Владимир оставил девушек на окраине леса, сам же отправился на разведку в жилище своей мамы, придумывая, какая ложь была бы наиболее правдоподобной - ведь так или иначе, он заявится с двумя девушками, одна из которых без сознания и со шрамом на бритой голове, другая же - ест за троих.
Володя открыл дверь своим ключом, побывавшим вместе с ним на Силлуре, и обнаружил приколотую на видном месте веранды записку:
“Сынок, если ты добрался до дачи, то я сейчас у Григория Абрамовича, вернусь к 9 мая. Он очень помогает мне с едой для меня и Родиона, я провела у него почти всю весну. Если сможешь, навести меня. Ты помнишь, где дача дяди Гриши? Молюсь, чтобы у тебя было все в порядке. Целую - твоя мама”.
“Вот это мама!” - подумал Володя. Дядя Гриша был евреем-протезистом на пенсии. Деньжат он накопил немало и недавно открыл, на свое счастье, табачный магазин. Видимо, он сейчас не бедствовал - табак даже вырос в цене в пересчете на продукты, а наркоторговля всегда была делом прибыльным. Весьма прибыльным, если он снабжал едой не только маму, но и их собаку - прожорливого боксера по кличке Родион. Этот Григорий Абрамович начал клеиться к маме сразу после ухода от них отца, и Володя сперва был против, потом же ему стало все равно. Маме же дядя Гриша был как минимум не противен, и она оказалась просто молодцом, если сейчас сумела-таки к нему прибиться. Открыв полку, Владимир обнаружил там целых два мешка риса - один початый, другой и вовсе запакованный. Володя изумился, как это мама не побоялась оставить без присмотра такое богатство - но, удивительное дело, дачу никто не вскрыл, и Володя знал теперь, что голодать они с девушками не будут. Было раннее утро, рассвело совсем недавно, и ласковые лучи солнца уже окрасили золотом белую вагонку, которой была обита комната. Владимир выскользнул из двери и вернулся через каких-нибудь пять минут в сопровождении Леи и с Лайной на руках.
Бритая голова силлурианки за время полета уже поросла колючей щетиной пепельного цвета, хоть немного скрывавшей шрам на затылке.
Лея, проголодавшаяся за неделю намного больше Владимира - ведь она спала не так глубоко и проснулась раньше, - набросилась на соленые огурцы и, пока готовился рис, съела, почти без помощи Владимира, две трехлитровые банки. Вечером Володя и Лея обсудили план дальнейших действий - они решили, что свяжутся с Зубцовым через пару дней, полностью готовые к отлету. Владимир сообщит ему адрес своей дачи, где будет находиться Лайна, и напишет ему записку с краткой историей случившегося. Володя очень рассчитывал, что оставленное Зубцовым устройство связи действует, а сам полковник находится в добром здравии. Дача Владимира находилась в пятидесяти километрах от Москвы, и без автомобиля, пешком, добираться ему будет непросто. Лея оставит полковнику ампулу, с помощью которой он сможет разбудить свою невесту, иначе она проснется сама, но лишь через три недели - это был крайний срок относительно безвредного действия препарата, он же - продолжительность самых длительных межзвездных перелетов, предпринимаемых анданорцами. План казался безупречным, более того - реальным. Улетать же раньше, чем через двое суток, было просто нельзя - Лея заметно исхудала за время перелета и нуждалась в усиленном питании. Да и сам Владимир сбросил все нагулянные на благодатном Силлуре килограммы и ощущал себя голодным, как никогда. Когда вечером они ужинали при свечах, Лея даже пошутила на эту тему:
- Ну, милый, теперь ты у меня настоящий анданорец. Ведь у тебя есть хоксированная рабыня, и ты обладаешь, как я погляжу, вполне анданорским аппетитом. А то раньше клевал как птичка, не как мужчина, а словно малое дитя!
Володе было приятно, что Лея, кажется, приходила в себя после нервного срыва, сопровождавшего их отлет с Силлура. И еще они решили окончательно, куда они отправятся - теперь путь их лежал на Анданор. Оказывается, все остальные колонизированные Империей миры лежали в другой стороне галактики, и Анданор, как ни крути, выходил обязательной перевалочной базой. Да и горючего в космолете теперь не хватило бы на полет в дальние миры, а приобрести топливо для стридора можно было лишь на Анданоре. В общем, вопрос был закрыт, и Володя, обняв горячую, как печка, Лею, чтобы не замерзнуть от ночной прохлады, вольно втекавшей через распахнутое анданорианкой окно, сладко заснул. Лайна же спала в соседней комнате - Владимир укрыл ее целой кучей одеял, чтобы она не простыла.
* * *
Володя очнулся от того, что его лба коснулась чья-то прохладная рука. Владимир решил сквозь сон, что это Лайна проснулась и, замерзнув, трогает его лоб пальцем. Однако, открыв глаза, Володя увидел, что это Зубцов, который приставил к его голове дуло автомата. А в открытое окно заглядывала массивная морда серого в мелкое яблоко коня, слюняво переминавшая губами. Владимир в надежде, что увиденное им - не более чем кошмарный сон, опять закрыл глаза.
- Ты еще скажи, что ты в домике, - одобрил полковник. - Вдруг я тогда исчезну.
Владимир нехотя открыл глаза, все еще не желая верить, что самое страшное все же случилось. За столом сидел незнакомый Владимиру молодой человек в черной кожаной куртке, державший в руках небольшой автоматический пистолет незнакомой модели. Телом Володя чувствовал, что его Лея все еще рядом и, судя по всему, пока что спит. Дверь в соседнюю комнату была затворена - возможно, нежданные гости еще там не побывали. А это значило, что у Володи в рукаве еще оставалась козырная - пусть и хоксированная - дама.
Зубцов, улыбаясь своей широкой мужественной улыбкой, сказал негромко:
- Ну вот, Володя. Как ты, должно быть, заметил, семьдесят два часа кончились. Вот я и пришел, как договаривались.
Владимир судорожно соображал, как же полковнику удалось их столь оперативно и точно вычислить. Ответ был один - телефон, который ему оставил полковник, был с каким-то подвохом, скорее всего с жучком. А если точнее, он сам, возможно, был одним большим жуком, транслировавшим Сопротивлению все их разговоры, пока они были на Земле. Тогда странно, подумалось Володе, отчего же Зубцов позволил им улететь, если они обо всем говорили открытым текстом. Владимир постарался придать своему голосу побольше беззаботных ноток и спросил:
- А откуда вы узнали о моем возвращении?
- Телефончик, - коротко бросил Зубцов. - Мы могли отследить твое расположение по всей Московской области. А он дал по экрану головокружительную такую петлю и исчез. Это было так неожиданно, знаешь, я даже обзавидовался тогда тебе - у других, понимаешь, машины нет, а ты, стало быть, в космос полетел. Нехорошо вышло, нечестно.
Парень за столом подобострастно усмехнулся зловещему зубцовскому юмору.
- Да я по твоим же делам летал, старался, - внезапно перешел в атаку Владимир, понимая, что, если полковник обнаружит Лайну сам, это будет далеко не так полезно для них, как в случае предварительного торга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
Володя открыл дверь своим ключом, побывавшим вместе с ним на Силлуре, и обнаружил приколотую на видном месте веранды записку:
“Сынок, если ты добрался до дачи, то я сейчас у Григория Абрамовича, вернусь к 9 мая. Он очень помогает мне с едой для меня и Родиона, я провела у него почти всю весну. Если сможешь, навести меня. Ты помнишь, где дача дяди Гриши? Молюсь, чтобы у тебя было все в порядке. Целую - твоя мама”.
“Вот это мама!” - подумал Володя. Дядя Гриша был евреем-протезистом на пенсии. Деньжат он накопил немало и недавно открыл, на свое счастье, табачный магазин. Видимо, он сейчас не бедствовал - табак даже вырос в цене в пересчете на продукты, а наркоторговля всегда была делом прибыльным. Весьма прибыльным, если он снабжал едой не только маму, но и их собаку - прожорливого боксера по кличке Родион. Этот Григорий Абрамович начал клеиться к маме сразу после ухода от них отца, и Володя сперва был против, потом же ему стало все равно. Маме же дядя Гриша был как минимум не противен, и она оказалась просто молодцом, если сейчас сумела-таки к нему прибиться. Открыв полку, Владимир обнаружил там целых два мешка риса - один початый, другой и вовсе запакованный. Володя изумился, как это мама не побоялась оставить без присмотра такое богатство - но, удивительное дело, дачу никто не вскрыл, и Володя знал теперь, что голодать они с девушками не будут. Было раннее утро, рассвело совсем недавно, и ласковые лучи солнца уже окрасили золотом белую вагонку, которой была обита комната. Владимир выскользнул из двери и вернулся через каких-нибудь пять минут в сопровождении Леи и с Лайной на руках.
Бритая голова силлурианки за время полета уже поросла колючей щетиной пепельного цвета, хоть немного скрывавшей шрам на затылке.
Лея, проголодавшаяся за неделю намного больше Владимира - ведь она спала не так глубоко и проснулась раньше, - набросилась на соленые огурцы и, пока готовился рис, съела, почти без помощи Владимира, две трехлитровые банки. Вечером Володя и Лея обсудили план дальнейших действий - они решили, что свяжутся с Зубцовым через пару дней, полностью готовые к отлету. Владимир сообщит ему адрес своей дачи, где будет находиться Лайна, и напишет ему записку с краткой историей случившегося. Володя очень рассчитывал, что оставленное Зубцовым устройство связи действует, а сам полковник находится в добром здравии. Дача Владимира находилась в пятидесяти километрах от Москвы, и без автомобиля, пешком, добираться ему будет непросто. Лея оставит полковнику ампулу, с помощью которой он сможет разбудить свою невесту, иначе она проснется сама, но лишь через три недели - это был крайний срок относительно безвредного действия препарата, он же - продолжительность самых длительных межзвездных перелетов, предпринимаемых анданорцами. План казался безупречным, более того - реальным. Улетать же раньше, чем через двое суток, было просто нельзя - Лея заметно исхудала за время перелета и нуждалась в усиленном питании. Да и сам Владимир сбросил все нагулянные на благодатном Силлуре килограммы и ощущал себя голодным, как никогда. Когда вечером они ужинали при свечах, Лея даже пошутила на эту тему:
- Ну, милый, теперь ты у меня настоящий анданорец. Ведь у тебя есть хоксированная рабыня, и ты обладаешь, как я погляжу, вполне анданорским аппетитом. А то раньше клевал как птичка, не как мужчина, а словно малое дитя!
Володе было приятно, что Лея, кажется, приходила в себя после нервного срыва, сопровождавшего их отлет с Силлура. И еще они решили окончательно, куда они отправятся - теперь путь их лежал на Анданор. Оказывается, все остальные колонизированные Империей миры лежали в другой стороне галактики, и Анданор, как ни крути, выходил обязательной перевалочной базой. Да и горючего в космолете теперь не хватило бы на полет в дальние миры, а приобрести топливо для стридора можно было лишь на Анданоре. В общем, вопрос был закрыт, и Володя, обняв горячую, как печка, Лею, чтобы не замерзнуть от ночной прохлады, вольно втекавшей через распахнутое анданорианкой окно, сладко заснул. Лайна же спала в соседней комнате - Владимир укрыл ее целой кучей одеял, чтобы она не простыла.
* * *
Володя очнулся от того, что его лба коснулась чья-то прохладная рука. Владимир решил сквозь сон, что это Лайна проснулась и, замерзнув, трогает его лоб пальцем. Однако, открыв глаза, Володя увидел, что это Зубцов, который приставил к его голове дуло автомата. А в открытое окно заглядывала массивная морда серого в мелкое яблоко коня, слюняво переминавшая губами. Владимир в надежде, что увиденное им - не более чем кошмарный сон, опять закрыл глаза.
- Ты еще скажи, что ты в домике, - одобрил полковник. - Вдруг я тогда исчезну.
Владимир нехотя открыл глаза, все еще не желая верить, что самое страшное все же случилось. За столом сидел незнакомый Владимиру молодой человек в черной кожаной куртке, державший в руках небольшой автоматический пистолет незнакомой модели. Телом Володя чувствовал, что его Лея все еще рядом и, судя по всему, пока что спит. Дверь в соседнюю комнату была затворена - возможно, нежданные гости еще там не побывали. А это значило, что у Володи в рукаве еще оставалась козырная - пусть и хоксированная - дама.
Зубцов, улыбаясь своей широкой мужественной улыбкой, сказал негромко:
- Ну вот, Володя. Как ты, должно быть, заметил, семьдесят два часа кончились. Вот я и пришел, как договаривались.
Владимир судорожно соображал, как же полковнику удалось их столь оперативно и точно вычислить. Ответ был один - телефон, который ему оставил полковник, был с каким-то подвохом, скорее всего с жучком. А если точнее, он сам, возможно, был одним большим жуком, транслировавшим Сопротивлению все их разговоры, пока они были на Земле. Тогда странно, подумалось Володе, отчего же Зубцов позволил им улететь, если они обо всем говорили открытым текстом. Владимир постарался придать своему голосу побольше беззаботных ноток и спросил:
- А откуда вы узнали о моем возвращении?
- Телефончик, - коротко бросил Зубцов. - Мы могли отследить твое расположение по всей Московской области. А он дал по экрану головокружительную такую петлю и исчез. Это было так неожиданно, знаешь, я даже обзавидовался тогда тебе - у других, понимаешь, машины нет, а ты, стало быть, в космос полетел. Нехорошо вышло, нечестно.
Парень за столом подобострастно усмехнулся зловещему зубцовскому юмору.
- Да я по твоим же делам летал, старался, - внезапно перешел в атаку Владимир, понимая, что, если полковник обнаружит Лайну сам, это будет далеко не так полезно для них, как в случае предварительного торга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126