С этого момента его судьба будет окончательно вверена океану. Кстати, ты знаешь, во сколько обошлась постройка этого лайнера англичанам? В один миллион пятьсот сорок тысяч фунтов. Наши оппоненты поставили на карту почти столько же! Нет, Вадим, я все больше убеждаюсь, что они не смогут расплатиться.
– Поеду в Висбаден, – сказал Нижегородский вечером. – Попью тамошнюю минералку и погреюсь в ваннах. Когда начнется вся эта газетная свистопляска, мне лучше тут не светиться. Если будут звонить, скажешь: отправился закупать русскую мануфактуру или что-нибудь еще.
– А как же Густав?
– Оставляю на вас с фрау Парсеваль. Инструктаж по кормлению я еще проведу утром. Следите за температурой в помещениях. В случае чего звоните в клуб мрпсолюбов господину Пферцу.
– Не забывай, что двадцатого ты должен быть здесь. Утром следующего дня Вадим вызвал такси и уехал.
* * *
Первые тревожные сообщения о «Титанике» появились уже пятнадцатого. Европейская пресса вынуждена была довольствоваться информацией из американских газет, передаваемой по трансатлантическому кабелю из Нью-Йорка.
«Титаник» столкнулся с айсбергом и просит о помощи!»; «Суда спешат на выручку „Титанику“; „Все пассажиры спасены“; „Титаник“ буксируется в Галифакс» – запестрели немецкие газеты путаными американскими заголовками. И только «Нью-Йорк таймс» выстрелила в мир жестокой правдой: «Титаник» тонет. Женщины эвакуируются в шлюпках». И вечером того же дня: «Титаник» утонул».
Это было как удар цунами. Но за первой волной последовал откат: мол, ничего еще не ясно, пассажиры спасены все до одного, такой пароход просто не может утонуть.
Биржа отреагировала моментально. Перестраховочные премии на груз «Титаника», поднявшиеся было до шестидесяти процентов, снова упали до двадцати пяти. Курс акций радиокомпании «Маркони» взлетел в четыре с половиной раза. Ценные бумаги синдиката, в состав которого входила «Уайт стар лайн», сначала резко ослабли, затем вернули себе прежнее достоинство. Но все это ненадолго. Точку поставило официальное сообщение линии «Белая звезда»: в два часа двадцать минут пятнадцатого апреля сего года пароход «Титаник» затонул в районе 41 градуса 46 минут северной широты и 50 градусов 14 минут западной долготы. Имеются многочисленные жертвы. Между королями и президентами начался обмен соболезнованиями. Со словами сочувствия к ним присоединился и германский кайзер, которого весть о гибели парохода застала на греческом острове Корфу. Он тут же распорядился отослать телеграммы британскому королю, правительству и компании «Уайт стар лайн», после чего бегал по своей вилле «Ахиллейон» и бросался на всех, включая прислугу, со словами: «Страшная весть, жуткая катастрофа, я просто не в себе! Представляете, „Титаник“ потонул!»
* * *
Двадцатого апреля Вадим вернулся в Берлин. Выглядел он так, будто приехал не с курорта, а с проигранной войны, где получил хорошую взбучку.
– Ты там не переусердствовал с рислингом и сексом? – спросил его Каратаев. – Как развлекся? Где теплее вода: в бассейнах Опельбад или в Аукаммтале? Между прочим, в следующем году в Висбадене открываются знаменитые Термы Кайзера Фридриха. Надо будет обязательно съездить. Как продвигается строительство?
– Тебя беспокоит, успеют ли они к сроку, Савва? Не знаю, я не интересовался.
– Ну а игра? То, что ты продулся, я вижу. Можешь также не прятать правую руку, на которой нет твоего траурного перстня. Я спрашиваю: как вообще?
– Да так. Сейчас не сезон.
Нижегородский явно избегал разговоров, связанных со своей поездкой. И Савва это заметил.
– Ну расскажи хоть что-нибудь интересное, – приставал он. – Кого видел, что слышал. Я тут, понимаешь, с его мопсом вожусь, а он…
– Я же говорю, не сезон.
– Слушай, Нижегородский, а ведь ты не был в Висбадене, – с пристальным прищуром посмотрел на него Каратаев.
– С чего ты взял? – В глазах Вадима мелькнула тень беспокойства.
– С того самого. Если ты там был, то не можешь не знать, что произошло в «Лотосе» третьего дня.
– Опять что-то вычитал в своем газетном архиве? По-твоему, я только и делал, что торчал в «Лотосе»? Там и других мест хватает, где поиграть или натрескаться местным шампанским.
– Чтобы знать, что в этом казино на глазах у всех застрелился венский студент Бруно Пукспаум, не надо торчать в нем безвылазно, – вкрадчивым полушепотом произнес Каратаев. – Об этом случае я прочитал не в своем архиве, а вот в этой «Лейпцигер иллюстрирте», – Савва показал рукой на лежавшую на диване газету. – Вот, можешь полюбопытствовать. А уж в Рулетенбурге про это должны были говорить в каждой забегаловке. Так где ты был?
– Это допрос? – Выгадывая время, Вадим стал не спеша раскуривать сигару. – Уж не думаешь ли ты, что я ездил спасать «Титаник»? Или ты все еще не в курсе, что он благополучно утонул? Как ты и хотел.
– Я в курсе, но мне неприятно, что ты что-то скрываешь. И не нужно иронизировать.
Нижегородский вдруг резко поменял тон на доверительно-дружеский.
– Да успокойся ты, Савва. Ну что, я обязан докладывать тебе обо всех своих… ну о похождениях, что ли? Ты уже мог, кажется, заметить, что я не любитель подобной трепотни. Да, последние четыре дня я провел во Франкфурте. Это совсем рядом, в тридцати километрах от Висбадена. Еще в свой первый приезд туда я познакомился с одной женщиной и теперь гостил у нее. Тебя интересуют подробности? А о самоубийстве… Да, действительно, что-то такое я слышал.
«Все врет», – окончательно решил Каратаев, придумавший историю с венским студентом в качестве ловушки.
* * *
– Нижегородский, ты не спишь?
Каратаев постучал в дверь и вошел. В руках он держал газету. Вадим лежал на диване и смотрел в потолок.
– Хватит, Савва. Я уже не воспринимаю все эти подробности.
– Но это касается нас.
– Нас? Что, кто-то уже проболтался?
– Наоборот. Похоже, дал вечный обет молчания.
Нижегородский сел.
– Кто?
– Джеймс Джереми Холлоу, член совета директоров банка «Ройял Бэнк оф Скотлэнд», – Каратаев посмотрел на товарища и помахал газетой. – Это «Франкфуртер цайтунг», статья «Еще одна жертва „Титаника“.
– Что там?
– В субботу вечером Холлоу был найден дома с пулей в голове. Рядом валялся его револьвер. Никакой предсмертной записки не обнаружили и связывают факт самоубийства с гибелью единственной дочери. Она была пассажиркой «Титаника» и накануне вместе со своей гувернанткой попала в официальный список погибших. – Савва сложил газету. – Мне кажется, Нижегородский, мы потеряли двадцать миллионов. Когда у тебя встреча с Бергманом?
Вадим снова лег, заложив руки за голову и прикрыв глаза.
– Завтра в час дня. – Он помолчал. – Потом уеду к чертовой матери. Месяца на полтора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142
– Поеду в Висбаден, – сказал Нижегородский вечером. – Попью тамошнюю минералку и погреюсь в ваннах. Когда начнется вся эта газетная свистопляска, мне лучше тут не светиться. Если будут звонить, скажешь: отправился закупать русскую мануфактуру или что-нибудь еще.
– А как же Густав?
– Оставляю на вас с фрау Парсеваль. Инструктаж по кормлению я еще проведу утром. Следите за температурой в помещениях. В случае чего звоните в клуб мрпсолюбов господину Пферцу.
– Не забывай, что двадцатого ты должен быть здесь. Утром следующего дня Вадим вызвал такси и уехал.
* * *
Первые тревожные сообщения о «Титанике» появились уже пятнадцатого. Европейская пресса вынуждена была довольствоваться информацией из американских газет, передаваемой по трансатлантическому кабелю из Нью-Йорка.
«Титаник» столкнулся с айсбергом и просит о помощи!»; «Суда спешат на выручку „Титанику“; „Все пассажиры спасены“; „Титаник“ буксируется в Галифакс» – запестрели немецкие газеты путаными американскими заголовками. И только «Нью-Йорк таймс» выстрелила в мир жестокой правдой: «Титаник» тонет. Женщины эвакуируются в шлюпках». И вечером того же дня: «Титаник» утонул».
Это было как удар цунами. Но за первой волной последовал откат: мол, ничего еще не ясно, пассажиры спасены все до одного, такой пароход просто не может утонуть.
Биржа отреагировала моментально. Перестраховочные премии на груз «Титаника», поднявшиеся было до шестидесяти процентов, снова упали до двадцати пяти. Курс акций радиокомпании «Маркони» взлетел в четыре с половиной раза. Ценные бумаги синдиката, в состав которого входила «Уайт стар лайн», сначала резко ослабли, затем вернули себе прежнее достоинство. Но все это ненадолго. Точку поставило официальное сообщение линии «Белая звезда»: в два часа двадцать минут пятнадцатого апреля сего года пароход «Титаник» затонул в районе 41 градуса 46 минут северной широты и 50 градусов 14 минут западной долготы. Имеются многочисленные жертвы. Между королями и президентами начался обмен соболезнованиями. Со словами сочувствия к ним присоединился и германский кайзер, которого весть о гибели парохода застала на греческом острове Корфу. Он тут же распорядился отослать телеграммы британскому королю, правительству и компании «Уайт стар лайн», после чего бегал по своей вилле «Ахиллейон» и бросался на всех, включая прислугу, со словами: «Страшная весть, жуткая катастрофа, я просто не в себе! Представляете, „Титаник“ потонул!»
* * *
Двадцатого апреля Вадим вернулся в Берлин. Выглядел он так, будто приехал не с курорта, а с проигранной войны, где получил хорошую взбучку.
– Ты там не переусердствовал с рислингом и сексом? – спросил его Каратаев. – Как развлекся? Где теплее вода: в бассейнах Опельбад или в Аукаммтале? Между прочим, в следующем году в Висбадене открываются знаменитые Термы Кайзера Фридриха. Надо будет обязательно съездить. Как продвигается строительство?
– Тебя беспокоит, успеют ли они к сроку, Савва? Не знаю, я не интересовался.
– Ну а игра? То, что ты продулся, я вижу. Можешь также не прятать правую руку, на которой нет твоего траурного перстня. Я спрашиваю: как вообще?
– Да так. Сейчас не сезон.
Нижегородский явно избегал разговоров, связанных со своей поездкой. И Савва это заметил.
– Ну расскажи хоть что-нибудь интересное, – приставал он. – Кого видел, что слышал. Я тут, понимаешь, с его мопсом вожусь, а он…
– Я же говорю, не сезон.
– Слушай, Нижегородский, а ведь ты не был в Висбадене, – с пристальным прищуром посмотрел на него Каратаев.
– С чего ты взял? – В глазах Вадима мелькнула тень беспокойства.
– С того самого. Если ты там был, то не можешь не знать, что произошло в «Лотосе» третьего дня.
– Опять что-то вычитал в своем газетном архиве? По-твоему, я только и делал, что торчал в «Лотосе»? Там и других мест хватает, где поиграть или натрескаться местным шампанским.
– Чтобы знать, что в этом казино на глазах у всех застрелился венский студент Бруно Пукспаум, не надо торчать в нем безвылазно, – вкрадчивым полушепотом произнес Каратаев. – Об этом случае я прочитал не в своем архиве, а вот в этой «Лейпцигер иллюстрирте», – Савва показал рукой на лежавшую на диване газету. – Вот, можешь полюбопытствовать. А уж в Рулетенбурге про это должны были говорить в каждой забегаловке. Так где ты был?
– Это допрос? – Выгадывая время, Вадим стал не спеша раскуривать сигару. – Уж не думаешь ли ты, что я ездил спасать «Титаник»? Или ты все еще не в курсе, что он благополучно утонул? Как ты и хотел.
– Я в курсе, но мне неприятно, что ты что-то скрываешь. И не нужно иронизировать.
Нижегородский вдруг резко поменял тон на доверительно-дружеский.
– Да успокойся ты, Савва. Ну что, я обязан докладывать тебе обо всех своих… ну о похождениях, что ли? Ты уже мог, кажется, заметить, что я не любитель подобной трепотни. Да, последние четыре дня я провел во Франкфурте. Это совсем рядом, в тридцати километрах от Висбадена. Еще в свой первый приезд туда я познакомился с одной женщиной и теперь гостил у нее. Тебя интересуют подробности? А о самоубийстве… Да, действительно, что-то такое я слышал.
«Все врет», – окончательно решил Каратаев, придумавший историю с венским студентом в качестве ловушки.
* * *
– Нижегородский, ты не спишь?
Каратаев постучал в дверь и вошел. В руках он держал газету. Вадим лежал на диване и смотрел в потолок.
– Хватит, Савва. Я уже не воспринимаю все эти подробности.
– Но это касается нас.
– Нас? Что, кто-то уже проболтался?
– Наоборот. Похоже, дал вечный обет молчания.
Нижегородский сел.
– Кто?
– Джеймс Джереми Холлоу, член совета директоров банка «Ройял Бэнк оф Скотлэнд», – Каратаев посмотрел на товарища и помахал газетой. – Это «Франкфуртер цайтунг», статья «Еще одна жертва „Титаника“.
– Что там?
– В субботу вечером Холлоу был найден дома с пулей в голове. Рядом валялся его револьвер. Никакой предсмертной записки не обнаружили и связывают факт самоубийства с гибелью единственной дочери. Она была пассажиркой «Титаника» и накануне вместе со своей гувернанткой попала в официальный список погибших. – Савва сложил газету. – Мне кажется, Нижегородский, мы потеряли двадцать миллионов. Когда у тебя встреча с Бергманом?
Вадим снова лег, заложив руки за голову и прикрыв глаза.
– Завтра в час дня. – Он помолчал. – Потом уеду к чертовой матери. Месяца на полтора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142