– Я вам верю, – прошептала Дэнни. – Еще недавно я бы не поверила, но я видела лицо капитана и верю.
– Тогда вы простите меня, если я вас сейчас покину. Я должен приготовить корабль к отплытию. Молитесь, миссис Дэниэлс, чтобы Господь благословил нас попутным ветром.
Шарль не покидал своего поста у штурвала до поздней ночи. Когда луна уже проделала половину пути по ночному небу, лишь мучимый бессонницей Дмитрий, разгуливавший по палубе, заметил, как капитан ушел ненадолго, но вскоре снова вернулся. Дмитрий почувствовал, что капитану хотелось бы побыть в одиночестве, поэтому он замер в темноте, прижавшись к мачте и глядя, как Сен-Жермен – в одной рубашке и с развевающимися волосами – открыл позолоченную клетку с черным соловьем.
Поставив клетку на полированный борт, Шарль сунул руку в клетку. Затем выпрямился и разжал ладонь. Птичка замерла от неожиданности и не двигалась. Но секунду спустя она сообразила, что свободна. Расправив свои черные блестящие крылышки, птаха вспорхнула в воздух. Задрав голову, Шарль смотрел, как соловей сначала нерешительно, а затем все грациознее закружил над кораблем и наконец полетел на запад, где еще не совсем исчезло из виду побережье Индии.
Минуту спустя Шарль подхватил клетку и швырнул ее в ночную мглу. С неподвижным лицом он покинул палубу, даже не взглянув на дежурившего офицера, который, заметив капитана, козырнул и щелкнул каблуками. В каюте Шарль налил себе бренди. Щека его болезненно пульсировала, но капитан не замечал боли. Он выпил залпом стакан бренди, затем еще один. Из груди его вырвался хриплый стон, когда он взглянул в сторону ванны. Ему представилось, что она и сейчас сидит в этой ванне, сидит и смотрит на него своими топазовыми глазами, глазами дикой тигрицы. Каким завораживающе прекрасным было ее тело под струей теплой воды! И как же он желал ее!
Шарль отвернулся, громко выругавшись. Неожиданно его взгляд упал на китайскую вазу, которую Филипп Бэрренкорт подарил Рэйвен в ночь своей жуткой гибели. Ваза все еще стояла на столе, где ее оставила Рэйвен, упавшая в обморок. А упала в обморок она потому, что носит под сердцем его ребенка, напомнил себе Шарль. Резким взмахом руки он смахнул вазу со стола. Ударившись о стену, она со звоном разбилась, усыпав пол массой осколков. Звон привел Шарля в чувство; он вспомнил, что не спал уже тридцать шесть часов.
Капитан направился к лампе, чтобы погасить ее, но внезапно остановился, заметив краешком глаза какой-то необычный блеск среди осколков на полу. Наклонившись, он разметал осколки носком ботинка. Нахмурившись, наклонился еще ниже, чтобы разглядеть, что же так блестит, отражая свет лампы многоцветной радугой Шарль поднял странный предмет и принялся его разглядывать. Поначалу он был озадачен, поскольку это оказался кусочек обыкновенного стекла. Но вдруг его чувственные губы сами собой растянулись в улыбку. В следующую секунду он громко хохотал.
– Ты сошел с ума, приятель?
– Временами мне и самому так кажется, – ответил Шарль Дмитрию, вошедшему в каюту. – Скажи-ка, что ты обо мне подумаешь, если я сейчас заявлю тебе, что только что нашел «Кохинор» в фальшивом дне китайской вазы?
– Наверное, ты и впрямь свихнулся, – не замедлил сообщить другу Дмитрий; он покачал головой, увидев осколки.
– Ну, тогда смотри.
Дмитрий взял камень и прошел к свету, чтобы получше разглядеть его. Шарль, подбоченясь, наблюдал за ним. Русский вдруг резко повернулся; глаза его расширились.
– Саджид Вали Шах, брат правителя Оудха, был известным наркоманом, – задумчиво проговорил Дмитрий. – Логично предположить, что камень был отдан Филиппу Бэрренкорту в уплату за опиум. Обычно платят серебряными слитками, но, полагаю, драгоценные камни тоже в чести.
– Но если вспомнить о нищете Филиппа, то скорее всего он ничего не знал об алмазе.
– Может быть, – согласился Дмитрий. – Но как же камень попал в вазу? И почему Саджид Вали Шах подарил ее именно ему?
– А вот это, вероятнее всего, навсегда останется тайной.
Неожиданно Шарль улыбнулся; в глазах его вспыхнули веселые искорки.
– Боже, какая ирония судьбы! Филиппа Бэрренкорта тяга к наркотикам довела до банкротства и нищеты. И все это время неслыханное богатство таилось в его вазе!
Дмитрий снова поднес камень к свету. Его глаза засияли.
– Он же огромный! Ой-ой-ой! Да на него можно столько всего накупить!
– Если Пенджаб аннексируют, то камень по закону будет принадлежать королеве, – напомнил другу Шарль.
– И ты намерен подарить его ей? – спросил Дмитрий, недоверчиво взглянув на друга. – После всего, что тебе пришлось вынести, после всех пакостей Филиппа Бэрренкорта? А ведь камень мог бы стать отличной местью, Шарль!
– Як этому никогда не стремился.
Мгновенно протрезвев, Дмитрий положил руку на плечо друга и сказал:
– Этот мир, Шарль, зачастую несправедлив. Заполучив себе одно богатство, ты утратил другое. И думаю, то, что ты утратил, было для тебя дороже всего на свете.
– Я найду ее, Дмитрий, пусть даже придется отдать за это жизнь.
– А я сделаю все, чтобы помочь тебе.
Они посмотрели друг на друга, молча поклявшись вернуть то, чего их столь вероломно лишили. Неожиданно Дмитрий ухмыльнулся.
– Отлично, старый морской бродяга. Пусть будет по-твоему, будем следовать прямым курсом и возвратим королеве Викки ее драгоценный алмаз – если, конечно, Пенджаб аннексируют.
– Твое великодушие иногда просто поражает, – с иронией заметил Шарль.
– Угу, ты прав, товарищ. Кстати, камешек-то так себе… А вот если его хорошо и правильно обработать – ему цены не будет. Викки будет польщена. – Дмитрий лукаво подмигнул. – И она не очень расстроится, если «Кохинор» станет поменьше, чем был вначале, верно?
– Что ты имеешь в виду? – нахмурился Шарль.
– Ну, если бы алмаз был вполовину меньше, чем сейчас, он все равно стал бы достойным украшением королевы, разве не так?
– А что со второй половиной?
– Надеюсь, у тебя достаточно богатое воображение. Думаю, ты сумеешь придумать, как с ним поступить.
Тоскливый взгляд Шарля остановился на камне, но его голос не дрогнул, когда он неожиданно сказал.
– Да, Дмитрий, кажется, у меня уже есть кое-какие планы на сей счет.
Глава 15
Долгие зимние месяцы, что прошли со времени отбытия голландского работоргового судна «Корморант» из Индии, оказались самыми тяжелыми и потребовали от Рэйвен Бэрренкорт колоссального самообладания. Неуклюжий, тяжеловесный корабль пересек Аравийское море и направился вдоль гвинейского побережья, сделав короткую остановку в Фидс, чтобы набить свои вонючие трюмы еще большим количеством несчастных африканок. С начала января судно проложило новый курс через тропик Рака.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127