Прямо перед ними маячила Тьерра-дель-Фуэго, Огненная Земля, загадочный, неизвестный мир, кипящий вулканами, с остроконечными вершинами, покрытыми снегом.
Мрачная картина обладала для Эвана магической притягательностью.
– Край материка, – заметил он.
Капитан Томас, прикрывшись рукавом, чихнул.
– К тому же не самый веселый. Клянусь Богом, Эван, эта картина навевает на меня дурные предчувствия, – он устремил взгляд на темные воды, с ревом бьющиеся об отвесные скалы. – Ничего, кроме смерти, нас там не ждет.
– Возможно.
Даже если это и так, Эван не боялся смерти. Энни подарила ему одну ночь, но в эту ночь он узнал такую любовь, какую большинству людей не удается узнать за всю жизнь. Теперь, чтобы завоевать ее, он не боялся рискнуть жизнью.
– Джон, а ты знаешь, какой смертью предпочел бы я умереть?
Томас расправил плечи и повел своим большим, покрасневшим от ветра носом.
– Нет.
С «Золотой лани» раздался пушечный выстрел. Три корабля вошли в пасть бурлящих вод пролива, в которых погибали все суда, отважившиеся войти в него за последние пятьдесят лет, кроме судна Магеллана.
В последующие шестнадцать дней им пришлось вынести все опасности и испытания, известные до сих пор морякам: стремительные приливы и отливы, грохочущие шквалы, отвесные утесы, подводные рифы. Но самым страшным и опасным, по мнению Эвана, было чувство полной отрезанности от мира.
Земля предстала их взорам такой, какой ее создал Господь: бесплодный бело-серый мир, где не ступала нога человека. У него было чувство, что на земле, кроме них, не осталось больше живых существ. Хотя в душе он понимал, что где-то далеко люди сидели у жарких каминов, протягивая к веселому огню ноги. Они танцевали и работали, занимались любовью. Но тот мир казался таким же далеким, как звезды, таким же недосягаемым, как Энни.
Они миновали жестокие, загадочные воды пролива и отпраздновали это событие вином и жутким на вкус мясом пингвинов, заплывших жиром. Но не успели моряки с облегчением перевести дух, как с северо-востока на них обрушился шторм.
– Нам ничего не остается, как постараться опередить его, – прокричал Томас.
Завывающий ветер отнес его слова и швырнул в лицо Эвану пену, которая иглами льда вонзилась в кожу. Дни и ночи слились в единое целое. Шторм гнал их в южном направлении. Никто не говорил об этом, но все знали, что давно сбились с курса и следовали в сторону Австралии или еще черт знает какого, не открытого континента.
Обращение Дрейка к людям с призывом к единению, похоже, не пропало даром. И моряки, и джентльмены работали дружно, не покладая рук. Вместе они ставили и убирали паруса, качали насосы.
30 сентября на них с невероятной силой набросился очередной шторм. «Мэриголд» металась, как дикая лошадь, то поднимаясь на волнах, то проваливаясь в казавшиеся бездонными глубины. Стоя на палубе, Эван увидел, что один из матросов отчаянно пытается укоротить парус.
– О Господи, нет! – закричал он.
Вцепившись руками в борт, он с трудом начал продвигаться по палубе. Сильнейшие порывы ветра отбрасывали его назад. Сделав три шага вперед, он продвигался всего на один, но не сдавался.
– Дентон, ради Бога, спускайся!
Дентон висел на снастях, как попавшая в паутину муха. У него сдуло шапку, волосы примерзли к такелажу.
– Я не могу двигаться, сэр! – прокричал он в ответ. – Видит Бог, не могу.
Эван выругался и схватился за снасти.
– Иду за тобой!
Перебросив канат через плечо, он закрепил на палубе один его конец и начал продвигаться на-нерх, упорно сражаясь с качкой. В нескольких сотнях ярдов он увидел «Золотую лань».
Снасти, заледеневшие на ветру, рвали Эвану руки. Он был весь в крови и без сил, когда добрался до Дентона.
– Вот! – крикнул он, обвязывая конец каната вокруг пояса Дентона. – Я спущу тебя по веревке!
– Мы оба упадем! – вскрикнул Дентон.
– Да. Но постарайся упасть на палубу, а не в воду. Второй конец каната я закрепил на палубе. Давай!
– У меня от страха душа ушла в пятки, – пробормотал Дентон.
Корабль с трудом поднялся на вздувшийся вал, а затем рухнул с противоположной стороны вниз. Небо кипело клочковатыми тучами. Мокрый снег облепил их лица. Эван мог поклясться, что ад отличался не жарой, а холодом. И все это ради того, подумал он невнятно, чтобы отщипнуть кусок от испанского пирога и надрать бороду королю Испании. Впервые за все иремя экспедиция показалась ему глупейшим из предприятий.
– Неужели ты думаешь, что теперь будешь значить в моих глазах меньше, чем есть на самом деле? – спросил Эван.
– Ты тоже боишься?
– Да, но только, если я обмочусь, штаны замерзнут.
С помощью рук и зубов Эван обвязал веревку вокруг талии Дентона.
– Что ж, вперед, – он оторвал пальцы друга от снастей.
Дентон начал медленно спускаться. Эван уже собирался последовать за ним, когда увидел, что на них надвигается гигантская волна. Он изо всех сил вцепился в такелаж, когда корабль затрясся от удара.
Корабль взлетел вверх, так резко повернувшись, что у Эвана закружилась голова. Веревка, связывающая его с Дентрном, на плечах и поясе отчаянно натянулась. Он, чтобы обрести равновесие, потряс головой. Гигантские волны продолжали трепать корабль. Сквозь пелену пены он слабо видел мерцание кормовых огней «Лани».
На них неслась вторая волна. Ее лохматый гребень вздымался выше утесов Уэльса. Блистающая, как высеченная из мрамора стена, и такая же крепкая, волна неумолимо приближалась. На ее гребне, как ногти, распустились барашки пены.
Эван открыл рот, чтобы произнести молитву в тот момент, когда исполинский вал обрушился на них.
– Энни! – закричал он.
Со страшной силой прокатившись по кораблю, волна подхватила Эвана и швырнула в ледяное море.
Королева раздраженно теребила в руке письмо Энни.
– Это чересчур остро, хотя тебе позволено больше, чем другим, – произнесла она.
Энни с силой стиснула пальцы, но вскинула подбородок и выдержала взгляд королевы.
– Да, Ваше Величество, но я, как могу, пишу правду. Испанский посол восхваляет добродетели короля Филиппа, а я заявляю, что король – очень опасный человек.
– Опасный! – лающий смех вырвался из груди королевы. Этот звук заставил вздрогнуть стоящего рядом сэра Кристофера Хэттона. – Да Филипп – сам дьявол во плоти! Не могу не согласиться и с тем, что в настоящий момент он один из самых могущественных людей в христианском мире. Сейчас он строит огромный флот, без сомнения, для того, чтобы напасть на нас. Но я не допущу, чтобы ты высказывалась подобным образом у меня при дворе, чтобы ты своей писаниной влияла на ход политической игры!
Энни сделала книксен:
– Если мы будем молчать об учиняемых им кровавых погромах, разве тем самым не будем способствовать смерти невинных?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Мрачная картина обладала для Эвана магической притягательностью.
– Край материка, – заметил он.
Капитан Томас, прикрывшись рукавом, чихнул.
– К тому же не самый веселый. Клянусь Богом, Эван, эта картина навевает на меня дурные предчувствия, – он устремил взгляд на темные воды, с ревом бьющиеся об отвесные скалы. – Ничего, кроме смерти, нас там не ждет.
– Возможно.
Даже если это и так, Эван не боялся смерти. Энни подарила ему одну ночь, но в эту ночь он узнал такую любовь, какую большинству людей не удается узнать за всю жизнь. Теперь, чтобы завоевать ее, он не боялся рискнуть жизнью.
– Джон, а ты знаешь, какой смертью предпочел бы я умереть?
Томас расправил плечи и повел своим большим, покрасневшим от ветра носом.
– Нет.
С «Золотой лани» раздался пушечный выстрел. Три корабля вошли в пасть бурлящих вод пролива, в которых погибали все суда, отважившиеся войти в него за последние пятьдесят лет, кроме судна Магеллана.
В последующие шестнадцать дней им пришлось вынести все опасности и испытания, известные до сих пор морякам: стремительные приливы и отливы, грохочущие шквалы, отвесные утесы, подводные рифы. Но самым страшным и опасным, по мнению Эвана, было чувство полной отрезанности от мира.
Земля предстала их взорам такой, какой ее создал Господь: бесплодный бело-серый мир, где не ступала нога человека. У него было чувство, что на земле, кроме них, не осталось больше живых существ. Хотя в душе он понимал, что где-то далеко люди сидели у жарких каминов, протягивая к веселому огню ноги. Они танцевали и работали, занимались любовью. Но тот мир казался таким же далеким, как звезды, таким же недосягаемым, как Энни.
Они миновали жестокие, загадочные воды пролива и отпраздновали это событие вином и жутким на вкус мясом пингвинов, заплывших жиром. Но не успели моряки с облегчением перевести дух, как с северо-востока на них обрушился шторм.
– Нам ничего не остается, как постараться опередить его, – прокричал Томас.
Завывающий ветер отнес его слова и швырнул в лицо Эвану пену, которая иглами льда вонзилась в кожу. Дни и ночи слились в единое целое. Шторм гнал их в южном направлении. Никто не говорил об этом, но все знали, что давно сбились с курса и следовали в сторону Австралии или еще черт знает какого, не открытого континента.
Обращение Дрейка к людям с призывом к единению, похоже, не пропало даром. И моряки, и джентльмены работали дружно, не покладая рук. Вместе они ставили и убирали паруса, качали насосы.
30 сентября на них с невероятной силой набросился очередной шторм. «Мэриголд» металась, как дикая лошадь, то поднимаясь на волнах, то проваливаясь в казавшиеся бездонными глубины. Стоя на палубе, Эван увидел, что один из матросов отчаянно пытается укоротить парус.
– О Господи, нет! – закричал он.
Вцепившись руками в борт, он с трудом начал продвигаться по палубе. Сильнейшие порывы ветра отбрасывали его назад. Сделав три шага вперед, он продвигался всего на один, но не сдавался.
– Дентон, ради Бога, спускайся!
Дентон висел на снастях, как попавшая в паутину муха. У него сдуло шапку, волосы примерзли к такелажу.
– Я не могу двигаться, сэр! – прокричал он в ответ. – Видит Бог, не могу.
Эван выругался и схватился за снасти.
– Иду за тобой!
Перебросив канат через плечо, он закрепил на палубе один его конец и начал продвигаться на-нерх, упорно сражаясь с качкой. В нескольких сотнях ярдов он увидел «Золотую лань».
Снасти, заледеневшие на ветру, рвали Эвану руки. Он был весь в крови и без сил, когда добрался до Дентона.
– Вот! – крикнул он, обвязывая конец каната вокруг пояса Дентона. – Я спущу тебя по веревке!
– Мы оба упадем! – вскрикнул Дентон.
– Да. Но постарайся упасть на палубу, а не в воду. Второй конец каната я закрепил на палубе. Давай!
– У меня от страха душа ушла в пятки, – пробормотал Дентон.
Корабль с трудом поднялся на вздувшийся вал, а затем рухнул с противоположной стороны вниз. Небо кипело клочковатыми тучами. Мокрый снег облепил их лица. Эван мог поклясться, что ад отличался не жарой, а холодом. И все это ради того, подумал он невнятно, чтобы отщипнуть кусок от испанского пирога и надрать бороду королю Испании. Впервые за все иремя экспедиция показалась ему глупейшим из предприятий.
– Неужели ты думаешь, что теперь будешь значить в моих глазах меньше, чем есть на самом деле? – спросил Эван.
– Ты тоже боишься?
– Да, но только, если я обмочусь, штаны замерзнут.
С помощью рук и зубов Эван обвязал веревку вокруг талии Дентона.
– Что ж, вперед, – он оторвал пальцы друга от снастей.
Дентон начал медленно спускаться. Эван уже собирался последовать за ним, когда увидел, что на них надвигается гигантская волна. Он изо всех сил вцепился в такелаж, когда корабль затрясся от удара.
Корабль взлетел вверх, так резко повернувшись, что у Эвана закружилась голова. Веревка, связывающая его с Дентрном, на плечах и поясе отчаянно натянулась. Он, чтобы обрести равновесие, потряс головой. Гигантские волны продолжали трепать корабль. Сквозь пелену пены он слабо видел мерцание кормовых огней «Лани».
На них неслась вторая волна. Ее лохматый гребень вздымался выше утесов Уэльса. Блистающая, как высеченная из мрамора стена, и такая же крепкая, волна неумолимо приближалась. На ее гребне, как ногти, распустились барашки пены.
Эван открыл рот, чтобы произнести молитву в тот момент, когда исполинский вал обрушился на них.
– Энни! – закричал он.
Со страшной силой прокатившись по кораблю, волна подхватила Эвана и швырнула в ледяное море.
Королева раздраженно теребила в руке письмо Энни.
– Это чересчур остро, хотя тебе позволено больше, чем другим, – произнесла она.
Энни с силой стиснула пальцы, но вскинула подбородок и выдержала взгляд королевы.
– Да, Ваше Величество, но я, как могу, пишу правду. Испанский посол восхваляет добродетели короля Филиппа, а я заявляю, что король – очень опасный человек.
– Опасный! – лающий смех вырвался из груди королевы. Этот звук заставил вздрогнуть стоящего рядом сэра Кристофера Хэттона. – Да Филипп – сам дьявол во плоти! Не могу не согласиться и с тем, что в настоящий момент он один из самых могущественных людей в христианском мире. Сейчас он строит огромный флот, без сомнения, для того, чтобы напасть на нас. Но я не допущу, чтобы ты высказывалась подобным образом у меня при дворе, чтобы ты своей писаниной влияла на ход политической игры!
Энни сделала книксен:
– Если мы будем молчать об учиняемых им кровавых погромах, разве тем самым не будем способствовать смерти невинных?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91