– В общем-то нет.
– Что ж, ничего удивительного. Она этого и сама не знает.
– Так порекомендовала или нет?
– Я бы не сказала этого столь однозначно. То есть, Нелли объяснила мне, что опасается Твелвтриса. У него скверный характер, да и репутация соответствующая.
– Да, я слышал.
– Возможно, я посоветовала Нелли обзавестись телохранителем. И возможно, даже упомянула твое имя.
– Но ты не уверена?
– Нет, не уверена. Хотя вполне могло быть и так.
– Ты явно опасаешься того, что неправильный ответ может причинить вред твоей приятельнице.
– А это действительно так?
– Сам не знаю.
Она посмотрела на него – пристально, холодно, отстраненно.
– Ты ведь не собираешься просить меня об услуге «во имя былой любви»?
– Давить на тебя я не собираюсь. И об услуге просить тоже.
– А ты не можешь объяснить мне, что именно в связи с Нелли я должна подтвердить или опровергнуть?
– Нелли была проституткой?
– Вот так, с места в карьер?
– Я ведь никого не осуждаю. Я просто спрашиваю.
– Она приехала сюда одна, когда ей было всего четырнадцать, – сказала она, словно дальнейших объяснений не требовалось. – Да ведь и впрямь, как было четырнадцатилетней девчонке выжить в этом городе? Что за товар она могла выставить на продажу?
– А позже приехала ее мать и поселилась вместе с нею?
– Ее мать тоже работала на панели. Когда не слишком напивалась. Так рассказала мне сама Нелли. Я тогда не была знакома ни с той, ни с другой. Меня, строго говоря, не существовало.
– Это я понимаю. А что произошло, когда в Венис приехал ее отец и она вновь отселилась от родителей?
– Сняла квартиру и продолжила то же самое. Но к тому времени она уже многому научилась. Обтесалась. Развила в себе чувство стиля. Обслуживала исключительно джентльменов по предварительной телефонной договоренности. Даже сама по вызову не ездила. И в этом у нее не было никакой необходимости. И наряду с этим делала неплохую карьеру. В области паблик рилейшенс.
К – А сутенера у нее не было? – Ручаться не могу.
– А дружок?
– Мне кажется, кто-то был. Полицейский. Многие проститутки обзаводятся дружками из полиции. Задержит он ее – а потом глядь, и снюхались. В конце концов, жизнь именно такова. Полицейские и воры. А все остальные остаются в дураках.
– Да, я знаю.
– Не уверена, что ты это знаешь. Ты и сам, Свистун, порой остаешься в дураках, поэтому я и не уверена. Ты не игрок, а всего лишь зритель.
– И когда она простилась с такой жизнью?
– Когда встретила Твелвтриса.
– Бурная любовь?
– Удачное капиталовложение. Вроде этого ее дома, в котором она позволяет мне жить.
– Ага, понятно, – стараясь не выдать собственного удивления, сказал Свистун.
– Не знаю, что уж там тебе понятно. Вы, мужчины, существа странные. Вам кажется совершенно понятным то, что вы желаете женщину из-за красивого лица, из-за хорошей фигуры. Но вам непонятно, когда женщина желает мужчину, допустим, из-за того, что у него есть чувство юмора…
– Или известность.
– Или красноречие.
– Или могущество.
– Или деньги, – она, не выдержав, ухмыльнулась. – Послушай, дружок, мы все ищем золотую рыбку. Ты так, я так…
– А Нелли этак. Она накрыла его руку своею.
– Но это не означает, будто в жизни нет места волшебным сказкам и старым фотоальбомам.
– Мне надо возвращаться.
– Можешь побыть часок. У меня в номере. Послушаешь шум океана.
Он пробыл два.
Глава двадцать седьмая
Прическа у Спиннерена чуть растрепалась. Дженни поправила ее кончиками пальцев. Они сидели за самым маленьким столиком в самом темном углу клуба «Армантье». Этот столик был ближе других к двери, за него частенько присаживались «прямые», чтобы поглазеть на забавы «голубых».
Поцци, мужеподобная официантка, играя веером из бумажных денег, принимала заказ. Ее внимание было сосредоточено на Спиннерене, но смотрела она на Дженни.
Когда она отошла от столика, Дженни подалась к своему спутнику.
– Ты видел, как она на меня глазела?
– По-моему, она с тобой заигрывает.
– О Господи, – Дженни была приятно взволнована. – Хочется надеяться, что мне тут не понадобится в уборную. А то идти будет страшно.
– Да уж, она там непременно к тебе подклеится, – сказал Спиннерен.
Дженни внимательно посмотрела на него.
– Ты вдруг стал какой-то совершенно другой.
– Другой?
– Да. Расслабился. Я не знаю, как это описать. Чувствуешь себя здесь в своей тарелке.
– А почему бы и нет?
– Ну, мне кажется, здесь очень странная публика.
– Только не мы.
– А сейчас ты вдруг рассердился!
Дженни не поняла, почему это произошло.
Им подали напитки. Поцци по-прежнему пялилась на Дженни. Дженни затеребила ворот блузки. Поцци, однако же, продолжала смотреть ей прямо в глаза. Явно строила из себя крутую.
– А уж разольем мы сами, спасибо, – сказал Спиннерен.
Когда Поцци отошла, Дженни придвинулась к Спиннерену и шепнула ему:
– Ну, у тебя и реакция! Никогда такой стремительной не видела.
– Да, реакция у меня хорошая.
Она взяла его руку и всмотрелась в нее так, словно это была стеклянная безделушка.
– И я никогда не видела, чтобы у мужчины были такие маленькие и такие красивые руки. Но жестокие. Очень жестокие. Ты ведь очень сильно избил ту женщину?
– Я сломал ей обе коленные чашечки.
– О Господи!
– И тебе это понравилось.
– Правда?
Дженни произнесла это с наигранным удивлением.
– Очень понравилось.
– А почему ты не пробуешь?
– Не пробую чего?
– Ну, сам понимаешь.
– Нет, не понимаю.
– Почему ты не пробуешь меня хотя бы пощупать?
– А что, в Атланте до сих пор выражаются именно так?
– Нравится мужикам разыгрывать из себя крутых, верно? Ну хорошо, почему ты не попробовал меня трахнуть?
Внезапно все лицо Спиннерена залилось румянцем. И это изумило Дженни.
– Привет, детектив Кортес, – громко, на весь зал, провозгласил Эсма, честно предупреждая всех, кому следовало получить это предупреждение.
Спиннерен посмотрел на вновь вошедшего сыщика.
Кортес вошел в зал, держа под мышкой сверток размером примерно в коробку для сигар. Он прошел к стойке и заказал пиво. Спиннерен пристально смотрел на него.
– Кто это? – спросила Дженни.
– Никто.
– Но ты его знаешь?
– Нет, не знаю. Извини. Мне надо пи-пи. Неожиданное словечко прозвучало как интимная шутка.
– Только смотри, чтобы и тебя там кто-нибудь не заклеил.
Спиннерен прошел через весь зал в темный коридор, в который выходили туалеты.
Через минуту за ним туда же проследовал Кортес.
Спиннерен стоял, сложив руки, у окна. Он явно старался ни к чему здесь не прикоснуться. Кортес подошел к писсуару, положил на его крышку свой сверток и, расстегнув молнию, отлил.
– Еще один фокус, и тебе крышка, – сказал Кортес.
– Твоя, что ли, крышка? – спросил Спиннерен.
– Не перестанешь баловаться ножичком – и я не смогу прикрывать тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72