Волосы мокрые насквозь, пот засох на лбу тонкой коркой соли. Кажется, отдал бы половину жизни за бутылку пива из холодильника. Эта бутылка мерещится мне очень отчетливо – запотевшая, по стеклу сбегают капельки, стекло темное, а этикетка слегка отклеилась с краю. Не сразу я понимаю, что бутылка настоящая: Кира держит ее перед моим носом и ждет, когда я соображу, что мечта сбылась.
– Откуда? – вяло удивляюсь я.
Кира пожимает плечами, садится рядом с бутылкой в руке. Потом делает небрежный жест – и перед нами еще пара бутылок и открывалка.
– Как ты это делаешь? – Я уже успел открыть свою бутылку зубами и сделать пару больших глотков.
– Здесь это просто, – отвечает Кира, выхлебывая половину своей бутылки. – Просто представляю, беру, и все. Попробуй.
Я пробую – я воображаю себе бутылку с минеральной водой, можно и простой, желательно негазированной, но вместо этого на колени мне падает мокрое махровое полотенце с трогательными розовыми котятами. Я действительно хотел вытереть лицо – но вроде бы думал о воде, а не о полотенце. Кира смеется, забирает его и использует по назначению, а передо мной оказывается пластиковая бутыль с «Боржоми». Умываться сильногазированной водой – удовольствие куда ниже среднего, большую часть пенящейся жидкости я проливаю на себя, но это как раз приятно. Но пузырьки оказываются в носу, в глазах и даже, кажется, в ушах, я чихаю и жмурюсь, и Кира вновь смеется.
– Куда теперь? – спрашиваю я, отчихавшись.
– Смотря кого ты хочешь найти в первую очередь. – Кира поводит носом, как охотничья собака.
– Лика, пожалуй. Витку я хотя бы видел, а что с ним – неясно. Ты его чувствуешь?
– Смутно, – признается Кира. – Но направление возьму. Нам на юг, в те кварталы, где институты.
– Откуда ты знаешь, где здесь институты? – удивляюсь я.
Кира молча пожимает плечами, встает и начинает голосовать.
Минут через десять возле нас останавливается легковая машина. Кира быстро договаривается с водителем, и мы садимся на заднее сиденье. В машине прохладно, даже зябко.
– Сиденья мне не испачкайте, – оборачивается водила, и я вижу, что на нем надета маска Арлекина.
Первая странность, но безобидная. Если бы остальные были в том же стиле, я возблагодарил бы Город. Мы едем долго, очень долго – кажется, что инициирующая завеса куда больше первых. На здешнем эквиваленте кольцевой автодороги полным-полно машин, и большую часть составляют тяжелые грузовики. Наконец водитель высаживает нас возле парка. Мы вежливо прощаемся. Денег он с нас не взял – не знаю уж, что сказал ему Кира.
Водитель высадил нас у парка. На площадке играют дети. Две девочки лет пяти горько ревут в песочнице над раздавленным крепышом постарше куличиком. Идиллическая картинка. Даже странно, что мне так тревожно. Прикрываю глаза, пытаюсь понять, откуда исходит неприятное ощущение. Опять – взгляд в спину.
– Туда, – показывает Кира в глубь парка.
По дороге нам встречается разносчик с мороженым. Мальчишка лет двенадцати, на роликах, через плечо перекинут ремень здоровенной сумки-холодильника. Он совершает пару пируэтов вокруг нас и останавливается, солнечно улыбаясь. Я шарю по карманам – нет ни копейки, но мальчик открывает холодильник и выдает нам по здоровенному пломбиру в шоколадной глазури.
– Просто так, – подмигивает он напоследок. – Чувствуйте себя уютно в нашем городе!
– Нас сразу опознали, – хмурится Кира. – Хотел бы я понять почему.
– Я чувствую себя здесь чужим, – признаюсь я. – Видимо, это заметно.
– Да я тоже. Странное местечко. Хорошо его поуродовало...
– Нам далеко?
– Не знаю. Через парк и еще пару километров. Там разберемся, куда именно. У меня такое ощущение, что Лик себя почти не осознает. Я только следы чувствую.
– Странно. Я его вообще не воспринимаю, Кир, вот просто как отрубило.
Мы идем через парк и грызем мороженое, даже не озираясь по сторонам, и, разумеется, такая беспечность не остается безнаказанной. Первая автоматная очередь проходит над головами, мы падаем и отползаем за ближайшую скамейку. Пара минут тишины – и очередь приходится уже по спинке реденькой скамейки.
– Что делать будем? – очень спокойно спрашивает Кира.
– Я-то откуда знаю? – Я отплевываюсь от попавших в рот щепок и вжимаюсь в асфальт дорожки.
– Интересно, это по нашу душу или так, местное развлечение? – Кажется, Киру происходящее совершенно не пугает.
А мне вот не по себе. Я не вижу стрелка, не представляю, где он засел и один ли, почему в нас стреляет – не знаю тем более. Может быть, это засада. Может быть, и местное развлечение – вспоминаю свой прошлый опыт, когда меня пытались сбить или задавить шутки ради. Пальба прекращается. Я лежу, прислушиваясь, и отсчитываю минуты. Одна, три, пять – стрелок затаился или просто прекратил развлечение. Кошусь на Киру – он беспечно грызет травинку. Дурацкая ситуация. Я все же решаюсь выглянуть. Но для начала – стягиваю жилет и машу им над скамейкой. Кира хихикает – это единственный результат. Встаю, осматриваюсь. Все в порядке.
Чудное место эта завеса, пес ее побери.
Мы идем по дорожке, уже не любуясь пейзажами, а автоматически приглядываясь к возможным укрытиям. Но все в порядке – за исключением того, что метров через двадцать пять натыкаемся на лежащий на асфальте вниз лицом труп. Рядом валяется автомат. Кира наклоняется, переворачивает лежащего. Это парень лет двадцати, на нем форма охранника с нашивкой «Инст. прикл. мед. техн.» на левом кармане. Лицо у покойника странное – словно перед смертью он чему-то страшно удивился. До испуга. Но преобладает все-таки удивление. И еще – он бледен, и кажется, что кожа его покрыта изморозью.
– Как его... высосало, – изумляется Кира, приседает на корточки у головы покойника.
– То есть?
– Да посмотри, из него кто-то энергию вытягивал до последнего момента. Он же вымороженный весь.
– Никогда такого не видел. – Меня передергивает.
– Люди этого не умеют, – зло усмехается Кира. – Наши штучки...
Да, действительно – колдовство в стиле тенников, как оно есть. Такого я не видел, но что людям и Смотрителям не дано такого, знаю.
– Ты же говорил, тут ваших нет?
– Да как тебе сказать... – задумчиво говорит он. – Это не наши. А почерк – наш. Помнишь марочку Альдо? Тот же самый случай.
– Забавно. Смысл в нас стрелять? Мы ж вернемся.
– Мало ли. Вопрос времени, например.
– Может быть. Пойдем дальше?
– Пойдем.
Мы подходим к ограде здания. Тонкая кованая решетка сверху украшена совершенно символическими шипами. Метрах в ста от забора – высокое здание. Тихо. Опасно, мучительно тихо, словно все вдруг вымерло... выморожено. Никого. Ни единого голоса, ни единого человеческого запаха. Мы идем вдоль забора к будке у проходной, заглядываем внутрь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73