Один из них вел на поводке большую серую борзую. На ступенях церкви стоял высокий худой священник и неодобрительно смотрел в их сторону.
Солдаты остановились рядом с ними.
– Что такое? – спросил один из них, одетый крестоносцем, в костюм зелено-белого цвета. – Ты проявляешь слишком большое внимание к этой шлюхе-язычнице.
– К тому же на ступенях дома Господня, – добавил священник.
У Эвана пересохло во рту. Инстинктивно закрыв собой Касильду, он старался не смотреть на сверкающие на солнце мечи и кинжалы солдат.
– Она моя собственность, я привел ее сюда, чтобы окрестить.
– Ты как-то странно готовишь ее ко вступлению в истинную веру, – заметил один. – Мы неодобрительно смотрим на связь с язычниками.
– Да, – добавил второй. – Бери ее силой, если хочешь, но ради Бога, делай это дома, – его взгляд скользнул по Касильде. – Хотя я признаю, она просто прелесть.
«Интересно, – подумал Эван, – они тоже слышат, как колотится мое сердце?»
– Если вы позволите, я хотел бы переговорить со священником.
– Позже. Сначала сходим в казармы, поделишься с нами своим товаром.
Эван бросил умоляющий взгляд на священника, ожидая, что тот вмешается. Но священник просто наблюдал за ними с едва заметным любопытством.
«Католики, – презрительно подумал он. – Их религия – мразь, прикрытие для того чтобы мучить невинных».
– Сожалею, но сейчас не могу, – небрежно ответил Эван.
Он тайком оглядывал улицу, прикидывая, смогут ли они с Касильдой убежать.
– В чем дело? – поинтересовался солдат. – Туземка – твоя любовница?
– Ну конечно же нет. У меня здесь дело и нет времени на подобные развлечения.
Солдаты переглянулись.
– Тогда иди и оставь ее нам. Мы покажем ей, как настоящие мужчины должны обращаться с рабынями. Отойди.
– Ударь меня, – едва слышно выдохнула Касильда ему в ухо.
Эван сделал вид, что не слышит.
– Господа, мне кажется, что у солдат империи в такой час должны быть более существенные занятия.
– Ударь! – настаивала Касильда.
– Puta! – воскликнул он. Хотя все в Эване восставало против этого, он замахнулся и ударил ее, надеясь, что солдаты не заметят, как он смягчил удар рукавом.
Касильда съежилась и прикрыла рот рукой. Эван увидел, что она прикусила губу, чтобы пошла кровь.
– Еще! – зашептала она. – Еще!
– Прекрати ныть, – с трудом выговорил Эван и ударил ее по лицу. Голова ее дернулась в сторону, выражение лица стало болезненным. Он решил, что впрямь сделал ей больно.
– Перестань! – с другого конца улицы раздался пронзительный крик.
Эван увидел бегущего к ним помощника Родриго Бискайно.
– Еще, – прошептала Касильда, делая вид, что пытается вырваться от него.
Эван схватил ее за волосы:
– Пошли отсюда, ведьма. Нам и так уже помешали.
– Отпустите ее! – закричал неумытый мальчишка, останавливаясь перед Эваном. – Ты, ублюдок, что же ты за свинья такая? – мальчик налетел на Эвана с кулаками. Он оказался проворным, а справедливый гнев придавал ему силы.
– Мы позаботимся о рабыне, – предложил солдат.
Он схватил женщину за руку и принялся лапать ее.
Касильда пришла в растерянность. Мальчишка продолжал молотить Эвана по груди.
– Святые угодники, Боже, беги, – закричал паренек Касильде.
Касильда резким движением ударила солдата в глаз, тот взвыл от боли и отпустил ее. Эван видел, как она вырвалась из рук опешивших солдат.
Эван внимательно посмотрел на мальчишку. Что-то знакомое послышалось ему в этом выражении «Святые угодники…». Где он его уже слышал? Не теряя времени на размышления, он бесцеремонно повалил парня на землю.
– Ну, смотри, что ты сделал!
– За ней! – завопил солдат. – Не дай этой шельме сбежать!
Они спустили борзую. Собака присела, приготовившись к прыжку, но писарь Бискайно успел ухватиться за конец поводка, и она, дернувшись, остановилась. Выругавшись, солдаты бросились в погоню сами. Разъяренный Эван бежал следом. Работая ритмично ногами, он с трудом переводил дыхание. От выбеленных известью стен зданий с обеих сторон улицы отражалось эхо гремящих сапог и лай сдерживаемого поводком пса.
Он не сводил глаз с Касильды, моля Бога, чтобы тот спас ее, старался не думать о том, что будет, если ее поймают.
Когда они выскочили на главную площадь, это уже казалось ему менее вероятным. Его прекрасная Касильда бежала легко и грациозно, как лань, без труда обходя повозки, корзины и прохожих. Солдаты же из-за неудобных и громоздких доспехов двигались медленно и неуклюже.
– Она бежит к Панамским воротам! – взревел один из них. – Остановите ее!
Ворота охранял толстый часовой, развалившийся возле крохотного каменного строения в тени бананового дерева. Перед ним стоял глиняный кувшин, наполовину наполненный вином или веселящей водой.
– Останови ее, идиот! – гаркнул солдат.
Толстяк испуганно вскочил на ноги. Касильда стрелой промчалась мимо него и припустилась по пыльной дороге, ведущей вон из города.
Часовой выругался и поднял заряженный арбалет. Прицелившись, он нажал на спусковой крючок.
– Нет! – закричал Эван, бросившись на часового и пытаясь выбить у него арбалет. Его руки были всего в дюйме от оружия, когда вылетела смертоносная молния и устремилась в сторону Касильды.
Даже на расстоянии Эван услышал ужасный глухой звук, а потом высокий, пронзительный крик, как у раненого животного. Касильда споткнулась, но продолжала бежать.
– Боже, эта женщина одержима дьяволом, – перекрестившись, сказал часовой.
– Иди ты к черту!
Эван не помнил, как вытащил шпагу, но внезапно та оказалась у него в руках. Толстяк отпрыгнул назад. В то же мгновение подоспевший солдат схватил его сзади за руку, предотвратив удар.
– Сеньор, вы арестованы, – он повернулся к своему товарищу. – Мартинес, возьми Гончую и беги за рабыней.
Эван вырвался и стал лицом к солдатам. Если для того, чтобы испугаться, обнаженной шпаги им было явно недостаточно, то увидев выражение его лица, они попятились, словно встретились с самим дьяволом. Но мечи достали. Один из них побежал назад к церкви, чтобы взять собаку. Стражник поднял арбалет и вставил новую стрелу. Эван попытался выбить у него оружие шпагой, но слишком плохо владел этим искусством и поэтому промахнулся.
Солдат рассмеялся, явно предвкушая легкую победу. Разозлившись, Эван бросил шпагу и, увернувшись от мелькнувшего лезвия меча, ударил солдата кулаком в лицо. От удара костяшки пальцев зашлись болью. Нос солдата хрустнул, и кровь обильным фонтаном брызнула во все стороны. Не мешкая ни минуты, Эван схватил винный кувшин и с размаху опустил его на голову стражника. Арбалет упал на землю, и толстяк свалился на него, потеряв сознание.
Подхватив оружие, Эван бросился прочь из города – искать Касильду.
Эвану казалось, что он пробежал уже тысячу миль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Солдаты остановились рядом с ними.
– Что такое? – спросил один из них, одетый крестоносцем, в костюм зелено-белого цвета. – Ты проявляешь слишком большое внимание к этой шлюхе-язычнице.
– К тому же на ступенях дома Господня, – добавил священник.
У Эвана пересохло во рту. Инстинктивно закрыв собой Касильду, он старался не смотреть на сверкающие на солнце мечи и кинжалы солдат.
– Она моя собственность, я привел ее сюда, чтобы окрестить.
– Ты как-то странно готовишь ее ко вступлению в истинную веру, – заметил один. – Мы неодобрительно смотрим на связь с язычниками.
– Да, – добавил второй. – Бери ее силой, если хочешь, но ради Бога, делай это дома, – его взгляд скользнул по Касильде. – Хотя я признаю, она просто прелесть.
«Интересно, – подумал Эван, – они тоже слышат, как колотится мое сердце?»
– Если вы позволите, я хотел бы переговорить со священником.
– Позже. Сначала сходим в казармы, поделишься с нами своим товаром.
Эван бросил умоляющий взгляд на священника, ожидая, что тот вмешается. Но священник просто наблюдал за ними с едва заметным любопытством.
«Католики, – презрительно подумал он. – Их религия – мразь, прикрытие для того чтобы мучить невинных».
– Сожалею, но сейчас не могу, – небрежно ответил Эван.
Он тайком оглядывал улицу, прикидывая, смогут ли они с Касильдой убежать.
– В чем дело? – поинтересовался солдат. – Туземка – твоя любовница?
– Ну конечно же нет. У меня здесь дело и нет времени на подобные развлечения.
Солдаты переглянулись.
– Тогда иди и оставь ее нам. Мы покажем ей, как настоящие мужчины должны обращаться с рабынями. Отойди.
– Ударь меня, – едва слышно выдохнула Касильда ему в ухо.
Эван сделал вид, что не слышит.
– Господа, мне кажется, что у солдат империи в такой час должны быть более существенные занятия.
– Ударь! – настаивала Касильда.
– Puta! – воскликнул он. Хотя все в Эване восставало против этого, он замахнулся и ударил ее, надеясь, что солдаты не заметят, как он смягчил удар рукавом.
Касильда съежилась и прикрыла рот рукой. Эван увидел, что она прикусила губу, чтобы пошла кровь.
– Еще! – зашептала она. – Еще!
– Прекрати ныть, – с трудом выговорил Эван и ударил ее по лицу. Голова ее дернулась в сторону, выражение лица стало болезненным. Он решил, что впрямь сделал ей больно.
– Перестань! – с другого конца улицы раздался пронзительный крик.
Эван увидел бегущего к ним помощника Родриго Бискайно.
– Еще, – прошептала Касильда, делая вид, что пытается вырваться от него.
Эван схватил ее за волосы:
– Пошли отсюда, ведьма. Нам и так уже помешали.
– Отпустите ее! – закричал неумытый мальчишка, останавливаясь перед Эваном. – Ты, ублюдок, что же ты за свинья такая? – мальчик налетел на Эвана с кулаками. Он оказался проворным, а справедливый гнев придавал ему силы.
– Мы позаботимся о рабыне, – предложил солдат.
Он схватил женщину за руку и принялся лапать ее.
Касильда пришла в растерянность. Мальчишка продолжал молотить Эвана по груди.
– Святые угодники, Боже, беги, – закричал паренек Касильде.
Касильда резким движением ударила солдата в глаз, тот взвыл от боли и отпустил ее. Эван видел, как она вырвалась из рук опешивших солдат.
Эван внимательно посмотрел на мальчишку. Что-то знакомое послышалось ему в этом выражении «Святые угодники…». Где он его уже слышал? Не теряя времени на размышления, он бесцеремонно повалил парня на землю.
– Ну, смотри, что ты сделал!
– За ней! – завопил солдат. – Не дай этой шельме сбежать!
Они спустили борзую. Собака присела, приготовившись к прыжку, но писарь Бискайно успел ухватиться за конец поводка, и она, дернувшись, остановилась. Выругавшись, солдаты бросились в погоню сами. Разъяренный Эван бежал следом. Работая ритмично ногами, он с трудом переводил дыхание. От выбеленных известью стен зданий с обеих сторон улицы отражалось эхо гремящих сапог и лай сдерживаемого поводком пса.
Он не сводил глаз с Касильды, моля Бога, чтобы тот спас ее, старался не думать о том, что будет, если ее поймают.
Когда они выскочили на главную площадь, это уже казалось ему менее вероятным. Его прекрасная Касильда бежала легко и грациозно, как лань, без труда обходя повозки, корзины и прохожих. Солдаты же из-за неудобных и громоздких доспехов двигались медленно и неуклюже.
– Она бежит к Панамским воротам! – взревел один из них. – Остановите ее!
Ворота охранял толстый часовой, развалившийся возле крохотного каменного строения в тени бананового дерева. Перед ним стоял глиняный кувшин, наполовину наполненный вином или веселящей водой.
– Останови ее, идиот! – гаркнул солдат.
Толстяк испуганно вскочил на ноги. Касильда стрелой промчалась мимо него и припустилась по пыльной дороге, ведущей вон из города.
Часовой выругался и поднял заряженный арбалет. Прицелившись, он нажал на спусковой крючок.
– Нет! – закричал Эван, бросившись на часового и пытаясь выбить у него арбалет. Его руки были всего в дюйме от оружия, когда вылетела смертоносная молния и устремилась в сторону Касильды.
Даже на расстоянии Эван услышал ужасный глухой звук, а потом высокий, пронзительный крик, как у раненого животного. Касильда споткнулась, но продолжала бежать.
– Боже, эта женщина одержима дьяволом, – перекрестившись, сказал часовой.
– Иди ты к черту!
Эван не помнил, как вытащил шпагу, но внезапно та оказалась у него в руках. Толстяк отпрыгнул назад. В то же мгновение подоспевший солдат схватил его сзади за руку, предотвратив удар.
– Сеньор, вы арестованы, – он повернулся к своему товарищу. – Мартинес, возьми Гончую и беги за рабыней.
Эван вырвался и стал лицом к солдатам. Если для того, чтобы испугаться, обнаженной шпаги им было явно недостаточно, то увидев выражение его лица, они попятились, словно встретились с самим дьяволом. Но мечи достали. Один из них побежал назад к церкви, чтобы взять собаку. Стражник поднял арбалет и вставил новую стрелу. Эван попытался выбить у него оружие шпагой, но слишком плохо владел этим искусством и поэтому промахнулся.
Солдат рассмеялся, явно предвкушая легкую победу. Разозлившись, Эван бросил шпагу и, увернувшись от мелькнувшего лезвия меча, ударил солдата кулаком в лицо. От удара костяшки пальцев зашлись болью. Нос солдата хрустнул, и кровь обильным фонтаном брызнула во все стороны. Не мешкая ни минуты, Эван схватил винный кувшин и с размаху опустил его на голову стражника. Арбалет упал на землю, и толстяк свалился на него, потеряв сознание.
Подхватив оружие, Эван бросился прочь из города – искать Касильду.
Эвану казалось, что он пробежал уже тысячу миль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91