Неудивительно, что Милисент обратила внимание на молодого рыцаря, к которому испытывала самые нежные чувства. К тому же ему было безразлично, что суженая не похожа на других девушек. Они сделались добрыми друзьями, и Джоан, глядя на них, поняла, как важно иметь друга в собственном муже и насколько это облегчает и уменьшает страхи невесты.
Джоан два года назад обвенчали с молодым человеком, который часто наезжал погостить к ним. Впереди у них было время, чтобы привыкнуть друг к другу. Она преисполнилась самой горячей симпатии к мужу и до сих пор скорбела о своей потере: бедняга недавно умер.
Однако она родилась чуть позже и была младшей. Джоан полагала, что негоже выходить замуж прежде сестры. Должно быть, Милисент тоже стыдилась этого. И тут виноват исключительно Вулфрик. Впрочем, если Милисент и смущали подобные вещи, она умело это скрывала.
— Ты в самом деле надеешься, что теперь, когда жених все-таки приехал, папа согласится пренебречь договором? Теперь ты не можешь использовать его отсутствие как довод в своих рассуждениях!
Милисент в отчаянии прислонилась лбом к лоснящемуся боку скакуна.
— Он так и поступит, — сказала она так тихо, что Джоан едва расслышала. Неужели сестра сама верит тому, что говорит?! Но Милисент подняла голову и повторила уже громче: — Он должен! Я не могу… не могу стать женой этого зверя, Джоан! Он попросту удушит меня, если попытается сломить и заставить повиноваться. Папа знает, что я люблю другого, и согласится помочь! Вулфрик де Торп тянул с приездом сколько мог, и это позднее появление его не извиняет. Именно это и заставило меня искать другого жениха.
Слова сестры звучали на этот раз вполне резонно и были вполне искренни. Еще два года назад Милисент и не думала разрывать помолвку, заключенную при ее рождении, хотя ненавидела и договор, и жениха, но смирилась бы со своей участью, если бы Вулфрик без всяких объяснений не пренебрегал бы ею столь грубо. Кроме того, отец потакал Милисент и часто уступал ее просьбам, отчаявшись привести непокорную дочь к послушанию.
Сейчас Джоан одолевали дурные предчувствия. На этот раз отец будет непреклонен! Брачный договор — вещь священная, и не было для мужчины худшего позора, чем уклониться от его выполнения. Женщины в таких вопросах значения не имели, поскольку никто и не спрашивал об их желаниях. И Джоан без слов понимала, что сестра думает о том же: недаром ее одолевает безрассудный гнев!
Другой причиной дурного настроения Мили наверняка было внезапное нападение на дороге. Страх быстро сменился яростью. Кто мог бы ожидать столь предательской атаки в такой близости от Данбера? Поскольку они всего-навсего решили прогуляться в деревню, Милисент даже не захватила с собой оружия.
— Я рассказала папе о случившемся, — сообщила Джоан. — Он послал сэра Майло выследить разбойников.
— Хорошо, — кивнула Милисент. — Майло — настоящий рыцарь, не то что некоторые!
Джоан не посмела спросить, кого имеет в виду сестра.
— Представить не могу, кто они такие и почему старались добраться именно до тебя. Похоже, они жаждали крови.
— Ты тоже заметила? — задумчиво протянула Милисент. — Мне показалось, они так и рвались захватить меня.
Джоан кивнула:
— Верно. Но почему?
— Да причина проста. Им, должно быть, нужны деньги. Хотели потребовать выкуп за меня. Вести разносятся быстрее молнии, и все в округе знают о переменах в Данбере и о том, как набиты сундуки отца. А я его наследница.
— Верно, — хихикнула Джоан, — но кто догадался бы об этом, глядя на тебя?
Милисент, на миг забыв о неприятностях, улыбнулась.
— Так-то оно так, да за последнее время в Данбере побывало немало бродячих торговцев и менестрелей, а еще больше наемников, искавших службы, и любой мог обнаружить, кто я на самом деле. Вполне вероятно, что кто-то из обиженных наемников, которому отказали, решил, что самый легкий способ набить карманы — похитить старшую дочь хозяина замка.
Джоан согласно кивнула: да, пожалуй, это самое разумное объяснение.
— Теперь тебе придется вести себя осмотрительнее, — предупредила Джоан. — А это означает, что ты больше не сможешь охотиться, как обычно, в одиночку.
— Будь со мной лук, я и близко бы их не подпустила! Кому знать, как не тебе?
И хотя Милисент нисколько не преувеличивала, тревоги Джоан не улеглись.
— Сегодня нападавших было всего четверо. Что, если в следующий раз их будет куда больше? Ничего с тобой не случится, если не поохотишься несколько дней или станешь брать с собой охрану, по крайней мере пока негодяев не поймают.
— Посмотрим, — уклончиво пробормотала сестра, и большего Джоан так и не сумела добиться. Но она хорошо понимала, что настаивать не следует, иначе результат получится прямо противоположный. С Милисент требовалась тактика потоньше. Поэтому она благоразумно оставила эту тему… пока. Кроме того, сейчас у нее дело поважнее: недаром же она разыскивала сестру! Но как заговорить об этом без того, чтобы Милисент снова не разозлилась и не стала упрямиться?
Поэтому Джоан, боясь ступить на тонкий лед, безразлично заметила:
— Стомпер рассердится, если ты при нем станешь ухаживать за чужим конем.
Милисент ласково улыбнулась огромному жеребцу, терпеливо выжидавшему, пока и на него обратят внимание.
— Нет, он знает, что никто и никогда не отнимет у него мою любовь.
Однако она вышла из стойла, чтобы навестить старого друга. Жеребец Вулфрика попытался последовать за ней. Девушка тихо обронила несколько слов, после чего животное, словно все поняв, попятилось.
Джоан не раз становилась свидетельницей таких сцен. Сколько она себя помнила, Милисент обладала даром укрощать даже диких зверей. Они повиновались каждому ее жесту, а она, в свою очередь, словно ощущала их боль и страх, как свои, и они это чувствовали и мгновенно успокаивались. Девушка просила прощения даже у тех животных, на которых охотилась, и частенько давала им возможность скрыться в чаще или нарочно промахивалась. И никогда не убивала ради развлечения.
У Джоан тоже был такой дар, но только в отношении людей. Ей казалось, что она читает их мысли и сострадает бедам. Именно потому гость перепугал се. Он так и пылал гневом, и она ощущала его злость, как свою собственную, а это ее страшило.
Она до сих пор скорбела о муже и уговорила отца отказывать всем искателям ее руки, ибо не была готова вступить в новый брак. Уильям никогда не впадал в ярость. Он был слишком добродушен и беззаботен, чтобы принимать что-то близко к сердцу, и горячо любил жену. Такого другого просто нет на свете, и поэтому Джоан предпочитала оставаться вдовой.
Погладив и обласкав Стомпера, Милисент выбралась из стойла, и Джоан наконец набралась храбрости:
— Папа велел мне привести тебя в зал прилично одетой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70