– Ты ведь наверняка наслышан о нашей жестокости? Хочешь испытать ее сполна?
– Никакие пытки, и даже сама смерть не заставят меня продать своих братьев! – прошептал пленник, но особой уверенности в его голосе не чувствовалось. Сорген криво ухмыльнулся и отвел взгляд. Боится, конечно он боится очень сильно. Правда, у него хватает духу говорить и даже контролировать голос, чтобы тот не слишком дрожал.
– Отказываясь говорить, ты не оставляешь мне другой возможности, юноша. Вы стоите на моем пути и убиваете моих людей, так что выбор у меня, честно говоря, невелик. По твоей милости я должен сыграть роль бездушного монстра, жестокого выродка, так? Впрочем, ты меня давно записал в ряды злодеев. Однако, я злодей только по необходимости. Ты встал передо мной с оружием и теперь не можешь сетовать на судьбу; если б ты сидел в своих болотах, то я прошел бы мимо и не заметил тебя. А так… Пеняй на себя.
Немного раздраженный собственной болтливостью, Сорген сделал знак Грималу. С какой стати он оправдывался перед этим жалким облакопоклонником? Как последний слюнтяй…
– Я не боюсь смерти! Смерть вознесет меня к Облаку! – завопил пленник, увидев, как Гримал решительно подступает к нему и засучивает рукава.
– Смерти ты от нас не дождешься, – зло прошипел Сорген. – Если ты уверен, что смерть для тебя есть избавление от всех забот и тягот земной жизни, шаг к прекрасному новому воплощению в небесном царстве твоего бога… Тут легко смириться и остаться твердым, даже если на самом деле все это – неправда. Да и что есть смерть? Больше обиды, чем боли. Нет, мы пока подержим тебя здесь, приятель. Негоже ведь, чтобы все слухи о жестокости Черных оказались враньем.
Стоявшие рядом с пленником солдаты подхватили его под руки. Гейнджандец вяло трепыхнулся, не в силах оторвать взгляд от нависшего над ним Гримала. Его смуглая кожа приобрела серый оттенок, зубы стучали, с уголка рта потекла струйка тягучей слюны.
– Ты не передумал? – спросил Гримал, уткнув пальцы в лоб пленника и запрокинув ему голову.
– Скажи «нет»! – хрипло воскликнул Молей, умоляюще потрясая руками. Пленник не понимал, что они говорят, поэтому только прерывисто и сипло дышал. Гримал с помощью державших гейнджандца солдат содрал с него кольчугу и рубаху. Зажав руку жертвы подмышкой, капитан неспешно расстегнул кожаную сумку и достал нож с небольшим, похожим на лепесток лезвием.
– Нет! – плаксиво закричал пленник, беспорядочно задергавшись в железной хватке палачей. Несколькими быстрыми и точными движениями Гримал вырезал с внутренней поверхности его локтя полосу кожи. Кровь обильно потекла во все стороны; пленник, задыхаясь, кричал и извивался. Несчастный опять пытался вырвать руку из плена, но это у него никак не выходило: Гримал стоял, как скала, лишь слегка покачиваясь от конвульсий жертвы. Зачем-то повертев ножик перед глазами, капитан стряхнул с лезвия несколько капель крови и убрал его в сумку. Вместо нее он вынул обыкновенную фарфоровую солонку в виде крепостной башенки; внимательно поглядел на рану, где в густой алой жиже дрожал обнаженный мускул, после чего принялся его тщательно солить. Пленник скулил на прежней ноте – это Грималу не понравилось. Прошептав проклятия, он зажал солонку в зубах и радраженно смел с раны кровь, которая расплескалась по сторонам. Гейнджандец издал скорбный, горестный вопль, а потом, когда его руку вновь «посолили», завыл так громко и пронзительно, что у Соргена заныли зубы. Выкатив глаза и пуская пену, пленник отчаянно скреб ногами по камням и мотал головой с такой силой, что она, чудилось, сейчас оторвется и улетит прочь.
– Ну? – завопил Сорген, стараясь перекричать льющийся из глотки несчастного нескончаемый вой. Схватив пленника за волосы и повернув искаженным лицом к себе, колдун как следует его встряхнул. – Теперь ты готов к дружескому разговору, или чувствуешь себя недосоленным?
– Не-еет! – простонал гейнджандец. – Умоляю, ради Святого Облака, а-а-ах… не мучьте меня!
– Ты будешь говорить?
– Да… да.
По щекам пленника текли крупные слезы, размывавшие грязь. Сорген коротко взмахнул рукой. Гримал с сожалением скривил губы и плеснул на рану воды из фляжки. Смыв пузырящуюся кровь, он быстро замотал руку пленника тряпкой. Солдаты, державшие гейнджандца, отпустили его и разошлись по сторонам.
– Быстро сдался, – презрительно бросил какой-то рха-уданец. Гримал немедленно окинул его оценивающим взглядом и глухо спросил:
– А ты бы продержался дольше?
Испуганный солдат застыл с раскрытым ртом и быстро шмыгнул глазами туда-сюда, словно выискивая дорогу для побега. Повернувшись, Гримал слез со ступени и отправился по своим делам.
– Что же ты можешь нам сказать интересного? – спросил тем временем у пленника Сорген. – Какие сюрпризы приготовлены за поворотом?
– О, Небо! – прошептал гейнджандец. Он непрерывно морщился и баюкал искалеченную руку. – Какой же я несчастный человек! Отчего же меня просто не убили, как других везунчиков? Теперь мне приходится выбирать между мучениями и предательством.
– Разве ты еще не выбрал? – вопросительно вскинул брови Сорген. – Учти, если Грималу придется возвращаться, он будет очень недоволен.
– Нет, нет! Не надо… – поспешил плаксиво и испуганно воскликнуть пленник.
– Как тебя зовут? – с усмешкой спросил Сорген.
– Что тебе в моем имени?
– Вопросы – моя привилегия. Отвечай, или я все-таки вызову палача обратно!
– Ах… Ты… – пленник заглотил воздух, словно удерживая внутри себя какое-то неподходящее слово. – Как пожелаешь. Меня зовут Жудда.
– Уже лучше… Так вот, Жудда. Твои приятели умрут в любом случае, поверь мне на слово – если только не совершат благоразумный поступок и не сбегут отсюда подальше. На нашем пути никому не удержаться; вопрос лишь в том, какой ущерб они смогут причинить нам. Я берегу своих людей, хоть и являюсь бездушным Черным злодеем. Ты можешь даже смотреть на эти вещи таким образом: твои товарищи обречены и умрут. Но солдаты, которые идут со мной, по большей части подневольные люди, которых я… хм… поработил своей злой волей. Их жизни ты можешь спасти, рассказав мне все, о чем знаешь.
Жудда смотрел на Соргена с неподдельным ужасом, вжимаясь в камень, чтобы оказаться как можно дальше от ненавистного лица.
– Ты… ты тот, о котором было сказано:
И, выйдя из Вечногорящего мира с горстью рабов,
Обрушится он на Счастливые земли прожорливым зверем.
Велики будут страдания, неисчислимы беды!
Речи его будут, как отравленное вино – сладкими и ядовитыми!
– Ты вышел из пустыни, которую Мудрые считают вратами в Вечногроящий мир. Ни один обычный человек не способен преодолеть ее! Наши предки веками охраняли горы и никто уже не верил, что в этом есть какой-то смысл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
– Никакие пытки, и даже сама смерть не заставят меня продать своих братьев! – прошептал пленник, но особой уверенности в его голосе не чувствовалось. Сорген криво ухмыльнулся и отвел взгляд. Боится, конечно он боится очень сильно. Правда, у него хватает духу говорить и даже контролировать голос, чтобы тот не слишком дрожал.
– Отказываясь говорить, ты не оставляешь мне другой возможности, юноша. Вы стоите на моем пути и убиваете моих людей, так что выбор у меня, честно говоря, невелик. По твоей милости я должен сыграть роль бездушного монстра, жестокого выродка, так? Впрочем, ты меня давно записал в ряды злодеев. Однако, я злодей только по необходимости. Ты встал передо мной с оружием и теперь не можешь сетовать на судьбу; если б ты сидел в своих болотах, то я прошел бы мимо и не заметил тебя. А так… Пеняй на себя.
Немного раздраженный собственной болтливостью, Сорген сделал знак Грималу. С какой стати он оправдывался перед этим жалким облакопоклонником? Как последний слюнтяй…
– Я не боюсь смерти! Смерть вознесет меня к Облаку! – завопил пленник, увидев, как Гримал решительно подступает к нему и засучивает рукава.
– Смерти ты от нас не дождешься, – зло прошипел Сорген. – Если ты уверен, что смерть для тебя есть избавление от всех забот и тягот земной жизни, шаг к прекрасному новому воплощению в небесном царстве твоего бога… Тут легко смириться и остаться твердым, даже если на самом деле все это – неправда. Да и что есть смерть? Больше обиды, чем боли. Нет, мы пока подержим тебя здесь, приятель. Негоже ведь, чтобы все слухи о жестокости Черных оказались враньем.
Стоявшие рядом с пленником солдаты подхватили его под руки. Гейнджандец вяло трепыхнулся, не в силах оторвать взгляд от нависшего над ним Гримала. Его смуглая кожа приобрела серый оттенок, зубы стучали, с уголка рта потекла струйка тягучей слюны.
– Ты не передумал? – спросил Гримал, уткнув пальцы в лоб пленника и запрокинув ему голову.
– Скажи «нет»! – хрипло воскликнул Молей, умоляюще потрясая руками. Пленник не понимал, что они говорят, поэтому только прерывисто и сипло дышал. Гримал с помощью державших гейнджандца солдат содрал с него кольчугу и рубаху. Зажав руку жертвы подмышкой, капитан неспешно расстегнул кожаную сумку и достал нож с небольшим, похожим на лепесток лезвием.
– Нет! – плаксиво закричал пленник, беспорядочно задергавшись в железной хватке палачей. Несколькими быстрыми и точными движениями Гримал вырезал с внутренней поверхности его локтя полосу кожи. Кровь обильно потекла во все стороны; пленник, задыхаясь, кричал и извивался. Несчастный опять пытался вырвать руку из плена, но это у него никак не выходило: Гримал стоял, как скала, лишь слегка покачиваясь от конвульсий жертвы. Зачем-то повертев ножик перед глазами, капитан стряхнул с лезвия несколько капель крови и убрал его в сумку. Вместо нее он вынул обыкновенную фарфоровую солонку в виде крепостной башенки; внимательно поглядел на рану, где в густой алой жиже дрожал обнаженный мускул, после чего принялся его тщательно солить. Пленник скулил на прежней ноте – это Грималу не понравилось. Прошептав проклятия, он зажал солонку в зубах и радраженно смел с раны кровь, которая расплескалась по сторонам. Гейнджандец издал скорбный, горестный вопль, а потом, когда его руку вновь «посолили», завыл так громко и пронзительно, что у Соргена заныли зубы. Выкатив глаза и пуская пену, пленник отчаянно скреб ногами по камням и мотал головой с такой силой, что она, чудилось, сейчас оторвется и улетит прочь.
– Ну? – завопил Сорген, стараясь перекричать льющийся из глотки несчастного нескончаемый вой. Схватив пленника за волосы и повернув искаженным лицом к себе, колдун как следует его встряхнул. – Теперь ты готов к дружескому разговору, или чувствуешь себя недосоленным?
– Не-еет! – простонал гейнджандец. – Умоляю, ради Святого Облака, а-а-ах… не мучьте меня!
– Ты будешь говорить?
– Да… да.
По щекам пленника текли крупные слезы, размывавшие грязь. Сорген коротко взмахнул рукой. Гримал с сожалением скривил губы и плеснул на рану воды из фляжки. Смыв пузырящуюся кровь, он быстро замотал руку пленника тряпкой. Солдаты, державшие гейнджандца, отпустили его и разошлись по сторонам.
– Быстро сдался, – презрительно бросил какой-то рха-уданец. Гримал немедленно окинул его оценивающим взглядом и глухо спросил:
– А ты бы продержался дольше?
Испуганный солдат застыл с раскрытым ртом и быстро шмыгнул глазами туда-сюда, словно выискивая дорогу для побега. Повернувшись, Гримал слез со ступени и отправился по своим делам.
– Что же ты можешь нам сказать интересного? – спросил тем временем у пленника Сорген. – Какие сюрпризы приготовлены за поворотом?
– О, Небо! – прошептал гейнджандец. Он непрерывно морщился и баюкал искалеченную руку. – Какой же я несчастный человек! Отчего же меня просто не убили, как других везунчиков? Теперь мне приходится выбирать между мучениями и предательством.
– Разве ты еще не выбрал? – вопросительно вскинул брови Сорген. – Учти, если Грималу придется возвращаться, он будет очень недоволен.
– Нет, нет! Не надо… – поспешил плаксиво и испуганно воскликнуть пленник.
– Как тебя зовут? – с усмешкой спросил Сорген.
– Что тебе в моем имени?
– Вопросы – моя привилегия. Отвечай, или я все-таки вызову палача обратно!
– Ах… Ты… – пленник заглотил воздух, словно удерживая внутри себя какое-то неподходящее слово. – Как пожелаешь. Меня зовут Жудда.
– Уже лучше… Так вот, Жудда. Твои приятели умрут в любом случае, поверь мне на слово – если только не совершат благоразумный поступок и не сбегут отсюда подальше. На нашем пути никому не удержаться; вопрос лишь в том, какой ущерб они смогут причинить нам. Я берегу своих людей, хоть и являюсь бездушным Черным злодеем. Ты можешь даже смотреть на эти вещи таким образом: твои товарищи обречены и умрут. Но солдаты, которые идут со мной, по большей части подневольные люди, которых я… хм… поработил своей злой волей. Их жизни ты можешь спасти, рассказав мне все, о чем знаешь.
Жудда смотрел на Соргена с неподдельным ужасом, вжимаясь в камень, чтобы оказаться как можно дальше от ненавистного лица.
– Ты… ты тот, о котором было сказано:
И, выйдя из Вечногорящего мира с горстью рабов,
Обрушится он на Счастливые земли прожорливым зверем.
Велики будут страдания, неисчислимы беды!
Речи его будут, как отравленное вино – сладкими и ядовитыми!
– Ты вышел из пустыни, которую Мудрые считают вратами в Вечногроящий мир. Ни один обычный человек не способен преодолеть ее! Наши предки веками охраняли горы и никто уже не верил, что в этом есть какой-то смысл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109