Около увитых плющом стен часовни расположились широкие деревянные скамьи и трапезные столы. Брат Пелл указал Стивену на одну из скамей. На столе стояли глиняный кувшин, два кубка и несколько тарелок с едой.
– Присаживайся, сынок, – пригласил брат Пелл и наполнил оба кубка водой из кувшина.
Вода оказалась холодной и на редкость вкусной. Когда она смочила сухое, как наждак, горло, Стивену даже померещилось, будто он слышит нежный смех ангелов. Он с жадностью осушил кубок и тут же налил себе второй.
Брат Пелл придвинул к себе тарелки, покрытые белоснежными льняными салфетками.
– Любопытно, что нам здесь оставили? – пробормотал он, снимая салфетки.
Стоило Стивену увидеть содержимое тарелок, как у него потекли слюнки. Свежий хлеб с румяной корочкой, целый круг мягкого острого сыра, толстые куски ветчины, такой жирной и аппетитной, что Стивен мгновенно ощутил на языке ее солоноватый вкус, спелые вишни – блестящие, темно-красные.
– Будьте добры, передайте мне… – и Стивен указал на огромный ломоть ветчины.
– Ты можешь вкусить лишь хлеба, сынок, – пресек его поползновения брат Пелл. – Согласно нашему уставу, в первый месяц пребывания в монастыре послушникам не дозволяется употреблять в пищу мясо, сыр и фрукты.
– Но… – попытался возразить Стивен и прикусил язык.
Ему немало доводилось слышать о строгости монастырских правил. Так что придется безропотно смириться с полуголодным существованием.
Тут брат Пелл добродушно рассмеялся и захлопал в ладоши.
– Что, испугался, сынок? Здорово я тебя разыграл? Ну, прости старика. Разумеется, ты можешь есть все, что перед тобой. Да будет тебе известно, уставом нашего монастыря не предусмотрено никаких ограничений в пище, за исключением разве лишь дней поста. Ну и бывает, конечно, что на некоторых монахов налагается покаяние. А так мы живем под девизом: еда должна быть простой, но вкусной и сытной.
– Значит…
– Значит, налегай.
Стивен последовал его совету. Он старался есть медленно и с достоинством, но это оказалось невероятно трудно. Изголодавшийся желудок требовал еще и еще.
– Что привело тебя сюда, брат Даридж? – спросил брат Пелл, когда юноша наконец насытился.
– Вас интересует, что привело меня к служению церкви? Или почему я выбрал именно монастырь д'Эф?
– Почему ты стремился именно в нашу обитель? Ведь, насколько я слышал, ты сам попросился сюда.
– Да. Все дело в вашей библиотеке. Здесь хранится множество древних рукописей. Лишь один монастырь обладает более богатой библиотекой – Каилло Валлаимо в з'Ирбине.
– Значит, тебя привлекают старинные манускрипты. Я уже понял: ты знаток по части имен святых и всего прочего. Но почему тогда ты предпочел д'Эф, а не Каилло Валлаимо?
– Хотя в Каилло Валлаимо рукописей больше, в вашем монастыре хранятся именно те, что вызывают мой особый интерес, – признался Стивен.
– О каких же рукописях ты говоришь, если не секрет?
– Д'Эф располагает самым обширным собранием манускриптов, которые относятся к раннему периоду Гегемонии.
– Дозволено ли мне будет узнать, почему именно этот период возбуждает твое научное любопытство?
– О, но ведь именно в те времена по земле распространялась истинная вера. Ей приходилось сражаться и с ересями и черной магией. Все эти события наверняка отражены в старинных хрониках, которые хранятся в библиотеке монастыря. А еще меня очень интересуют древние языки, на которых говорили в этих местах до того, как основным языком здесь стал вителлианский.
– Понимаю, – улыбнулся брат Пелл. – Значит, ты знаком с алотерзианскими диалектами и древними рукописными шрифтами?
Стивен с пылом закивал головой.
– Еще бы! В колледже эти диалекты были главным предметом моего изучения.
– А как насчет вадхианского? – осведомился старый монах.
– В нем, сознаюсь, я не особенно силен. В библиотеке колледжа мне удалось отыскать лишь несколько разрозненных страниц, написанных на этом языке. Впрочем, он очень похож на древний платский, а этот диалект я понимаю прекрасно. Я…
– В нашем монастыре хранится десять рукописей на вадхианском диалекте. Ни одна из них не переведена полностью.
– Вот это здорово! Ведь рукописи на вадхианском – это такая редкость! Как мне повезло!
Стивен так разволновался, что поставил кубок мимо стола. Тот упал на пол, у самых ног брата Пелла, и со звоном разлетелся на множество кусков.
– Ох, простите мою неловкость! – смутился Стивен, увидев, как старый монах опустился на колени, чтобы собрать осколки. – Мне так жаль, брат Пелл. Позвольте мне самому собрать…
– Не стоит беспокоиться о таких пустяках, брат Даридж. Посмотри!
Когда Стивен увидел, что произошло, глаза у него полезли на лоб от изумления. Брат Пелл собрал с пола осколки, но на стол он поставил кубок, целый и невредимый. От кубка исходило легкое облачко пара.
– Вы… – пробормотал Стивен, переводя потрясенный взгляд с лица старого монаха на кубок.
Он чувствовал, как щеки его пылают, словно в них впились тысячи иголок.
– Вы… способны своим прикосновением восстанавливать разрушенное. Но этим даром обладает только… – Догадка, мелькнувшая в голове у Стивена, становилась все более очевидной. – Значит, вы – преподобный фратекс, отец-настоятель этого монастыря, – с запинкой выдохнул он.
– Ты прав, сынок, – кивнул брат Пелл. – И ты был прав, когда сказал, что у отца-настоятеля должны быть дела поважнее, чем целый день торчать у окна и глазеть на дорогу. – Старик сдвинул свои косматые брови и добавил: – А теперь мы должны решить, как наилучшим образом использовать твои таланты и ученость, молодой человек. Будь уверен, мы найдем им достойное применение!
3. Слухи о войне
– Мы ни в коем случае не собираемся объявлять войну вашему королевству! – с пылом воскликнул архгрефт Валамхар Эрадал, обращаясь к Уильяму Второму и к его придворным. Он потеребил свои пышные рыжие усы. – Ханза вообще ни с кем не собирается воевать. У моей страны самые мирные намерения.
Уильям про себя медленно досчитал до семи. Этому приему в свое время научил его отец.
«Король не должен отвечать слишком быстро. В любых обстоятельствах король должен сохранять спокойствие и невозмутимость».
Отец короля Уильяма не скупился на полезные советы для своего наследника. Годы спустя Уильям обнаружил, что большую часть этих советов старик позаимствовал из книги, написанной несколько веков назад одним мудрым политиком, премьер-министром Тер Эслифа – государства, от которого давно остались одни воспоминания.
Король выпрямился на лишенном всяких украшений троне из белого хэдамского ясеня и окинул взглядом малый тронный зал. Впрочем, малым он был лишь в сравнении с роскошным огромным помещением, где проводились коронации и самые важные придворные церемонии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195
– Присаживайся, сынок, – пригласил брат Пелл и наполнил оба кубка водой из кувшина.
Вода оказалась холодной и на редкость вкусной. Когда она смочила сухое, как наждак, горло, Стивену даже померещилось, будто он слышит нежный смех ангелов. Он с жадностью осушил кубок и тут же налил себе второй.
Брат Пелл придвинул к себе тарелки, покрытые белоснежными льняными салфетками.
– Любопытно, что нам здесь оставили? – пробормотал он, снимая салфетки.
Стоило Стивену увидеть содержимое тарелок, как у него потекли слюнки. Свежий хлеб с румяной корочкой, целый круг мягкого острого сыра, толстые куски ветчины, такой жирной и аппетитной, что Стивен мгновенно ощутил на языке ее солоноватый вкус, спелые вишни – блестящие, темно-красные.
– Будьте добры, передайте мне… – и Стивен указал на огромный ломоть ветчины.
– Ты можешь вкусить лишь хлеба, сынок, – пресек его поползновения брат Пелл. – Согласно нашему уставу, в первый месяц пребывания в монастыре послушникам не дозволяется употреблять в пищу мясо, сыр и фрукты.
– Но… – попытался возразить Стивен и прикусил язык.
Ему немало доводилось слышать о строгости монастырских правил. Так что придется безропотно смириться с полуголодным существованием.
Тут брат Пелл добродушно рассмеялся и захлопал в ладоши.
– Что, испугался, сынок? Здорово я тебя разыграл? Ну, прости старика. Разумеется, ты можешь есть все, что перед тобой. Да будет тебе известно, уставом нашего монастыря не предусмотрено никаких ограничений в пище, за исключением разве лишь дней поста. Ну и бывает, конечно, что на некоторых монахов налагается покаяние. А так мы живем под девизом: еда должна быть простой, но вкусной и сытной.
– Значит…
– Значит, налегай.
Стивен последовал его совету. Он старался есть медленно и с достоинством, но это оказалось невероятно трудно. Изголодавшийся желудок требовал еще и еще.
– Что привело тебя сюда, брат Даридж? – спросил брат Пелл, когда юноша наконец насытился.
– Вас интересует, что привело меня к служению церкви? Или почему я выбрал именно монастырь д'Эф?
– Почему ты стремился именно в нашу обитель? Ведь, насколько я слышал, ты сам попросился сюда.
– Да. Все дело в вашей библиотеке. Здесь хранится множество древних рукописей. Лишь один монастырь обладает более богатой библиотекой – Каилло Валлаимо в з'Ирбине.
– Значит, тебя привлекают старинные манускрипты. Я уже понял: ты знаток по части имен святых и всего прочего. Но почему тогда ты предпочел д'Эф, а не Каилло Валлаимо?
– Хотя в Каилло Валлаимо рукописей больше, в вашем монастыре хранятся именно те, что вызывают мой особый интерес, – признался Стивен.
– О каких же рукописях ты говоришь, если не секрет?
– Д'Эф располагает самым обширным собранием манускриптов, которые относятся к раннему периоду Гегемонии.
– Дозволено ли мне будет узнать, почему именно этот период возбуждает твое научное любопытство?
– О, но ведь именно в те времена по земле распространялась истинная вера. Ей приходилось сражаться и с ересями и черной магией. Все эти события наверняка отражены в старинных хрониках, которые хранятся в библиотеке монастыря. А еще меня очень интересуют древние языки, на которых говорили в этих местах до того, как основным языком здесь стал вителлианский.
– Понимаю, – улыбнулся брат Пелл. – Значит, ты знаком с алотерзианскими диалектами и древними рукописными шрифтами?
Стивен с пылом закивал головой.
– Еще бы! В колледже эти диалекты были главным предметом моего изучения.
– А как насчет вадхианского? – осведомился старый монах.
– В нем, сознаюсь, я не особенно силен. В библиотеке колледжа мне удалось отыскать лишь несколько разрозненных страниц, написанных на этом языке. Впрочем, он очень похож на древний платский, а этот диалект я понимаю прекрасно. Я…
– В нашем монастыре хранится десять рукописей на вадхианском диалекте. Ни одна из них не переведена полностью.
– Вот это здорово! Ведь рукописи на вадхианском – это такая редкость! Как мне повезло!
Стивен так разволновался, что поставил кубок мимо стола. Тот упал на пол, у самых ног брата Пелла, и со звоном разлетелся на множество кусков.
– Ох, простите мою неловкость! – смутился Стивен, увидев, как старый монах опустился на колени, чтобы собрать осколки. – Мне так жаль, брат Пелл. Позвольте мне самому собрать…
– Не стоит беспокоиться о таких пустяках, брат Даридж. Посмотри!
Когда Стивен увидел, что произошло, глаза у него полезли на лоб от изумления. Брат Пелл собрал с пола осколки, но на стол он поставил кубок, целый и невредимый. От кубка исходило легкое облачко пара.
– Вы… – пробормотал Стивен, переводя потрясенный взгляд с лица старого монаха на кубок.
Он чувствовал, как щеки его пылают, словно в них впились тысячи иголок.
– Вы… способны своим прикосновением восстанавливать разрушенное. Но этим даром обладает только… – Догадка, мелькнувшая в голове у Стивена, становилась все более очевидной. – Значит, вы – преподобный фратекс, отец-настоятель этого монастыря, – с запинкой выдохнул он.
– Ты прав, сынок, – кивнул брат Пелл. – И ты был прав, когда сказал, что у отца-настоятеля должны быть дела поважнее, чем целый день торчать у окна и глазеть на дорогу. – Старик сдвинул свои косматые брови и добавил: – А теперь мы должны решить, как наилучшим образом использовать твои таланты и ученость, молодой человек. Будь уверен, мы найдем им достойное применение!
3. Слухи о войне
– Мы ни в коем случае не собираемся объявлять войну вашему королевству! – с пылом воскликнул архгрефт Валамхар Эрадал, обращаясь к Уильяму Второму и к его придворным. Он потеребил свои пышные рыжие усы. – Ханза вообще ни с кем не собирается воевать. У моей страны самые мирные намерения.
Уильям про себя медленно досчитал до семи. Этому приему в свое время научил его отец.
«Король не должен отвечать слишком быстро. В любых обстоятельствах король должен сохранять спокойствие и невозмутимость».
Отец короля Уильяма не скупился на полезные советы для своего наследника. Годы спустя Уильям обнаружил, что большую часть этих советов старик позаимствовал из книги, написанной несколько веков назад одним мудрым политиком, премьер-министром Тер Эслифа – государства, от которого давно остались одни воспоминания.
Король выпрямился на лишенном всяких украшений троне из белого хэдамского ясеня и окинул взглядом малый тронный зал. Впрочем, малым он был лишь в сравнении с роскошным огромным помещением, где проводились коронации и самые важные придворные церемонии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195