Мы только что поженились, – тут же подтвердил его предположение Карреньо. – Как вы догадались?
– Шестое чувство. – Шофер засмеялся. – Уж больно часто вы целуетесь.
Пассажир на заднем сиденье тоже засмеялся, а другой пробормотал: «Поздравляю новобрачных». Карреньо обнял Мерседес, притиснул к себе и шепнул:
– Для других мы уже муж и жена. Ты теперь никогда не сможешь уйти от меня.
– Если ты не перестанешь меня щекотать, я поменяюсь с кем-нибудь местами, – также шепотом ответила она. – А то я описаюсь от смеха.
– А знаешь, я бы, пожалуй, отдал бы все на свете, чтобы посмотреть, как писает какая-нибудь девица, – раздумчиво проговорил Литума. – Никогда раньше мне не приходило это в голову. А теперь вот ты меня навел на эту мысль, а вокруг ни одной подходящей бабы.
– Тебе надо было бы ехать в багажнике, – сказал Карреньо. – Ну да ладно, дам тебе передышку. Десять минут без поцелуев. Можешь поспать у меня на плече, как в грузовике. Если на нас нападут, я тебя разбужу.
– Так хорошо все начиналось насчет пописать, а теперь ты опять укладываешь ее спать, – запротестовал Литума. – Вот непруха.
– Ишь какой хитрюга полицейский, – сказала она, устраиваясь поудобней.
Дорога была пустынна, лишь изредка им встречались мощные грузовики, вытеснявшие «додж» на обочину дороги. Дождя не было, но все небо затянуло, и вместо звезд полыхали зарницы, высвечивая свинцовые подбрюшья туч и заснеженные вершины гор. Карреньо задремал.
– Меня разбудил яркий свет, он бил прямо в глаза, громкий голос произнес: «Документы!», – продолжал Томас. – Я никак не мог прийти в себя со сна, схватился за пояс – револьвер был на месте.
– Переходим к ковбойской части, – отметил Литума. – Сколько человек ты ухлопал в тот раз?
Мерседес потерла глаза, тряхнула головой. Шофер протянул избирательские удостоверения пассажиров человеку с автоматом, всунувшему голову в машину. Карреньо увидел освещенную лампами будку с гербом и другого человека, в пончо, тоже с автоматом на плече, он дул на пальцы и растирал руки. Вокруг не было ни домов, ничего – только горы.
– Минуту, – сказал человек и направился с документами в будку.
– Не знаю, какая муха их укусила, – пожал плечами шофер, повернувшись к пассажирам. – В этом месте никогда не останавливали машины, тем более в такое время.
В желтоватом свете настольной лампы полицейский проверял документы. Он подносил их близко к глазам – видимо, страдал близорукостью. Второй продолжал растирать руки.
– Там, снаружи, должно быть, совсем холодно, – пробормотала сеньора с заднего сиденья.
– Подождите, вот доедем до пуны, тогда вы узнаете, что такое холодно, – пообещал шофер.
Какое-то время все молчали, слушая завывание ветра. Полицейские переговаривались. Тот, что собрал у них документы, передал другому чье-то удостоверение и ткнул рукой в сторону «доджа».
– Если со мной что-нибудь случится, езжай дальше, – сказал парень Мерседес, увидев, что полицейские идут к машине. И поцеловал девушку в ухо.
– Мерседес Трельес! – Полицейский снова просунулся в кабину.
– Такая, значит, была фамилия у пьюранки? – спросил Литума. – Тогда она, наверное, родственница одного знакомого парня. Патохо Трельеса. Он держал обувную лавку около кинотеатра «Мунисипаль», вечно жевал чипсы.
– Это я.
– Выйдите на минуту, надо кое-что уточнить.
Другие документы полицейский вернул шоферу, чтобы тот раздал их пассажирам, и теперь ждал, пока Карреньо выйдет из «доджа», освобождая путь женщине. Второй полицейский стоял в метре от машины, автомат он теперь держал в руках.
– Но вообще-то они, судя по всему, не придавали большого значения этой дополнительной проверке, – сказал Томас. – Было похоже, что все им порядком надоело, просто соблюдали формальность. Может, была чистая случайность, что позвали ее. Но что бы там ни было, дело коснулось Мерседес, и я не хотел рисковать.
– Еще бы, – усмехнулся Литума. – Ты ведь из тех, кто сначала стреляет, а уж потом спрашивает, что случилось.
Мерседес медленно шла к будке в сопровождении полицейского. Карреньо остался стоять у открытой дверцы «доджа» и, хотя в темноте нельзя было рассмотреть выражения лица, старательно улыбался второму полицейскому, оставшемуся у машины.
– И как вы здесь не окочуритесь от холода, начальник? – вымученно посочувствовал он и энергично потер руки. – Бр-р! На какой высоте мы находимся?
– Всего три тысячи двести метров.
Карреньо достал пачку сигарет, сунул одну в рот и собирался положить пачку обратно в карман, но, как бы спохватившись, протянул ее полицейскому: «Не хотите закурить?» И, не дожидаясь ответа, подошел к нему вплотную. Полицейского это нисколько не обеспокоило, он молча вытянул из пачки сигарету.
– Он хоть и полицейский, а лопух, – рассудил Литума. – Уж на что я тоже в таких делах лопух, но тут сразу бы заподозрил неладное.
– Они оба до смерти хотели спать, господин капрал.
Карреньо зажег спичку, она погасла на ветру. Он зажег вторую, наклонился, чтобы телом укрыть язычок пламени от ветра, и весь напрягся, как хищник, готовящийся к броску. Невольно вслушиваясь в голос сеньоры, просившей шофера закрыть дверцу, он поднес руки к сигарете полицейского. Тот подался было вперед, но вместо тепла горящей спички вдруг ощутил ртом холодное дуло револьвера.
– Молчи и не шевелись, – приказал Томас. – Не то хуже будет.
Не спуская глаз с оторопевшего полицейского – тот открыл рот, сигарета упала на землю, – Карреньо мягко вынул из его рук автомат, прислушался, не закричит ли шофер или кто-нибудь из пассажиров, чтобы предупредить полицейского в будке.
– Но из машины не раздалось ни звука, пассажиров сморил сон, и они ничего не заметили, – продолжил за него Литума. – Видишь, я угадываю все, как было. А знаешь, почему? Да потому что я видел великое множество фильмов и знаю все эти уловки.
– Руки вверх! – крикнул он от порога. Его револьвер был направлен на сидевшего за столом полицейского, а автомат прижат к голове второго, которого он использовал как щит. Он услышал, как вскрикнула Мерседес, но не взглянул на нее, его глаза были прикованы к сидевшему напротив человеку. После минутного замешательства тот поднял руки. Удивленно моргая, уставился на Карреньо.
– Я сказал Мерседес: «Возьми его автомат». Но она была так напугана, что даже не пошевелилась. Мне пришлось прикрикнуть на нее.
– Неужели и в этот момент она не описалась?
На этот раз она взяла двумя руками лежавшее на столе оружие.
– Я поставил их лицом к стене, приказал положить руки на голову. Просто удивительно, какими они оказались послушными, господин капрал. Позволили обыскать себя, отобрать пистолеты, связать вместе – даже не пикнули.
И только когда они с Мерседес были уже у дверей, один из полицейских осмелился сказать сквозь зубы:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
– Шестое чувство. – Шофер засмеялся. – Уж больно часто вы целуетесь.
Пассажир на заднем сиденье тоже засмеялся, а другой пробормотал: «Поздравляю новобрачных». Карреньо обнял Мерседес, притиснул к себе и шепнул:
– Для других мы уже муж и жена. Ты теперь никогда не сможешь уйти от меня.
– Если ты не перестанешь меня щекотать, я поменяюсь с кем-нибудь местами, – также шепотом ответила она. – А то я описаюсь от смеха.
– А знаешь, я бы, пожалуй, отдал бы все на свете, чтобы посмотреть, как писает какая-нибудь девица, – раздумчиво проговорил Литума. – Никогда раньше мне не приходило это в голову. А теперь вот ты меня навел на эту мысль, а вокруг ни одной подходящей бабы.
– Тебе надо было бы ехать в багажнике, – сказал Карреньо. – Ну да ладно, дам тебе передышку. Десять минут без поцелуев. Можешь поспать у меня на плече, как в грузовике. Если на нас нападут, я тебя разбужу.
– Так хорошо все начиналось насчет пописать, а теперь ты опять укладываешь ее спать, – запротестовал Литума. – Вот непруха.
– Ишь какой хитрюга полицейский, – сказала она, устраиваясь поудобней.
Дорога была пустынна, лишь изредка им встречались мощные грузовики, вытеснявшие «додж» на обочину дороги. Дождя не было, но все небо затянуло, и вместо звезд полыхали зарницы, высвечивая свинцовые подбрюшья туч и заснеженные вершины гор. Карреньо задремал.
– Меня разбудил яркий свет, он бил прямо в глаза, громкий голос произнес: «Документы!», – продолжал Томас. – Я никак не мог прийти в себя со сна, схватился за пояс – револьвер был на месте.
– Переходим к ковбойской части, – отметил Литума. – Сколько человек ты ухлопал в тот раз?
Мерседес потерла глаза, тряхнула головой. Шофер протянул избирательские удостоверения пассажиров человеку с автоматом, всунувшему голову в машину. Карреньо увидел освещенную лампами будку с гербом и другого человека, в пончо, тоже с автоматом на плече, он дул на пальцы и растирал руки. Вокруг не было ни домов, ничего – только горы.
– Минуту, – сказал человек и направился с документами в будку.
– Не знаю, какая муха их укусила, – пожал плечами шофер, повернувшись к пассажирам. – В этом месте никогда не останавливали машины, тем более в такое время.
В желтоватом свете настольной лампы полицейский проверял документы. Он подносил их близко к глазам – видимо, страдал близорукостью. Второй продолжал растирать руки.
– Там, снаружи, должно быть, совсем холодно, – пробормотала сеньора с заднего сиденья.
– Подождите, вот доедем до пуны, тогда вы узнаете, что такое холодно, – пообещал шофер.
Какое-то время все молчали, слушая завывание ветра. Полицейские переговаривались. Тот, что собрал у них документы, передал другому чье-то удостоверение и ткнул рукой в сторону «доджа».
– Если со мной что-нибудь случится, езжай дальше, – сказал парень Мерседес, увидев, что полицейские идут к машине. И поцеловал девушку в ухо.
– Мерседес Трельес! – Полицейский снова просунулся в кабину.
– Такая, значит, была фамилия у пьюранки? – спросил Литума. – Тогда она, наверное, родственница одного знакомого парня. Патохо Трельеса. Он держал обувную лавку около кинотеатра «Мунисипаль», вечно жевал чипсы.
– Это я.
– Выйдите на минуту, надо кое-что уточнить.
Другие документы полицейский вернул шоферу, чтобы тот раздал их пассажирам, и теперь ждал, пока Карреньо выйдет из «доджа», освобождая путь женщине. Второй полицейский стоял в метре от машины, автомат он теперь держал в руках.
– Но вообще-то они, судя по всему, не придавали большого значения этой дополнительной проверке, – сказал Томас. – Было похоже, что все им порядком надоело, просто соблюдали формальность. Может, была чистая случайность, что позвали ее. Но что бы там ни было, дело коснулось Мерседес, и я не хотел рисковать.
– Еще бы, – усмехнулся Литума. – Ты ведь из тех, кто сначала стреляет, а уж потом спрашивает, что случилось.
Мерседес медленно шла к будке в сопровождении полицейского. Карреньо остался стоять у открытой дверцы «доджа» и, хотя в темноте нельзя было рассмотреть выражения лица, старательно улыбался второму полицейскому, оставшемуся у машины.
– И как вы здесь не окочуритесь от холода, начальник? – вымученно посочувствовал он и энергично потер руки. – Бр-р! На какой высоте мы находимся?
– Всего три тысячи двести метров.
Карреньо достал пачку сигарет, сунул одну в рот и собирался положить пачку обратно в карман, но, как бы спохватившись, протянул ее полицейскому: «Не хотите закурить?» И, не дожидаясь ответа, подошел к нему вплотную. Полицейского это нисколько не обеспокоило, он молча вытянул из пачки сигарету.
– Он хоть и полицейский, а лопух, – рассудил Литума. – Уж на что я тоже в таких делах лопух, но тут сразу бы заподозрил неладное.
– Они оба до смерти хотели спать, господин капрал.
Карреньо зажег спичку, она погасла на ветру. Он зажег вторую, наклонился, чтобы телом укрыть язычок пламени от ветра, и весь напрягся, как хищник, готовящийся к броску. Невольно вслушиваясь в голос сеньоры, просившей шофера закрыть дверцу, он поднес руки к сигарете полицейского. Тот подался было вперед, но вместо тепла горящей спички вдруг ощутил ртом холодное дуло револьвера.
– Молчи и не шевелись, – приказал Томас. – Не то хуже будет.
Не спуская глаз с оторопевшего полицейского – тот открыл рот, сигарета упала на землю, – Карреньо мягко вынул из его рук автомат, прислушался, не закричит ли шофер или кто-нибудь из пассажиров, чтобы предупредить полицейского в будке.
– Но из машины не раздалось ни звука, пассажиров сморил сон, и они ничего не заметили, – продолжил за него Литума. – Видишь, я угадываю все, как было. А знаешь, почему? Да потому что я видел великое множество фильмов и знаю все эти уловки.
– Руки вверх! – крикнул он от порога. Его револьвер был направлен на сидевшего за столом полицейского, а автомат прижат к голове второго, которого он использовал как щит. Он услышал, как вскрикнула Мерседес, но не взглянул на нее, его глаза были прикованы к сидевшему напротив человеку. После минутного замешательства тот поднял руки. Удивленно моргая, уставился на Карреньо.
– Я сказал Мерседес: «Возьми его автомат». Но она была так напугана, что даже не пошевелилась. Мне пришлось прикрикнуть на нее.
– Неужели и в этот момент она не описалась?
На этот раз она взяла двумя руками лежавшее на столе оружие.
– Я поставил их лицом к стене, приказал положить руки на голову. Просто удивительно, какими они оказались послушными, господин капрал. Позволили обыскать себя, отобрать пистолеты, связать вместе – даже не пикнули.
И только когда они с Мерседес были уже у дверей, один из полицейских осмелился сказать сквозь зубы:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71