Ему совершенно не обязательно это знать!
— Интересно, почему это ничуть меня не удивляет? — мягко заметил он, шагнув к ней.
Милисент затравленно огляделась. У него нет причин подходить к ней так близко, разве что в очередной раз принизить и подавить своим огромным ростом. Но это ему и без того удавалось достаточно легко, даже если он находился на другом конце комнаты. Однако Вулфрику отчего-то взбрело в голову встать рядом.
Ей следовало бежать без оглядки. Позже она это поняла. Пусть бы он назвал ее трусихой, она и с этим смирилась бы… лишь бы не испытать сладкий яд его поцелуя.
Но Милисент не трогалась с места, как испуганный кролик под взглядом змеи. Отчего его лицо так изменилось? Нескрываемое желание преобразило его, делая совершенно неотразимым. И эта новая притягательность тревожила Милисент: ей казалось, что острый рыболовный крючок уже подцепил ее, как жалкую плотвичку, и несет навстречу неведомой судьбе.
Прикосновение его рта разрушило чары, державшие ее в напряжении. Милисент, встрепенувшись, отскочила, но сильные руки снова притянули ее, а теплые твердые губы заглушили все протесты.
Он поглотит ее!
На ум снова пришли несчастный кролик… и… сокол, камнем бросающийся на добычу. Она оцепенела от страха и еще чего-то, чему не было названия. И хотя надеялась позже забыть все, что испытала, крохотное, настойчивое побуждение прильнуть к нему и отдаться порыву, никак не унималось.
Оказалось, что поцелуй может иметь вкус. Этот был приятным. Как и жар его губ. Но приятнее всего было ощущение его тела, прижимавшегося к ней. И это несмотря на ее неприязнь к нему! Непонятно. Странно. Но она разберется в этом позднее. Сейчас же голова была абсолютно пустой, и это пугало больше всего. Неужели обыкновенный поцелуй способен свести ее с ума?
Потом она долго гадала, что случилось бы, если бы поцелуй длился немного дольше. К счастью, в этот момент постучал слуга, и Вулфрик, разжав руки, отступил на прежнее место. Как в тумане Милисент отметила, что ее жених выглядит ужасно сконфуженным, и, все еще ошеломленная случившимся, не нашла ничего лучшего, как дерзко спросить:
— Почему ты это сделал?
— Захотел и сделал.
Неужели она ожидала романтического объяснения? Что же, поделом ей! Дурочка!
Милисент ощутила, как гневно запылали щеки. Мужчины, что с них взять! Захотел — значит, получил желаемое. Будь на его месте женщина, ее немедленно посадили бы под замок за подобные выходки! Что же, она достойно ответит ему!
— Интересно, почему это ничуть меня не удивляет? — ехидно бросила она, открывая дверь и пропуская слугу. И удалилась с гордо поднятой головой.
Глава 19
Захотел и сделал?!
Иногда Вулфрик поражался собственным поступкам, и сегодня был именно такой случай. Ну что за чушь он молол? И к тому же все это ложь!
Беда в том, что влечение, которое он испытал к ней, было чрезвычайно сильным. Оно заставило его забыть о злости и досаде. Подумать только, ведь ничто не привлекало его в этой девчонке… Нет, и это не совсем так.
Она необыкновенно привлекательна, особенно когда не перемазана грязью до самых ушей. И обладает острым умом, что с каждым днем все больше его забавляет и развлекает. Плохо, конечно, что Милисент не упускает возможности оскорбить его, но и на это он взирал снисходительно.
Да, нужно честно признаться, она необыкновенная. Чересчур горда. Слишком самоуверенна, упряма, своевольна. И увлечения ее крайне неприличны для дамы. Но если раньше он не сомневался, что без труда затащит ее в постель, теперь был уверен, что его ожидает в этой постели изысканное наслаждение. Вулфрик по-прежнему не приходил в восторг от предполагаемой женитьбы, но теперь немного смягчился и уже не так яростно возражал.
Возможно, поэтому и воздержался от того, чтобы перечислить матери все недостатки невесты, хотя ранее намеревался просить ее помощи и содействия. Они встретились в парадном зале перед обедом. Энн не могла не заметить, в каком настроении сын покинул замок неделю назад, и все же еще тогда решила не обращать на это внимания. Такова была мать Вулфрика: пока впрямую не сталкивалась с неприятностями, она предпочитала закрывать глаза на зловещие признаки надвигавшейся беды.
Вулфрик подумывал о том, чтобы объяснить матери бесчисленные причины, по которым из Милисент никогда не выйдет хорошей жены, однако решил пока помолчать: в памяти еще было живо воспоминание об их первом поцелуе и вкусе ее губ.
Вулфрик цинично усмехнулся. Интересно, сколько важных решений было принято мужчинами, которые руководствовались исключительно зовом плоти, хотя и не подозревали об этом? Несметное количество! Даже короли восприимчивы к любовной лихорадке, и Иоанн был ярким примером.
К сожалению, следовало бы раньше сообразить, что мать не способна говорить ни о чем, кроме предстоящей свадьбы. Она, даже не поздоровавшись как следует, объявила:
— Я очень рада, что ты успел спуститься сюда перед обедом. Теперь я могу выразить, как довольна, что ты наконец привез свою суженую. Ты просто счастливчик, Вулф. Такая прелестная девушка! Поистине при вашем обручении, когда Милисент еще лежала в колыбели, я и помыслить не смела, что она станет такой красавицей! Все обернулось как нельзя лучше!
Вулфрик с трудом удержался от смеха. Неужели матери в голову не приходит, насколько отличается Милисент от остальных девушек? Но тут он сообразил, что мать, возможно, в самом деле не подумала об этом. Милисент вполне способна вести себя как подобает в присутствии будущей свекрови и, вероятно, так и поступала все эти годы. Разве он сам не растаял, увидев Джоан, которую принял за свою невесту? И как часто его нареченной удавалось дурачить посторонних?
— Что ты думаешь о ее манере одеваться? — уклончиво осведомился он.
Энн с недоумением приподняла брови, не понимая, почему он спрашивает, но тут же улыбнулась:
— Ты имеешь в виду ее детское пристрастие к мальчишеской одежде? Но она, разумеется, давно переросла эту блажь.
— Собственно говоря, матушка…
Мать поспешно перебила его. Впрочем, ему следовало бы заранее знать, что подобное вступление всегда ее настораживает и вызывает желание немедленно переменить тему.
— Кроме того, она любит охотиться, — вставила Энн, — что должно тебе нравиться. Ведь ты и сам страстный охотник.
— Она не выезжает с соколами.
— Нет? Но ее отец часто упоминал…
— Что она метко стреляет из лука? — сухо докончил он.
— Какие глупости, Вулф, — хихикнула Энн. — О каком луке может идти речь? Она ведь женщина! И потом я сама видела ее сокола. Изумительная птица! Риска, кажется. Она назвала ее в честь той птицы, которая у нее была в детстве. Какой-то негодяй мальчишка убил ее. Просто так, по злобе. Но Милисент, разумеется, сама расскажет тебе эту грустную историю, если еще не рассказала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
— Интересно, почему это ничуть меня не удивляет? — мягко заметил он, шагнув к ней.
Милисент затравленно огляделась. У него нет причин подходить к ней так близко, разве что в очередной раз принизить и подавить своим огромным ростом. Но это ему и без того удавалось достаточно легко, даже если он находился на другом конце комнаты. Однако Вулфрику отчего-то взбрело в голову встать рядом.
Ей следовало бежать без оглядки. Позже она это поняла. Пусть бы он назвал ее трусихой, она и с этим смирилась бы… лишь бы не испытать сладкий яд его поцелуя.
Но Милисент не трогалась с места, как испуганный кролик под взглядом змеи. Отчего его лицо так изменилось? Нескрываемое желание преобразило его, делая совершенно неотразимым. И эта новая притягательность тревожила Милисент: ей казалось, что острый рыболовный крючок уже подцепил ее, как жалкую плотвичку, и несет навстречу неведомой судьбе.
Прикосновение его рта разрушило чары, державшие ее в напряжении. Милисент, встрепенувшись, отскочила, но сильные руки снова притянули ее, а теплые твердые губы заглушили все протесты.
Он поглотит ее!
На ум снова пришли несчастный кролик… и… сокол, камнем бросающийся на добычу. Она оцепенела от страха и еще чего-то, чему не было названия. И хотя надеялась позже забыть все, что испытала, крохотное, настойчивое побуждение прильнуть к нему и отдаться порыву, никак не унималось.
Оказалось, что поцелуй может иметь вкус. Этот был приятным. Как и жар его губ. Но приятнее всего было ощущение его тела, прижимавшегося к ней. И это несмотря на ее неприязнь к нему! Непонятно. Странно. Но она разберется в этом позднее. Сейчас же голова была абсолютно пустой, и это пугало больше всего. Неужели обыкновенный поцелуй способен свести ее с ума?
Потом она долго гадала, что случилось бы, если бы поцелуй длился немного дольше. К счастью, в этот момент постучал слуга, и Вулфрик, разжав руки, отступил на прежнее место. Как в тумане Милисент отметила, что ее жених выглядит ужасно сконфуженным, и, все еще ошеломленная случившимся, не нашла ничего лучшего, как дерзко спросить:
— Почему ты это сделал?
— Захотел и сделал.
Неужели она ожидала романтического объяснения? Что же, поделом ей! Дурочка!
Милисент ощутила, как гневно запылали щеки. Мужчины, что с них взять! Захотел — значит, получил желаемое. Будь на его месте женщина, ее немедленно посадили бы под замок за подобные выходки! Что же, она достойно ответит ему!
— Интересно, почему это ничуть меня не удивляет? — ехидно бросила она, открывая дверь и пропуская слугу. И удалилась с гордо поднятой головой.
Глава 19
Захотел и сделал?!
Иногда Вулфрик поражался собственным поступкам, и сегодня был именно такой случай. Ну что за чушь он молол? И к тому же все это ложь!
Беда в том, что влечение, которое он испытал к ней, было чрезвычайно сильным. Оно заставило его забыть о злости и досаде. Подумать только, ведь ничто не привлекало его в этой девчонке… Нет, и это не совсем так.
Она необыкновенно привлекательна, особенно когда не перемазана грязью до самых ушей. И обладает острым умом, что с каждым днем все больше его забавляет и развлекает. Плохо, конечно, что Милисент не упускает возможности оскорбить его, но и на это он взирал снисходительно.
Да, нужно честно признаться, она необыкновенная. Чересчур горда. Слишком самоуверенна, упряма, своевольна. И увлечения ее крайне неприличны для дамы. Но если раньше он не сомневался, что без труда затащит ее в постель, теперь был уверен, что его ожидает в этой постели изысканное наслаждение. Вулфрик по-прежнему не приходил в восторг от предполагаемой женитьбы, но теперь немного смягчился и уже не так яростно возражал.
Возможно, поэтому и воздержался от того, чтобы перечислить матери все недостатки невесты, хотя ранее намеревался просить ее помощи и содействия. Они встретились в парадном зале перед обедом. Энн не могла не заметить, в каком настроении сын покинул замок неделю назад, и все же еще тогда решила не обращать на это внимания. Такова была мать Вулфрика: пока впрямую не сталкивалась с неприятностями, она предпочитала закрывать глаза на зловещие признаки надвигавшейся беды.
Вулфрик подумывал о том, чтобы объяснить матери бесчисленные причины, по которым из Милисент никогда не выйдет хорошей жены, однако решил пока помолчать: в памяти еще было живо воспоминание об их первом поцелуе и вкусе ее губ.
Вулфрик цинично усмехнулся. Интересно, сколько важных решений было принято мужчинами, которые руководствовались исключительно зовом плоти, хотя и не подозревали об этом? Несметное количество! Даже короли восприимчивы к любовной лихорадке, и Иоанн был ярким примером.
К сожалению, следовало бы раньше сообразить, что мать не способна говорить ни о чем, кроме предстоящей свадьбы. Она, даже не поздоровавшись как следует, объявила:
— Я очень рада, что ты успел спуститься сюда перед обедом. Теперь я могу выразить, как довольна, что ты наконец привез свою суженую. Ты просто счастливчик, Вулф. Такая прелестная девушка! Поистине при вашем обручении, когда Милисент еще лежала в колыбели, я и помыслить не смела, что она станет такой красавицей! Все обернулось как нельзя лучше!
Вулфрик с трудом удержался от смеха. Неужели матери в голову не приходит, насколько отличается Милисент от остальных девушек? Но тут он сообразил, что мать, возможно, в самом деле не подумала об этом. Милисент вполне способна вести себя как подобает в присутствии будущей свекрови и, вероятно, так и поступала все эти годы. Разве он сам не растаял, увидев Джоан, которую принял за свою невесту? И как часто его нареченной удавалось дурачить посторонних?
— Что ты думаешь о ее манере одеваться? — уклончиво осведомился он.
Энн с недоумением приподняла брови, не понимая, почему он спрашивает, но тут же улыбнулась:
— Ты имеешь в виду ее детское пристрастие к мальчишеской одежде? Но она, разумеется, давно переросла эту блажь.
— Собственно говоря, матушка…
Мать поспешно перебила его. Впрочем, ему следовало бы заранее знать, что подобное вступление всегда ее настораживает и вызывает желание немедленно переменить тему.
— Кроме того, она любит охотиться, — вставила Энн, — что должно тебе нравиться. Ведь ты и сам страстный охотник.
— Она не выезжает с соколами.
— Нет? Но ее отец часто упоминал…
— Что она метко стреляет из лука? — сухо докончил он.
— Какие глупости, Вулф, — хихикнула Энн. — О каком луке может идти речь? Она ведь женщина! И потом я сама видела ее сокола. Изумительная птица! Риска, кажется. Она назвала ее в честь той птицы, которая у нее была в детстве. Какой-то негодяй мальчишка убил ее. Просто так, по злобе. Но Милисент, разумеется, сама расскажет тебе эту грустную историю, если еще не рассказала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70