Он заперся во дворце, предаваясь разврату и пьянству, посылая солдат грабить собственные деревни и города. Войско его превратилось в скопище развращенных, жестоких и ненасытных чудовищ. Из набегов солдаты привозили сокровища, наложниц и рабов; все их время проходило в пирах и оргиях, ненадолго прерываемых очередным походом на беззащитные города и деревни.
За год они опустошили страну. Раздлага постарел на десять лет, превратившись в жирного, брюзгливого тирана, медленно сходящего с ума от страха и осознания собственной обреченности. После летних дождей пришло возмездие: с Севера в Мирзазе вторглись уцелевшие племена кочевников, с востока пришли соединенные армии Вейдзала и Сурахии. Флот союзных княжеств приблизился к побережью Мирзазе и внезапным ударом уничтожил оставшиеся у короля-пирата корабли.
Почти все крестьяне к тому времени уже сбежали в соседние страны, оставив покинутые поселения и неухоженные угодья. Вражеские армии быстро продвигались к столице, но никто не выходил сражаться с ними. Опасаясь подвоха, полководцы противника остановили войско на некотором расстоянии от города. В Мирзазе двинулись разведчики – но они скоро вернулись, поседевшие от ужаса. Город был опустошен неизвестной силой: по улицам бродили дикие звери, пожиравшие бездыханные тела жителей. Ночью загремела гроза необычайной силы, обрушившаяся прямо на Мирзазе; редкие смельчаки, ставшие свидетелями стихии, рассказывали, что ветер и молнии били в дома, разрушая их до основания. Затем землю укрыла непроглядная мгла, не пропускавшая ни единого звездного или лунного луча. Стоявшие лагерем войска охватил необъяснимый страх: испытанные солдаты плакали, как дети, бросали оружие и пускались наутек, не разбирая дороги и не оглядываясь. Из глубин леса выходили ужасные чудовища, бросавшиеся на людей и раздиравшие их на части – и так продолжалось до самых границ Мирзазе. Мало кто смог спастись, однако они как следует напугали своими рассказами живущих рядом людей. Окрестные земли были брошены и объявлены проклятыми.
Долгие годы никто не подходил близко к границам Мирзазе, так что на неделю пути от города простирались непроходимые джунгли. Только потом люди стали понемногу подбираться обратно; память понемногу перестала хранить повести об ужасе и чудовищах. Сейчас этих мест боятся только по привычке и на самом деле «проклятые места» – всего лишь небольшой клочок леса вокруг города, по сравнению с тем, что было раньше. И вся эта поучительная история забывается, как страшный, но не сбывшийся сон…
Берик повел плечами и привстал, разминая затекшие от долгого сидения в одной позе ноги. Его слушатели тоже зашевелились; раздались несколько смешков, когда было обнаружена парочка «особо внимательных», спящих с открытыми ртами и сосредоточенными лицами.
– А та песня, которую я пел… – пробормотал Лимбул. – Ведь ее, насколько я знаю, приписывают устам самого Раздлага.
– Я слыхал еще кое-что, – многозначительно сказал Берик, воздев вверх кривой палец, привыкший охватывать рукоять меча. Завозившиеся было, наемники опять затихли и обратились в слух. – Якобы, лет через сто несколько смельчаков, молодых магов из какой-то далекой западной страны смогли проехать Мирзазе от Рха-Уданы до Сурахии. Много чудовищ и странных явлений видели они – хотя подробностей об этом история не сохранила, однако самым загадочным был седой и согбенный старик, которого путешественники встретили на берегу моря. Стоя на коленях у самой кромки прибоя, этот таинственный старец непрестанно выл, обращая лицо на юго-восток, как раз к острову Зилам… Хотите верьте, хотите нет – а по мне, так это и был сам Раздлага, которому суждены были вечные мучения. Возможно, кто-то из тех магов, впечатленных произошедшим, и сочинил ту песню.
– И кто знает, как все было на самом деле? – негромко сказал Сорген. Кажется, остальные не были с ним согласны. Кое-кто даже позволил себе отвернуться и пробормотать что-то вроде возражения – хотя спорить в открытую никто не стал. Берик покачал головой.
– Настоящие проклятия оставляют настоящие следы, хозяин. Может быть, мой рассказ и не в точности повторяет произошедшие тогда события, однако, правды в нем больше, чем вымысла.
– Да будет так! – примирительно возгласил Сорген. – Теперь же нам пора и поспать. Несмотря на то, что древнее проклятие в этом городе, похоже, выдохлось, охрана нам не помешает. Гримал, выстави часовых, из тех, кого не слишком испугал призрак короля Раздлага.
Несколько горячих молодцов сами вызвались идти в караул, но капитан, вглядевшись им в глаза при последних отсветах костра, велел спать. В караул отправился он сам и Берик, ничуть этому не возражавший. Луратен поднялся на ноги и снова исчез в ночи. Впрочем, ему-то спать не надо было.
Сорген тоже лег, а невозмутимый Хак заботливо укрыл его одеялом. Еще некоторое время колдун ворочался, думая о том, сколько же на самом деле правды было в рассказанной Бериком легенде. Кто знает, какие истории станут рассказывать о них самих через полтысячи лет? Или же он слишком льстит себе, а на самом деле память о колдуне по имени Сорген исчезнет лет через сто, если не раньше… Едва ли не впервые он задумался о смерти и ощутил предательскую пустоту в груди. Душевная боль – или вернувшееся ощущение отсутствия чего бы то ни было на месте пресловутой души? Само собой, тут же вспомнился бледный Призрак и его ужасные пророчества. Ледяная волна тоски проникла под одеяла и затопила разум Соргена. Рывком поднявшись, он бросился прямо в развалины. Меч, пояс, все его волшебные приспособления остались у костра.
Несколько раз споткнувшись, потому что глаза видели перед собой только плачущее лицо Призрака, колдун достиг низкой длинной стены с обкрошившейся верхней кромкой. Замешкавшись, Сорген перебрался через нее и едва не упал: прямо под ногами вниз сбегал крутой обрыв, ведущий к берегу реки, едва заметной в ночи бледно-серебристой полосе. Под ногами осталась только узкая кромка глинистой земли, кое-как скрепленной редкими и тоненькими корнями трав. При малейшем движении к воде устремлялась крошечная осыпь, звучавшая в ночи, как вкрадчивый шепот. Внизу, на тоненькой полосе песка, лежали здоровенные глыбы камня с острыми краями, когда-то вывороченные из мощных стен. Сейчас они погрузились в песок и ушли в воду, но еще достаточно опасно торчали вверх выступы и углы. Стоит туда свалиться – костей не соберешь… Тяжело дышащий, Сорген в страхе прижался седалищем к стеночке и вцепился в нее руками.
Он едва не упал! Вот к чему приводят дурацкие метания, порожденные видениями. Может, это все же чья-то злая воля, стремящаяся погубить Соргена во что бы то ни стало?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
За год они опустошили страну. Раздлага постарел на десять лет, превратившись в жирного, брюзгливого тирана, медленно сходящего с ума от страха и осознания собственной обреченности. После летних дождей пришло возмездие: с Севера в Мирзазе вторглись уцелевшие племена кочевников, с востока пришли соединенные армии Вейдзала и Сурахии. Флот союзных княжеств приблизился к побережью Мирзазе и внезапным ударом уничтожил оставшиеся у короля-пирата корабли.
Почти все крестьяне к тому времени уже сбежали в соседние страны, оставив покинутые поселения и неухоженные угодья. Вражеские армии быстро продвигались к столице, но никто не выходил сражаться с ними. Опасаясь подвоха, полководцы противника остановили войско на некотором расстоянии от города. В Мирзазе двинулись разведчики – но они скоро вернулись, поседевшие от ужаса. Город был опустошен неизвестной силой: по улицам бродили дикие звери, пожиравшие бездыханные тела жителей. Ночью загремела гроза необычайной силы, обрушившаяся прямо на Мирзазе; редкие смельчаки, ставшие свидетелями стихии, рассказывали, что ветер и молнии били в дома, разрушая их до основания. Затем землю укрыла непроглядная мгла, не пропускавшая ни единого звездного или лунного луча. Стоявшие лагерем войска охватил необъяснимый страх: испытанные солдаты плакали, как дети, бросали оружие и пускались наутек, не разбирая дороги и не оглядываясь. Из глубин леса выходили ужасные чудовища, бросавшиеся на людей и раздиравшие их на части – и так продолжалось до самых границ Мирзазе. Мало кто смог спастись, однако они как следует напугали своими рассказами живущих рядом людей. Окрестные земли были брошены и объявлены проклятыми.
Долгие годы никто не подходил близко к границам Мирзазе, так что на неделю пути от города простирались непроходимые джунгли. Только потом люди стали понемногу подбираться обратно; память понемногу перестала хранить повести об ужасе и чудовищах. Сейчас этих мест боятся только по привычке и на самом деле «проклятые места» – всего лишь небольшой клочок леса вокруг города, по сравнению с тем, что было раньше. И вся эта поучительная история забывается, как страшный, но не сбывшийся сон…
Берик повел плечами и привстал, разминая затекшие от долгого сидения в одной позе ноги. Его слушатели тоже зашевелились; раздались несколько смешков, когда было обнаружена парочка «особо внимательных», спящих с открытыми ртами и сосредоточенными лицами.
– А та песня, которую я пел… – пробормотал Лимбул. – Ведь ее, насколько я знаю, приписывают устам самого Раздлага.
– Я слыхал еще кое-что, – многозначительно сказал Берик, воздев вверх кривой палец, привыкший охватывать рукоять меча. Завозившиеся было, наемники опять затихли и обратились в слух. – Якобы, лет через сто несколько смельчаков, молодых магов из какой-то далекой западной страны смогли проехать Мирзазе от Рха-Уданы до Сурахии. Много чудовищ и странных явлений видели они – хотя подробностей об этом история не сохранила, однако самым загадочным был седой и согбенный старик, которого путешественники встретили на берегу моря. Стоя на коленях у самой кромки прибоя, этот таинственный старец непрестанно выл, обращая лицо на юго-восток, как раз к острову Зилам… Хотите верьте, хотите нет – а по мне, так это и был сам Раздлага, которому суждены были вечные мучения. Возможно, кто-то из тех магов, впечатленных произошедшим, и сочинил ту песню.
– И кто знает, как все было на самом деле? – негромко сказал Сорген. Кажется, остальные не были с ним согласны. Кое-кто даже позволил себе отвернуться и пробормотать что-то вроде возражения – хотя спорить в открытую никто не стал. Берик покачал головой.
– Настоящие проклятия оставляют настоящие следы, хозяин. Может быть, мой рассказ и не в точности повторяет произошедшие тогда события, однако, правды в нем больше, чем вымысла.
– Да будет так! – примирительно возгласил Сорген. – Теперь же нам пора и поспать. Несмотря на то, что древнее проклятие в этом городе, похоже, выдохлось, охрана нам не помешает. Гримал, выстави часовых, из тех, кого не слишком испугал призрак короля Раздлага.
Несколько горячих молодцов сами вызвались идти в караул, но капитан, вглядевшись им в глаза при последних отсветах костра, велел спать. В караул отправился он сам и Берик, ничуть этому не возражавший. Луратен поднялся на ноги и снова исчез в ночи. Впрочем, ему-то спать не надо было.
Сорген тоже лег, а невозмутимый Хак заботливо укрыл его одеялом. Еще некоторое время колдун ворочался, думая о том, сколько же на самом деле правды было в рассказанной Бериком легенде. Кто знает, какие истории станут рассказывать о них самих через полтысячи лет? Или же он слишком льстит себе, а на самом деле память о колдуне по имени Сорген исчезнет лет через сто, если не раньше… Едва ли не впервые он задумался о смерти и ощутил предательскую пустоту в груди. Душевная боль – или вернувшееся ощущение отсутствия чего бы то ни было на месте пресловутой души? Само собой, тут же вспомнился бледный Призрак и его ужасные пророчества. Ледяная волна тоски проникла под одеяла и затопила разум Соргена. Рывком поднявшись, он бросился прямо в развалины. Меч, пояс, все его волшебные приспособления остались у костра.
Несколько раз споткнувшись, потому что глаза видели перед собой только плачущее лицо Призрака, колдун достиг низкой длинной стены с обкрошившейся верхней кромкой. Замешкавшись, Сорген перебрался через нее и едва не упал: прямо под ногами вниз сбегал крутой обрыв, ведущий к берегу реки, едва заметной в ночи бледно-серебристой полосе. Под ногами осталась только узкая кромка глинистой земли, кое-как скрепленной редкими и тоненькими корнями трав. При малейшем движении к воде устремлялась крошечная осыпь, звучавшая в ночи, как вкрадчивый шепот. Внизу, на тоненькой полосе песка, лежали здоровенные глыбы камня с острыми краями, когда-то вывороченные из мощных стен. Сейчас они погрузились в песок и ушли в воду, но еще достаточно опасно торчали вверх выступы и углы. Стоит туда свалиться – костей не соберешь… Тяжело дышащий, Сорген в страхе прижался седалищем к стеночке и вцепился в нее руками.
Он едва не упал! Вот к чему приводят дурацкие метания, порожденные видениями. Может, это все же чья-то злая воля, стремящаяся погубить Соргена во что бы то ни стало?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109