинко выиграл. Ну, может, низкопробное рисовое бухло, сигареты и галстуки, но не навороченный костюмчик и новые часы. И уж точно не «Хонду Хоббит» – кстати, спасибо еще раз.
– Как он бегает?
– Бегает. Гомбэй, по-моему, все это барахло ты купил на деньги, которые спер у припадочной девчонки. Пока никто на тебя не смотрел, ты стырил у нее из сумочки конверт, набитый йенами, и сунул в этот свой занюханный плащ.
Гомбэй обвел взглядом комнату, но промолчал. Я дал ему пару секунд, чтобы переварить обвинение. Он не стал сразу отрицать, и я понял, что попал в точку. Но мне не хотелось с места в карьер давить на Гомбэя и играть в копа, потому что мне по-прежнему надо было выяснить связан ли он с Боджанглзом. Сомневаюсь, но торопиться с выводами я не собирался. Тут Гомбэй закрыл лицо руками и отвернулся. Он что, плачет? Этого я не ожидал. Если он Боджанглзу не сообщник, то, пожалуй, и понятия не имел, сколько его кража по случаю вызвала крови. А если все-таки Гомбэй сообщник, тогда у него целая куча причин реветь в три ручья.
– Сколько ты украл? – наконец спросил я. – Миллион йен? Может, два миллиона? Думаю, там мог быть и не один конверт. Блин, карманы у твоего плаща глубокие, а сумочка у девчонки была немаленькая. Сколько денег ты спер?
Гомбэй снова развернулся ко мне и опустил руки. Он не ревел и даже не просто улыбался. Как ни странно, он смеялся. Не мультяшный жуткий хохот злодея из второсортного фильма, не отчаянный смех человека, которому нечего терять. Просто смех. Смех подлинного веселья, может, с толикой облегчения. От этого я сам чуть не разрыдался.
– Ты меня поражаешь, – переводя дыхание, сказал Гомбэй. – С какого бодуна ты эту идею себе в голову вколотил?
– Это ты мне скажи.
– Ладно, кое-что я взял, – согласился он. – Но не деньги! Думаешь, если бы я набрел на пару миллионов йен, то рискнул бы это выдать? Думаешь, хвастался бы, нацепив красивые шмотки и покупая тебе подарки? Думаешь, я вообще остался бы в Токио, рискуя быть ограбленным? Забавно, с тех пор, как я заполучил эту физиономию, люди считают, что я кретин. Поверь мне, если бы я нашел столько капусты, ты бы в жизни больше не услышал про Гомбэя Фукугаву.
– Тогда что ты взял?
– Ничего такого, о чем стали бы жалеть.
– Что? – Мой голос стал жестче.
– Ты правда хочешь знать? – спросил Гомбэй. – Талисман на удачу. Дешевую мелкую фигурку, такие на храмовых барахолках продают. Один из Семи Богов Удачи.
До меня не сразу дошло. А потом шло и шло. Дошло до упора и еще чуть дальше.
– Даже не знаю, с чего это я ее взял, – удивленно сказал Гомбэй, вспоминая. – Просто взгляд на нее упал. Меня как дернуло. Бывает же такое. Ну и что?
– Фигурка, – пробурчал я.
– Ага. Дурацкая статуэтка. Вот такая примерно. Гомбэй дюйма на три развел большой и указательный пальцы.
– Дай угадаю, – сказал я. – Черная стеклянная штука. Типа из вулканической породы и вырезанная в форме Бэндзайтэн.
Глаза у него запали, будто хотели поглубже залезть в череп, – вот и все, чем он выдал свое удивление.
– Из какой породы?
– Так я прав.
– Ага. Но как ты узнал?
– Удачная догадка, – ответил я.
Не только Гомбэй не устоял перед желанием украсть идола Бэндзайтэн. Я вдруг сразу понял, что в 1945 году, когда офицер Такахаси и его головорезы напали на Храм Бэндзайтэн, случилось тоже самое. Чудесная статуэтка, которая, как полагают, изверглась из горы Фудзи, вовсе не потерялась во время пожара. Последние пятьдесят шесть лет она была у офицера Такахаси. Пока Миюки не стырила ее из особняка Накодо и не упрятала в собственную сумочку.
– Так что ты будешь делать? – спросил Гомбэй. – Напустишь на меня полицию? Расскажешь всем читателям «Юного Востока», что я – воришка?
Не обращая внимания на Гомбэя, я постарался все обмозговать. Бесполезно. В последние дни я так много думал, что все мысли кончились.
– Чака, ты еще здесь? – спросил Гомбэй.
– Ты отдашь мне идола. Прямо сейчас.
– Отдать тебе? А тебе он на кой сдался?
– Даже если весь день проболтаю, все равно не объясню. Скажу просто, что на кону – жизнь девушки. И может, еще моя, и, может, даже твоя.
– Серьезно?
Лучшим ответом была моя собственная физиономия.
– Ладно, – сдался Гомбэй. – Блин, эта штука мне без надобности. И все это барахло без надобности, если вдуматься. Хочешь, возьми пару тюбиков зубной пасты, может, еще шампунь. Думаю, журнал юге в разъездах, вроде тебя, всегда пригодится лишняя…
– Где статуэтка?
– Хорошо, мужик, полегче, – сказал Гомбэй, выставив ладони. – Вон в том шкафу, о'кей? Прямо за тобой. Только отойди в сторонку, и я ее достану.
В его голосе появилось что-то новое, придушенная хрипотца, но мне было плевать. Зуб даю – он связан с Боджанглзом. или с Человеком в Белом, или у него в шкафу пушка, или гадюка, или напалмовая бомба «М-69». Паранойя наступала по всем фронтам, тисками сжимая мне голову, – и пускай, если она удерживает меня на плаву. Кроме того, не надо быть параноиком, чтобы знать: никогда нельзя доверять чуваку, который все время улыбается, даже если это результат операции.
– Забей, – сказал я, выбросив руку и его притормозив. – Сам достану.
– Супер, – вздохнул Гомбэй. – Достань сам. Бред какой-то.
Не поспоришь. Бочком я подобрался к шкафу, не сводя глаз с Гомбэя. Он торчал как вкопанный в этом своем костюме «Зенга» с иголочки, наполовину удивленный, наполовину раздраженный. Наверное, соглашаясь на статью «Павшие звезды», он понятия не имел, во что ввязывается. Как и я, впрочем, но, пожалуй, никто из нас не знает, что на самом деле случится. Ни Амэ Китадзава, ни Накодо, ни Миюки. Ни Боджанглз, ни Афуро, ни Гомбэй. Ни даже китайский крестьянин.
Я дернул дверцу шкафа, но та не шелохнулась.
– Сначала толкни, – объяснил Гомбэй, явно разозлившись. – Нажми на нее, потом ручку поверни. Косяк слишком тугой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72