Иногда она плачет настоящими слезами.
- Без дураков?
- Без дураков, - ответил Деменсио. - Возвращайтесь завтра и убедитесь сами.
Мужчина с хвостом осведомился:
- А сколько вы берете?
- Сколько вам не жалко, сэр. Мы принимаем только пожертвования. - Деменсио пытался быть вежливым, но эти двое его раздражали. С деревенщиной он обращаться умел, но настоящие гопники его пугали.
Незнакомцы пошептались друг с другом, потом снова заговорил тип в камуфляже:
- Э, Хулио, а мы в Грейндже?
Деменсио, чувствуя, что ему начинает давить воротник, ответил:
- Да, все верно.
- А тут где-нибудь поблизости есть «7-11»?
- У нас только «Хвать и пошел». - Деменсио показал рукой вниз по улице. - Где-то полмили.
- Спасибо вам большое, - ответил охотник.
- И от меня вдвойне, - сказал человек с хвостом.
Пока пикап не отъехал, Деменсио успел заметить красно-бело-синюю наклейку на заднем бампере: «Марка Фурмана в президенты!»
Явно не паломники, подумал Деменсио.
Пухла заинтриговало то, что сказал кубинец. Статуя, которая плачет? О чем?
- Ты бы тоже плакал, - заметил Бодеан Геззер, - если б застрял в такой дыре.
- Ты, значит, ему не веришь.
- Нет, не верю.
- Так я уж видел плачущих Дев Марий по телевизору, - сказал Пухл.
- А я и Багза Банни по телевизору видел. Он поэтому что, настоящий? Может, ты думаешь, будто есть всамделишный кролик, который поет и танцует, напялив пиздатый смокинг?
- Это другое дело. - Пухла задел едкий сарказм Бода. Иногда Пухлов друг, похоже, забывал, у кого ружье.
- Вот мы и пришли! - объявил Бод, помахав в сторону мерцающей вывески, по буквам составлявшей слова «Хвать и пошел». Он припарковался в инвалидной зоне перед входом и врубил в кабине верхний свет. Из кармана он извлек сложенную вырезку из «Майами Геральд». В статье говорилось, что второй выигрышный лотерейный билет был куплен «в сельской общине Грейндж». Победитель, говорилось в ней, еще не объявился потребовать свою долю выигрыша.
Бод вслух зачитал это Пухлу, и тот сказал:
- Навряд ли в таком городишке много точек «Лотто».
- Давай спросим, - решил Бод.
Они зашли в «Хвать и пошел» и взяли две двенадцатибаночные упаковки пива, целлофановый пакет с вяленой говядиной, блок «Кэмела» и кофейный пирог с грецкими орехами. Пока продавец пробивал им чек, Бод поинтересовался насчет билетов «Лотто».
- Сколько вам нужно? Мы единственный лотерейный пункт в городе, - ответил продавец.
- Точно? - Бод Геззер самодовольно подмигнул Пухлу. Продавцу было лет восемнадцать, может, девятнадцать.
Крупный и со свежим загаром. У него были обрезанные заусенцы и невероятно прыщавый нос. Пластиковый значок определял его как Фингала.
Он сказал:
- Может, вы, ребята, слышали - в этом магазине вчера был продан выигравший билет.
- Да ну!
- Святая правда. Я сам его продал той женщине.
Бод Геззер прикурил сигарету:
- Прямо здесь? Быть не может.
- По мне, так это фигня полная, - сказал Пухл.
- Нет, клянусь. - Продавец пальцем перекрестил себе сердце. - Девушка, Джолейн Фортунс ее зовут.
- Да? И сколько ж она выиграла? - спросил Пухл.
- Ну, сначала-то было двадцать восемь миллионов, только потом оказалось, что ей придется поделиться. У кого-то еще были те же номера, так в новостях сказали. Кто-то там рядом с Майами.
- Что, правда? - Бод заплатил за пиво и продукты. Потом бросил пятидолларовую купюру на прилавок. - Ну вот что, мистер Фингал. Дай мне пять «Пальцев в небо», если, конечно, у тебя до сих пор рука счастливая.
Продавец улыбнулся:
- Вы приехали куда надо. Город славится чудесами. - Он вытащил билеты из автомата «Лотто» и вручил их Боду Геззеру.
- Она, что ль, местная, эта Джолин? - спросил Пухл.
- Наперерез через парк живет. И это, Джолейн.
- Интересно, а муж ей не нужен? - изрек Пухл, почесывая шею.
Продавец ухмыльнулся и понизил голос:
- Без обид, сэр, но она для вас, пожалуй, слишком загорелая.
Все трое заржали. Бод и Пухл попрощались и зашагали к пикапу. Какое-то время они просто сидели в кабине, пили пиво и жевали мясо, не говоря ни слова.
- Выходит, все как ты и говорил, - подытожил Пухл.
- Угу. Как я и говорил.
- Черт. Негритянка. - Пухл обеими руками вцепился в кофейный пирог.
- Жуй быстрее, - сказал Бод. - У нас есть работенка.
Том Кроум провел с Джолейн Фортунс три часа. Назвать это интервью было бы преувеличением. Он никогда не встречал никого, включая политиков и заключенных, кто умел так искусно уводить разговор в сторону. Джолейн Фортунс обладала дополнительными преимуществами в виде нежных глаз и обаяния, которому с легкостью поддался Том Кроум. К концу вечера она располагала всеми важнейшими сведениями о нем, а он не знал о ней почти ничего. Загадкой оставались даже черепахи.
- Откуда они у вас? - спросил он.
- Из проток. Ой, красивые у вас наручные часы.
- Спасибо. Это подарок.
- Наверняка от подруги!
- От жены, очень давно.
- Сколько вы женаты?
- Мы разводимся… - и его опять несло.
В половине одиннадцатого из Атланты позвонил отец Джолейн. Она извинилась, что не взяла трубку, когда он звонил раньше. Сказала, что у нее были гости.
Когда Том Кроум поднялся, Джолейн попросила отца подождать. Она провела Кроума к двери и сказала, что ей было приятно с ним познакомиться.
- Можно мне вернуться завтра, - спросил он, - и что-нибудь записать?
- Нет.
Она легонько подтолкнула его локтем. Между ними с громким хлопком закрылась сетка.
- Я решила не светиться в вашей газете.
- Прошу вас.
- Извините.
- Вы не понимаете, - взмолился Кроум.
- Не все хотят быть знаменитыми.
Он чувствовал, что она ускользает.
- Пожалуйста. Один час с магнитофоном. Все будет замечательно, вот увидите.
Это, конечно, была ложь. Что бы Том Кроум ни написал о Джолейн Фортунс, выигравшей в лотерею, ничего замечательного ей не светит. Что хорошего ожидать от рассказа всему миру о том, что ты теперь миллионер? Джолейн была достаточно умна, чтобы это понимать.
- Извините меня за доставленные неудобства, - сказала она, - но я предпочитаю охранять мою частную жизнь.
- На самом деле у вас нет выбора. - Вот чего она не понимала.
Джолейн шагнула ближе к сетке:
- Что вы имеете в виду?
Кроум сконфуженно пожал плечами:
- В газетах все равно появится статья, так или иначе. Это новости. Так уж оно все устроено.
Она развернулась и исчезла в доме.
Кроум стоял на крыльце, прислушиваясь к урчанью и бульканью аквариумного насоса. Он чувствовал себя подонком, но в этом ничего нового. Он достал свою визитку и написал на обратной стороне: «Пожалуйста, позвоните, если передумаете».
Он вставил визитку в щель между дверью и косяком и вернулся в мотель. На комоде в номере он увидел записку: звонила Кэти. А также Дик Тёрнквист.
Кроум тяжело опустился на край постели, размышляя о ничтожной вероятности того, что его нью-йоркский адвокат по разводам отыскал его в Грейндже, штат Флорида, в воскресенье вечером, чтобы сообщить хорошие новости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
- Без дураков?
- Без дураков, - ответил Деменсио. - Возвращайтесь завтра и убедитесь сами.
Мужчина с хвостом осведомился:
- А сколько вы берете?
- Сколько вам не жалко, сэр. Мы принимаем только пожертвования. - Деменсио пытался быть вежливым, но эти двое его раздражали. С деревенщиной он обращаться умел, но настоящие гопники его пугали.
Незнакомцы пошептались друг с другом, потом снова заговорил тип в камуфляже:
- Э, Хулио, а мы в Грейндже?
Деменсио, чувствуя, что ему начинает давить воротник, ответил:
- Да, все верно.
- А тут где-нибудь поблизости есть «7-11»?
- У нас только «Хвать и пошел». - Деменсио показал рукой вниз по улице. - Где-то полмили.
- Спасибо вам большое, - ответил охотник.
- И от меня вдвойне, - сказал человек с хвостом.
Пока пикап не отъехал, Деменсио успел заметить красно-бело-синюю наклейку на заднем бампере: «Марка Фурмана в президенты!»
Явно не паломники, подумал Деменсио.
Пухла заинтриговало то, что сказал кубинец. Статуя, которая плачет? О чем?
- Ты бы тоже плакал, - заметил Бодеан Геззер, - если б застрял в такой дыре.
- Ты, значит, ему не веришь.
- Нет, не верю.
- Так я уж видел плачущих Дев Марий по телевизору, - сказал Пухл.
- А я и Багза Банни по телевизору видел. Он поэтому что, настоящий? Может, ты думаешь, будто есть всамделишный кролик, который поет и танцует, напялив пиздатый смокинг?
- Это другое дело. - Пухла задел едкий сарказм Бода. Иногда Пухлов друг, похоже, забывал, у кого ружье.
- Вот мы и пришли! - объявил Бод, помахав в сторону мерцающей вывески, по буквам составлявшей слова «Хвать и пошел». Он припарковался в инвалидной зоне перед входом и врубил в кабине верхний свет. Из кармана он извлек сложенную вырезку из «Майами Геральд». В статье говорилось, что второй выигрышный лотерейный билет был куплен «в сельской общине Грейндж». Победитель, говорилось в ней, еще не объявился потребовать свою долю выигрыша.
Бод вслух зачитал это Пухлу, и тот сказал:
- Навряд ли в таком городишке много точек «Лотто».
- Давай спросим, - решил Бод.
Они зашли в «Хвать и пошел» и взяли две двенадцатибаночные упаковки пива, целлофановый пакет с вяленой говядиной, блок «Кэмела» и кофейный пирог с грецкими орехами. Пока продавец пробивал им чек, Бод поинтересовался насчет билетов «Лотто».
- Сколько вам нужно? Мы единственный лотерейный пункт в городе, - ответил продавец.
- Точно? - Бод Геззер самодовольно подмигнул Пухлу. Продавцу было лет восемнадцать, может, девятнадцать.
Крупный и со свежим загаром. У него были обрезанные заусенцы и невероятно прыщавый нос. Пластиковый значок определял его как Фингала.
Он сказал:
- Может, вы, ребята, слышали - в этом магазине вчера был продан выигравший билет.
- Да ну!
- Святая правда. Я сам его продал той женщине.
Бод Геззер прикурил сигарету:
- Прямо здесь? Быть не может.
- По мне, так это фигня полная, - сказал Пухл.
- Нет, клянусь. - Продавец пальцем перекрестил себе сердце. - Девушка, Джолейн Фортунс ее зовут.
- Да? И сколько ж она выиграла? - спросил Пухл.
- Ну, сначала-то было двадцать восемь миллионов, только потом оказалось, что ей придется поделиться. У кого-то еще были те же номера, так в новостях сказали. Кто-то там рядом с Майами.
- Что, правда? - Бод заплатил за пиво и продукты. Потом бросил пятидолларовую купюру на прилавок. - Ну вот что, мистер Фингал. Дай мне пять «Пальцев в небо», если, конечно, у тебя до сих пор рука счастливая.
Продавец улыбнулся:
- Вы приехали куда надо. Город славится чудесами. - Он вытащил билеты из автомата «Лотто» и вручил их Боду Геззеру.
- Она, что ль, местная, эта Джолин? - спросил Пухл.
- Наперерез через парк живет. И это, Джолейн.
- Интересно, а муж ей не нужен? - изрек Пухл, почесывая шею.
Продавец ухмыльнулся и понизил голос:
- Без обид, сэр, но она для вас, пожалуй, слишком загорелая.
Все трое заржали. Бод и Пухл попрощались и зашагали к пикапу. Какое-то время они просто сидели в кабине, пили пиво и жевали мясо, не говоря ни слова.
- Выходит, все как ты и говорил, - подытожил Пухл.
- Угу. Как я и говорил.
- Черт. Негритянка. - Пухл обеими руками вцепился в кофейный пирог.
- Жуй быстрее, - сказал Бод. - У нас есть работенка.
Том Кроум провел с Джолейн Фортунс три часа. Назвать это интервью было бы преувеличением. Он никогда не встречал никого, включая политиков и заключенных, кто умел так искусно уводить разговор в сторону. Джолейн Фортунс обладала дополнительными преимуществами в виде нежных глаз и обаяния, которому с легкостью поддался Том Кроум. К концу вечера она располагала всеми важнейшими сведениями о нем, а он не знал о ней почти ничего. Загадкой оставались даже черепахи.
- Откуда они у вас? - спросил он.
- Из проток. Ой, красивые у вас наручные часы.
- Спасибо. Это подарок.
- Наверняка от подруги!
- От жены, очень давно.
- Сколько вы женаты?
- Мы разводимся… - и его опять несло.
В половине одиннадцатого из Атланты позвонил отец Джолейн. Она извинилась, что не взяла трубку, когда он звонил раньше. Сказала, что у нее были гости.
Когда Том Кроум поднялся, Джолейн попросила отца подождать. Она провела Кроума к двери и сказала, что ей было приятно с ним познакомиться.
- Можно мне вернуться завтра, - спросил он, - и что-нибудь записать?
- Нет.
Она легонько подтолкнула его локтем. Между ними с громким хлопком закрылась сетка.
- Я решила не светиться в вашей газете.
- Прошу вас.
- Извините.
- Вы не понимаете, - взмолился Кроум.
- Не все хотят быть знаменитыми.
Он чувствовал, что она ускользает.
- Пожалуйста. Один час с магнитофоном. Все будет замечательно, вот увидите.
Это, конечно, была ложь. Что бы Том Кроум ни написал о Джолейн Фортунс, выигравшей в лотерею, ничего замечательного ей не светит. Что хорошего ожидать от рассказа всему миру о том, что ты теперь миллионер? Джолейн была достаточно умна, чтобы это понимать.
- Извините меня за доставленные неудобства, - сказала она, - но я предпочитаю охранять мою частную жизнь.
- На самом деле у вас нет выбора. - Вот чего она не понимала.
Джолейн шагнула ближе к сетке:
- Что вы имеете в виду?
Кроум сконфуженно пожал плечами:
- В газетах все равно появится статья, так или иначе. Это новости. Так уж оно все устроено.
Она развернулась и исчезла в доме.
Кроум стоял на крыльце, прислушиваясь к урчанью и бульканью аквариумного насоса. Он чувствовал себя подонком, но в этом ничего нового. Он достал свою визитку и написал на обратной стороне: «Пожалуйста, позвоните, если передумаете».
Он вставил визитку в щель между дверью и косяком и вернулся в мотель. На комоде в номере он увидел записку: звонила Кэти. А также Дик Тёрнквист.
Кроум тяжело опустился на край постели, размышляя о ничтожной вероятности того, что его нью-йоркский адвокат по разводам отыскал его в Грейндже, штат Флорида, в воскресенье вечером, чтобы сообщить хорошие новости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104