С тех пор, казалось, будто черное облако опустилось на него, сделав более неприступным, нежели прежде, и таким раздражительным, что миссис Дэрракотт до смерти боялась обращаться к милорду, и даже любимчик Ричмонд неоднократно был им резко оборван.
Ужин всегда был довольно продолжительной процедурой, сегодня же он казался просто нескончаемым, но, наконец, все-таки подошел к завершению. Когда слуги начали убирать приборы, миссис Дэрракотт взяла свой ридикюль и встала.
Его светлость, подняв на нее хмурый взгляд, коротко приказал:
— Задержитесь!
— Задержаться, сэр? — нерешительно переспросила миссис Дэрракотт.
— Да, погодите! — повторил он, теряя терпение. — Сядьте! Я хочу вам кое-что сказать.
Она упала на свой стул, изобразив на лице изумление, и вся обратилась в ожидание. Антея, которая тоже встала вместе с ней, осталась стоять, повернув голову к деду, слегка приподняв брови. Он не обратил на внучку никакого внимания, лишь не сводил взгляда с двух ливрейных лакеев. И, пока те не удалились из столовой, не произнес ни слова. Выражение его лица было столь зловещим, что миссис Дэрракотт в растущей тревоге начала с ужасом мысленно перечислять свои позабытые ошибки, упущения или невыполненные поручения. Чоллакомб тихонько прикрыл дверь за своими подчиненными и взял с пристенного столика графин с портвейном. Он заметил, что хозяин нервно сжимает пальцами подлокотники своего кресла, и сердце у него упало: сегодня весь день собиралась гроза, а теперь она вот-вот разразится над их головой.
Милорд снова заговорил, казалось, это стоило ему немалых усилий:
— Будьте добры, Эльвира, сообщите миссис Флитвик, что завтра я ожидаю своего сына с семьей. Сделайте все необходимые приготовления по своему усмотрению.
Миссис Дэрракотт была так поражена, что невольно произнесла неосмотрительное:
— Матерь Божья! И всего-то! Но что их привело?… Я хочу сказать, не имею ни малейшего представления…
— Зачем они едут сюда, сэр? — перебила мать Антея, вызывая огонь на себя.
Ее дед на какое-то мгновение принял вид, словно вознамерился бросить одно из своих привычных резких замечаний, но после короткой паузы все-таки соизволил ответить:
— Они приезжают, потому что я послал за ними, мисс. — Он снова помолчал, а потом добавил: — Ты все равно об этом узнаешь, рано или поздно. Я также послал за своим наследником!
И при этих горько произнесенных словах Чоллакомб чуть было не выронил графин.
— «Послал за своим наследником», — повторил Ричмонд. — Но ведь твой наследник — мой дядюшка Мэтью, разве не так, дедушка?
— Не так!
— Так кто же он? — требовательно спросила Антея.
— Отпрыск какой-то ткачихи! — ответил милорд голосом дрожащим от отвращения.
— О господи, — выдохнула миссис Дэрракотт, нарушив изумленное молчание, последовавшее за заявлением его светлости.
— Вы все сказали? Это все, женщина? Мокрая, безмозглая курица, убирайтесь отсюда и прихватите с собой свою дочь! Идите, болтайте, и охайте, и ахайте, но чтобы я вас не видел и не слышал! Боже правый, не знаю, как я вас еще терплю!
— Вот уж действительно, — моментально вставила Антея. — И как у вас еще хватает на это терпения, сэр? Мама, как вы можете разговаривать с таким уступчивым и добропорядочным человеком, как мой дедушка? С таким джентльменом! Убирайтесь отсюда сейчас же!
— Ты действительно так обо мне думаешь, девочка? — поинтересовался милорд, сверкнув глазами.
— О нет, — отвечала та, приседая в реверансе. — Я просто так о вас говорю, сэр. Вы должны знать, что моя пустоголовая матушка все-таки научила меня вести себя достойно в свете. Сказать вам, что я о вас думаю, — значит нарушить все правила приличия. Пойдемте, мама!
Милорд зашелся смехом, больше похожим на собачий лай:
— Остра на язычок, а?…
Уже за дверью миссис Дэрракотт обратилась к дочери:
— Антея, не надо! Ты же знаешь! Что станет с нами, если милорд вышвырнет нас на улицу?
— О, дед никогда этого не сделает, — уверенно отвечала Антея. — Даже если решит раз и навсегда, что с него достаточно этого идиотизма. Насколько я понимаю, сын ткачихи — это потомок того самого дядюшки, о котором нам было запрещено даже упоминать. Кто он, что из себя представляет и все такое… Пойдемте, расскажете мне, мама. Нам же разрешили «болтать, охать и ахать» сколько нам вздумается!
— Да, но я ничего не знаю, — возразила миссис Дэрракотт, позволяя увлечь себя в один из салонов рядом с главной гостиной дома. — Конечно, я ничего не знала о его существовании до тех пор, пока твой дедушка не обрушил эту новость на меня как снег на голову. И я считаю, — добавила она возмущенно, — что вела себя правильно, поскольку восприняла все со спокойствием. А ведь этого вполне достаточно, чтобы ввергнуть меня в сильнейшую истерику!
В глазах ее дочери танцевали смешинки, но она произнесла с подобающей случаю серьезностью:
— Вот уж верно! Однако хорошие манеры не производят впечатления на моего дедушку. Мамочка, если вы почистите свои перышки, из вас получится довольно милая наседка, а не мокрая курица.
— Перышки? Но я не ношу перьев, — возразила вдова. — Перья для обычного семейного ужина, да к тому же в деревне?! Это вовсе неприемлемо, любовь моя. Кроме того, тебе не следует говорить подобные вещи.
— Совершенно верно. Это было наиглупейшее сравнение, поскольку никто еще не видел ни одной наседки в ярко-алом оперении. Вы больше похожи на дикого голубя, мама.
Миссис Дэрракотт пропустила это уточнение мимо ушей. Ее внимание, и так не слишком сосредоточенное, отвлеклось на тонкую материю ее платья. Она собственноручно сшила его из отреза шелка, найденного в сундуке, хранившемся на чердаке, и была несказанно довольна результатом своего труда. Фасон миссис Дэрракотт скопировала с картинки из номера «Зеркала моды», вышедшего в прошлом месяце, но внесла в него собственные улучшения, заменив оборки на тончайшие брюссельские кружева (реликвия из ее приданого). Ее свекор может сколько угодно обзывать ее мокрой курицей, но даже он вряд ли сможет отрицать (если, конечно, хоть немного разбирается в подобных вещах), что она очень искусная портниха. Миссис Дэрракотт к тому же была довольно приятной женщиной, с плотной, стройной фигурой, большими голубыми глазами и густой гривой светлых волос, которые были частично спрятаны под оборками чепца. Она не отличалась ни умом, ни образованием, но умудрялась одевать себя и свою дочь на ничтожную вдовью долю наследства, компенсируя своими умелыми пальцами то, что оказывалось не под силу ее кошельку. За двенадцать лет своего вдовства она ни разу не позволила повлиять на свое приветливо-добродушное расположение духа ни резким замечаниям своего свекра, ни тяжелым обстоятельствам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Ужин всегда был довольно продолжительной процедурой, сегодня же он казался просто нескончаемым, но, наконец, все-таки подошел к завершению. Когда слуги начали убирать приборы, миссис Дэрракотт взяла свой ридикюль и встала.
Его светлость, подняв на нее хмурый взгляд, коротко приказал:
— Задержитесь!
— Задержаться, сэр? — нерешительно переспросила миссис Дэрракотт.
— Да, погодите! — повторил он, теряя терпение. — Сядьте! Я хочу вам кое-что сказать.
Она упала на свой стул, изобразив на лице изумление, и вся обратилась в ожидание. Антея, которая тоже встала вместе с ней, осталась стоять, повернув голову к деду, слегка приподняв брови. Он не обратил на внучку никакого внимания, лишь не сводил взгляда с двух ливрейных лакеев. И, пока те не удалились из столовой, не произнес ни слова. Выражение его лица было столь зловещим, что миссис Дэрракотт в растущей тревоге начала с ужасом мысленно перечислять свои позабытые ошибки, упущения или невыполненные поручения. Чоллакомб тихонько прикрыл дверь за своими подчиненными и взял с пристенного столика графин с портвейном. Он заметил, что хозяин нервно сжимает пальцами подлокотники своего кресла, и сердце у него упало: сегодня весь день собиралась гроза, а теперь она вот-вот разразится над их головой.
Милорд снова заговорил, казалось, это стоило ему немалых усилий:
— Будьте добры, Эльвира, сообщите миссис Флитвик, что завтра я ожидаю своего сына с семьей. Сделайте все необходимые приготовления по своему усмотрению.
Миссис Дэрракотт была так поражена, что невольно произнесла неосмотрительное:
— Матерь Божья! И всего-то! Но что их привело?… Я хочу сказать, не имею ни малейшего представления…
— Зачем они едут сюда, сэр? — перебила мать Антея, вызывая огонь на себя.
Ее дед на какое-то мгновение принял вид, словно вознамерился бросить одно из своих привычных резких замечаний, но после короткой паузы все-таки соизволил ответить:
— Они приезжают, потому что я послал за ними, мисс. — Он снова помолчал, а потом добавил: — Ты все равно об этом узнаешь, рано или поздно. Я также послал за своим наследником!
И при этих горько произнесенных словах Чоллакомб чуть было не выронил графин.
— «Послал за своим наследником», — повторил Ричмонд. — Но ведь твой наследник — мой дядюшка Мэтью, разве не так, дедушка?
— Не так!
— Так кто же он? — требовательно спросила Антея.
— Отпрыск какой-то ткачихи! — ответил милорд голосом дрожащим от отвращения.
— О господи, — выдохнула миссис Дэрракотт, нарушив изумленное молчание, последовавшее за заявлением его светлости.
— Вы все сказали? Это все, женщина? Мокрая, безмозглая курица, убирайтесь отсюда и прихватите с собой свою дочь! Идите, болтайте, и охайте, и ахайте, но чтобы я вас не видел и не слышал! Боже правый, не знаю, как я вас еще терплю!
— Вот уж действительно, — моментально вставила Антея. — И как у вас еще хватает на это терпения, сэр? Мама, как вы можете разговаривать с таким уступчивым и добропорядочным человеком, как мой дедушка? С таким джентльменом! Убирайтесь отсюда сейчас же!
— Ты действительно так обо мне думаешь, девочка? — поинтересовался милорд, сверкнув глазами.
— О нет, — отвечала та, приседая в реверансе. — Я просто так о вас говорю, сэр. Вы должны знать, что моя пустоголовая матушка все-таки научила меня вести себя достойно в свете. Сказать вам, что я о вас думаю, — значит нарушить все правила приличия. Пойдемте, мама!
Милорд зашелся смехом, больше похожим на собачий лай:
— Остра на язычок, а?…
Уже за дверью миссис Дэрракотт обратилась к дочери:
— Антея, не надо! Ты же знаешь! Что станет с нами, если милорд вышвырнет нас на улицу?
— О, дед никогда этого не сделает, — уверенно отвечала Антея. — Даже если решит раз и навсегда, что с него достаточно этого идиотизма. Насколько я понимаю, сын ткачихи — это потомок того самого дядюшки, о котором нам было запрещено даже упоминать. Кто он, что из себя представляет и все такое… Пойдемте, расскажете мне, мама. Нам же разрешили «болтать, охать и ахать» сколько нам вздумается!
— Да, но я ничего не знаю, — возразила миссис Дэрракотт, позволяя увлечь себя в один из салонов рядом с главной гостиной дома. — Конечно, я ничего не знала о его существовании до тех пор, пока твой дедушка не обрушил эту новость на меня как снег на голову. И я считаю, — добавила она возмущенно, — что вела себя правильно, поскольку восприняла все со спокойствием. А ведь этого вполне достаточно, чтобы ввергнуть меня в сильнейшую истерику!
В глазах ее дочери танцевали смешинки, но она произнесла с подобающей случаю серьезностью:
— Вот уж верно! Однако хорошие манеры не производят впечатления на моего дедушку. Мамочка, если вы почистите свои перышки, из вас получится довольно милая наседка, а не мокрая курица.
— Перышки? Но я не ношу перьев, — возразила вдова. — Перья для обычного семейного ужина, да к тому же в деревне?! Это вовсе неприемлемо, любовь моя. Кроме того, тебе не следует говорить подобные вещи.
— Совершенно верно. Это было наиглупейшее сравнение, поскольку никто еще не видел ни одной наседки в ярко-алом оперении. Вы больше похожи на дикого голубя, мама.
Миссис Дэрракотт пропустила это уточнение мимо ушей. Ее внимание, и так не слишком сосредоточенное, отвлеклось на тонкую материю ее платья. Она собственноручно сшила его из отреза шелка, найденного в сундуке, хранившемся на чердаке, и была несказанно довольна результатом своего труда. Фасон миссис Дэрракотт скопировала с картинки из номера «Зеркала моды», вышедшего в прошлом месяце, но внесла в него собственные улучшения, заменив оборки на тончайшие брюссельские кружева (реликвия из ее приданого). Ее свекор может сколько угодно обзывать ее мокрой курицей, но даже он вряд ли сможет отрицать (если, конечно, хоть немного разбирается в подобных вещах), что она очень искусная портниха. Миссис Дэрракотт к тому же была довольно приятной женщиной, с плотной, стройной фигурой, большими голубыми глазами и густой гривой светлых волос, которые были частично спрятаны под оборками чепца. Она не отличалась ни умом, ни образованием, но умудрялась одевать себя и свою дочь на ничтожную вдовью долю наследства, компенсируя своими умелыми пальцами то, что оказывалось не под силу ее кошельку. За двенадцать лет своего вдовства она ни разу не позволила повлиять на свое приветливо-добродушное расположение духа ни резким замечаниям своего свекра, ни тяжелым обстоятельствам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97