Выщипанные брови Елизаветы взмыли вверх.
– Наверное, именно поэтому она мне нравится. Ах, Анна, я не знаю, где нашел вас Андрэ, но за три года, что вы здесь, вы стали для двора бесценной находкой.
Энни присела в почтительном реверансе. Накидка ее головного убора упала вперед. Она, вняв совету Андрэ, теперь скрывала волосы.
– Благодарю вас, Ваше Величество. Служить вам – большая честь для меня.
– У памфлетиста с католиками, похоже, свои счеты, – заметила Елизавета. – У вас есть причина ненавидеть папистов?
Вопрос отбросил Энни на несколько лет назад. Она снова увидела разоренный, затерявшийся в джунглях Эспаньолы, дом Габриэлы и Уильяма Блайт, представила, как солдаты Христовы тащат ее бабушку и дедушку по площади, привязывают их к столбу, как в языках пламени скрываются ее самые дорогие люди на свете.
– Да, Ваше Величество, – согласилась она. – У меня есть причина ненавидеть их, да простит меня Господь.
– Вам не следует бояться гнева нашего милостивого Бога, – успокоила девушку Елизавета. – По-моему, вера – это личное дело каждого человека, касающееся только его и Всевышнего. И если эта Медичи способна проливать кровь своих людей, прикрываясь Именем Господа, то я… – она не договорила и устремила стальной взгляд на архиепископа Кентерберийского. – Я не хочу подглядывать в окна за чужими душами.
Энни с облегчением выдохнула. Как чудесно осознавать то, что королева не станет терпеть церковника, сующего нос в веру другого человека. В сердце девушки поднялась волна тайной гордости. Несмотря на то, что она испытывала перед своей родственницей благоговейный страх, она уже давно поняла, что Елизавета обладает ясным умом и является дальновидной правительницей с несгибаемой силой воли.
Дав Энни золотую монету, королева взмахом руки отпустила ее, и та смешалась с толпой придворных. Девушка многому научилась за последние три года.
Двор был опасным и в то же время интересным и волнующим местом, где тон всему задавала сама королева Елизавета.
Три года… Неужели прошло уже столько времени с тех пор, как Эван, заключив ее в свои объятия, сказал ей слова любви? С тех пор, как она поцеловала его со всем пылом новой для нее страсти? Девушка днем и ночью постоянно думала о нем. В жизни ее за последние три года не было ни минуты, чтобы она не ощущала в сердце пустоту оттого, что любимого нет рядом. Взяв с подноса кубок с теплым яблочным напитком, Энни сделала несколько глотков. Она с интересом разглядывала толпу придворных: мужчин в камзолах с подбитыми плечами и расшитых панталонах с декоративными разрезами; дам, горделиво держащих головы над крахмальными гофрированными воротниками; стайку одетых во все черное, знатоков законов, – которые собрались вокруг стола и угощались мальвазией и засахаренными фруктами. Вся атмосфера двора была пронизана влиянием личности королевы: слышались ее излюбленные обороты речи, подавались ее любимые блюда и забавы…
– …готовы к новому нападению на Испанию, – произнес кто-то рядом с Энни. Как ни в чем не бывало, она сдвинула головной убор, чтобы получше слышать.
За эти годы Энни научилась подслушивать разговоры.
– Вы так думаете, Кит?
– О, да, – ответил сэр Кристофер Хэттон, капитан гвардии. – Готов поставить свой бристольский флот. Король Филипп только что сделал особенно злобный выпад против голландских протестантов.
– Но королева все это время пыталась не вмешиваться в конфликт с Нидерландами.
Немного повернув голову, Энни увидела, что собеседник Хэттона – лорд адмирал Линкольн, пухлый человек с розовыми, как яблоки, щеками. Декоративные прорези на одежде и почетные ленты на его широкой груди придавали ему сходство с нарядным кораблем под парусами.
Хэттон поднес руку к золотому знаку на груди с изображением оленя.
– Говорю вам, милорд, она пойдет на все, чтобы досадить Испании. На все, кроме войны.
– Опять пиратство? – спросил Линкольн. – Но, по-моему, из пролива выудили уже все, что можно.
– Из пролива – да.
– Понятно. Тогда, значит, Новая Испания?
Энни делала вид, что наблюдает за красочным шотландским танцем, который собрал придворных в центре залы. Усилием воли она преодолела дрожание рук и снова напряженно вслушалась.
– …большая смелость, чтобы предпринять такую попытку, – говорил Хэттон. – Корабли с золотом и драгоценностями теперь сопровождают хорошо вооруженные суда. Но подумайте, милорд, военный эскорт присоединяется к ним только в Номбре-де-Диосе и следует с ними до Испании. Я полагаю, что Дрейк будет нападать на них раньше, пока они не защищены.
Оба лорда присоединились к группе советников. Энни неподвижно оставалась на месте, сердце ее бешено колотилось. Дрейк. Дрейк собирается отправиться в новую экспедицию. Забытый после последнего своего путешествия, он все эти годы провел в Ирландии. А теперь возвращается.
Она знала, была просто уверена, что в экспедиции вместе с ним будет участвовать и Эван.
За три печальных года Эван не смог забыть Энни. Все напоминало ему любимую. Осенние листья на высоких холмах сверкали цветом ее волос. Море, отражавшее скупое зимнее солнце, напоминало ее глаза. В порывах ветра он слышал ее смех. Весенние цветы приносили запах ее кожи, а их лепестки на ощупь были такими же нежными. Иногда во сне он ощущал вкус ее губ. Какой желанной, какой любимой была она в тот день, когда, прильнув, поцеловала его. По щекам ее текли слезы любви и боли расставания.
Одиночество жгло его, как клеймо. Он поклялся, когда потерял Касильду, что никогда никого не полюбит. Но Энни Блайт – женщина, которая способна любую клятву превратить в ничто.
– Волнуешься? – голос Дрейка вывел Эвана из задумчивости.
Эван тряхнул головой и замигал глазами, как бы пробуждаясь ото сна. Реальность вернулась к нему с новой отчетливостью. Они находились в одном из приемных залов Виндзорского дворца. Он видел гобелены, картины на стенах и толпу людей, ожидавших аудиенции у королевы в ее апартаментах.
– А есть из-за чего? – спросил Эван друга.
– Ну конечно! Королева только что поручила нам совершить самую необычную экспедицию в этом столетии. Скажу честно – даже меня это привело в замешательство.
Эван улыбнулся. Длительное пребывание Дрейка в Ирландии сделало его жестче и решительнее, чем когда бы то ни было. Общение с лордом Даути, обещавшим ему свою поддержку, придало ему больше уверенности в себе, возросшей теперь до самоуверенности. Однако ужас увиденного в Ирландии, безжалостная резня, учиненная графом Эссексом на острове Ратмен, отрезвили Дрейка. Трезвость ума как нельзя больше подходила для выполнения той миссии, которая возлагалась на него в предстоящей экспедиции.
– А по-моему, ты более чем готов к такому путешествию, Фрэнсис.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91