Теперь она должна была уже почувствовать сладкий аромат кипящего тростникового сиропа. Но вместо этого до нее доносилось только жужжание джунглей, и единственным запахом, улавливаемым ею, было тяжелое пьянящее благоухание растений.
Энни через плечо посмотрела на Родриго, и ей показалось, что его посадка на муле стала прямее. Плечи его напряглись, он вытянул шею, стараясь разглядеть что-то впереди.
– Что-то не так, Родриго? – поинтересовалась она.
– Да.
Они достигли вершины последнего холма перед усадьбой. Мулы вынесли их под купол сияющего солнцем неба, над ними быстро проплывали облака, а вокруг были настоящие джунгли.
– Мы заблудились, – раздраженно заявила Энни.
Родриго вывел мула вперед.
– Нет, не заблудились, Энни… – что-то в его голосе заставило ее вздрогнуть. – Мучача, я хочу, чтобы ты вместе со слугами подождала меня здесь.
Он не сводил глаз с темной долины, раскинувшейся перед ними. Энни посмотрела в том же направлении. От предчувствия страшного ее окатило холодным потом. Стоящие далеко внизу постройки сплошь заросли виноградом. И вилла ее деда и бабушки – ей был виден только фрагмент крыши, выложенной красной черепицей, – и надворные строения – домики слуг, сараи и конюшни. Все это было на месте, но имело абсолютно нежилой, заброшенный вид.
– Нет! – вырвалось из ее сжавшегося горла.
Энни пришпорила мула и направила его вниз, в долину, не обращая внимания на протесты Родриго.
«Господи, пожалуйста, сделай так, чтобы они были живы…». Несвязные молитвы проносились у нее в голове. С ними, должно быть, все в порядке, не могли же они бросить свой дом.
Но когда Энни и Родриго достигли усадьбы, угасла последняя искорка надежды. Пришлось ждать, пока двое слуг не расчистили тропу через ту лужайку, где Энни играла ребенком, раскинувшуюся перед верандой, на которой бабушка пела ей и рассказывала сказки.
Роскошный когда-то дом с лепниной и черепицей, дорогими застекленными окнами и железными воротами искусной работы превратился в развалины. Вязкая плесень покрывала побеленные известью стены, в окнах поблескивали осколки стекол, от почерневших потолков исходил запах гари. Входная дверь, казалось, была сорвана с петель.
Родриго понуро вошел внутрь.
– Энни, оставайся…
– Нет, – просто сказала девушка, следуя за ним.
– Тогда будь осторожна.
По мере того как они продвигались по комнатам и дворикам виллы, их глазам представали страшные картины разрушения и насилия. Кто-то нарушил покой и благополучие дома бабушки и дедушки. Кто-то положил конец существованию этого дома. Сломанная мебель, разбитая посуда, мертвые фонтаны, груды сожженных книг, обуглившейся одежды, сорванные портьеры, рои насекомых, жужжащих над испорченными продуктами… Ничто не уцелело!
Через комнаты и коридоры Энни и Родриго вышли во внутренний дворик. Ползучая растительность сюда еще не добралась. Казалось, будто они стояли в озаренном солнцем сосуде, и свет солнца отражался в мозаичных плитах, привезенных из Португалии, играл на останках разбитого фонтана, созданного Муром, который он называл «Эль-Хаким». Энни видела себя ребенком, неуклюже шагающим через дворик, покрытый мозаичной плиткой, и протягивающим пухлые ручонки к смеющемуся отцу. Видела дедушку, наигрывающего чудесную мелодию на виоле, которую он сделал своими руками.
Энни зажмурилась, чтобы отогнать воспоминания, и прошептала:
– Кто это сделал?
– Нам придется расспросить об этом в Санто-Доминго.
Энни открыла глаза и обеспокоенно зашагала по разоренному дворику.
– Местные повстанцы? – вслух рассуждала она, но тут же сама ответила на вопрос: – Нет, не может быть. Дедушка – единственный человек на острове, у которого не было рабов. Местные очень уважали его за это. – Слова полились сплошным потоком: – Может быть, это какое-нибудь племя с другой стороны острова? Я помню, папа говорил мне…
– Энни, перестань! – Родриго схватил ее за плечи и сильно встряхнул. – Прекрати немедленно! Так можно сойти с ума.
– Неизвестность – вот что сведет меня с ума! – закричала Энни, по ее щекам катились слезы. – Я должна знать, кто это сделал!
– Белые демоны, – неожиданно произнес незнакомый голос.
Родриго в изумлении отпустил Энни, и оба удивленно уставились на внезапно возникшего перед ними юношу. Его тонкий нос и тонкие губы указывали на испанскую кровь, но прямые черные, блестящие как шелк волосы и разукрашенное, почти обнаженное тело говорили о том, что он местный.
Юноша шагнул вперед, не обращая внимания па шпагу Родриго, которую тот выхватил из ножен.
– Я не причиню вам вреда, – богато интонированным голосом сказал юноша. Местный акцент смягчал его испанский.
– Откуда ты? – спросил его Родриго.
– Раньше я жил здесь. Теперь живу в лесах за холмами.
– Где сеньор Блайт и его жена? Расскажи нам все, что ты об этом знаешь, – Родриго обвел рукой двор.
– Белые демоны устроили здесь большое побоище, – он посмотрел на Энни. – Я тебя помню. Ты внучка донны Габриэлы, да?
– Помнишь меня? Но откуда ты можешь меня знать?
– Пауло знает все, что видит, – он указал на свой глаз, обведенный белой краской. – Моя мать была служанкой в доме. Мой отец – белый демон.
Пока Пауло говорил, Энни с интересом рассматривала его. Кожа юноши имела красновато-коричневый оттенок, на безволосой груди черной краской и охрой были нарисованы две молнии, идущие от плеч к животу. Из одежды на нем лишь узкая набедренная повязка, поддерживаемая перекрученным шнурком. Мускулистые бедра юноши заканчивались длинными, жилистыми, покрытыми темным загаром ногами. Его нагота пробудила в Энни странное любопытство.
Родриго встал между Энни и Пауло:
– Расскажи нам, что здесь произошло.
Пауло посмотрел на Энни. Его глаза умоляли девушку уйти, но она, прижав ладони к кромке разрушенного фонтана, приготовилась услышать самое худшее.
– Рассказывай нам обоим. Сейчас же. Я хочу знать все подробности.
– Сомневаюсь, маленькая хозяйка, – ответил Пауло и начал свой страшный рассказ.
– …не мог поверить, что все это случилось после стольких лет, – говорил Родриго своим родителям, Армандо и Паломе Бискайно.
Предполагалось, что Энни отдыхала на софе в холле. Их поспешное бегство с Эспаньолы, бурный переход в Сан-Августин во Флориде истощил ее силы. Девушка не могла заснуть, хотя ей так хотелось впасть в спасительное забытье, чтобы хоть на время отключиться от воспоминаний о страшных событиях, погубивших ее отца и поместье Гема-дель-Мар, но тревожные мысли не отпускали ее.
– Этот парень не знал, откуда у Святой Инквизиции сведения, что Уильям Блайт – еврей, – продолжал Родриго. – И я не осмелился расспрашивать об этом в городе, боясь, что они схватят и Энни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Энни через плечо посмотрела на Родриго, и ей показалось, что его посадка на муле стала прямее. Плечи его напряглись, он вытянул шею, стараясь разглядеть что-то впереди.
– Что-то не так, Родриго? – поинтересовалась она.
– Да.
Они достигли вершины последнего холма перед усадьбой. Мулы вынесли их под купол сияющего солнцем неба, над ними быстро проплывали облака, а вокруг были настоящие джунгли.
– Мы заблудились, – раздраженно заявила Энни.
Родриго вывел мула вперед.
– Нет, не заблудились, Энни… – что-то в его голосе заставило ее вздрогнуть. – Мучача, я хочу, чтобы ты вместе со слугами подождала меня здесь.
Он не сводил глаз с темной долины, раскинувшейся перед ними. Энни посмотрела в том же направлении. От предчувствия страшного ее окатило холодным потом. Стоящие далеко внизу постройки сплошь заросли виноградом. И вилла ее деда и бабушки – ей был виден только фрагмент крыши, выложенной красной черепицей, – и надворные строения – домики слуг, сараи и конюшни. Все это было на месте, но имело абсолютно нежилой, заброшенный вид.
– Нет! – вырвалось из ее сжавшегося горла.
Энни пришпорила мула и направила его вниз, в долину, не обращая внимания на протесты Родриго.
«Господи, пожалуйста, сделай так, чтобы они были живы…». Несвязные молитвы проносились у нее в голове. С ними, должно быть, все в порядке, не могли же они бросить свой дом.
Но когда Энни и Родриго достигли усадьбы, угасла последняя искорка надежды. Пришлось ждать, пока двое слуг не расчистили тропу через ту лужайку, где Энни играла ребенком, раскинувшуюся перед верандой, на которой бабушка пела ей и рассказывала сказки.
Роскошный когда-то дом с лепниной и черепицей, дорогими застекленными окнами и железными воротами искусной работы превратился в развалины. Вязкая плесень покрывала побеленные известью стены, в окнах поблескивали осколки стекол, от почерневших потолков исходил запах гари. Входная дверь, казалось, была сорвана с петель.
Родриго понуро вошел внутрь.
– Энни, оставайся…
– Нет, – просто сказала девушка, следуя за ним.
– Тогда будь осторожна.
По мере того как они продвигались по комнатам и дворикам виллы, их глазам представали страшные картины разрушения и насилия. Кто-то нарушил покой и благополучие дома бабушки и дедушки. Кто-то положил конец существованию этого дома. Сломанная мебель, разбитая посуда, мертвые фонтаны, груды сожженных книг, обуглившейся одежды, сорванные портьеры, рои насекомых, жужжащих над испорченными продуктами… Ничто не уцелело!
Через комнаты и коридоры Энни и Родриго вышли во внутренний дворик. Ползучая растительность сюда еще не добралась. Казалось, будто они стояли в озаренном солнцем сосуде, и свет солнца отражался в мозаичных плитах, привезенных из Португалии, играл на останках разбитого фонтана, созданного Муром, который он называл «Эль-Хаким». Энни видела себя ребенком, неуклюже шагающим через дворик, покрытый мозаичной плиткой, и протягивающим пухлые ручонки к смеющемуся отцу. Видела дедушку, наигрывающего чудесную мелодию на виоле, которую он сделал своими руками.
Энни зажмурилась, чтобы отогнать воспоминания, и прошептала:
– Кто это сделал?
– Нам придется расспросить об этом в Санто-Доминго.
Энни открыла глаза и обеспокоенно зашагала по разоренному дворику.
– Местные повстанцы? – вслух рассуждала она, но тут же сама ответила на вопрос: – Нет, не может быть. Дедушка – единственный человек на острове, у которого не было рабов. Местные очень уважали его за это. – Слова полились сплошным потоком: – Может быть, это какое-нибудь племя с другой стороны острова? Я помню, папа говорил мне…
– Энни, перестань! – Родриго схватил ее за плечи и сильно встряхнул. – Прекрати немедленно! Так можно сойти с ума.
– Неизвестность – вот что сведет меня с ума! – закричала Энни, по ее щекам катились слезы. – Я должна знать, кто это сделал!
– Белые демоны, – неожиданно произнес незнакомый голос.
Родриго в изумлении отпустил Энни, и оба удивленно уставились на внезапно возникшего перед ними юношу. Его тонкий нос и тонкие губы указывали на испанскую кровь, но прямые черные, блестящие как шелк волосы и разукрашенное, почти обнаженное тело говорили о том, что он местный.
Юноша шагнул вперед, не обращая внимания па шпагу Родриго, которую тот выхватил из ножен.
– Я не причиню вам вреда, – богато интонированным голосом сказал юноша. Местный акцент смягчал его испанский.
– Откуда ты? – спросил его Родриго.
– Раньше я жил здесь. Теперь живу в лесах за холмами.
– Где сеньор Блайт и его жена? Расскажи нам все, что ты об этом знаешь, – Родриго обвел рукой двор.
– Белые демоны устроили здесь большое побоище, – он посмотрел на Энни. – Я тебя помню. Ты внучка донны Габриэлы, да?
– Помнишь меня? Но откуда ты можешь меня знать?
– Пауло знает все, что видит, – он указал на свой глаз, обведенный белой краской. – Моя мать была служанкой в доме. Мой отец – белый демон.
Пока Пауло говорил, Энни с интересом рассматривала его. Кожа юноши имела красновато-коричневый оттенок, на безволосой груди черной краской и охрой были нарисованы две молнии, идущие от плеч к животу. Из одежды на нем лишь узкая набедренная повязка, поддерживаемая перекрученным шнурком. Мускулистые бедра юноши заканчивались длинными, жилистыми, покрытыми темным загаром ногами. Его нагота пробудила в Энни странное любопытство.
Родриго встал между Энни и Пауло:
– Расскажи нам, что здесь произошло.
Пауло посмотрел на Энни. Его глаза умоляли девушку уйти, но она, прижав ладони к кромке разрушенного фонтана, приготовилась услышать самое худшее.
– Рассказывай нам обоим. Сейчас же. Я хочу знать все подробности.
– Сомневаюсь, маленькая хозяйка, – ответил Пауло и начал свой страшный рассказ.
– …не мог поверить, что все это случилось после стольких лет, – говорил Родриго своим родителям, Армандо и Паломе Бискайно.
Предполагалось, что Энни отдыхала на софе в холле. Их поспешное бегство с Эспаньолы, бурный переход в Сан-Августин во Флориде истощил ее силы. Девушка не могла заснуть, хотя ей так хотелось впасть в спасительное забытье, чтобы хоть на время отключиться от воспоминаний о страшных событиях, погубивших ее отца и поместье Гема-дель-Мар, но тревожные мысли не отпускали ее.
– Этот парень не знал, откуда у Святой Инквизиции сведения, что Уильям Блайт – еврей, – продолжал Родриго. – И я не осмелился расспрашивать об этом в городе, боясь, что они схватят и Энни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91