Мне кажется, нет никакой разницы, есть у вас прядильная фабрика или нет, поскольку именно оттуда текут к вам денежки, и не важно, как дед на это смотрит. И не говорите мне, что с его стороны отвратительно требовать, чтобы вы вернулись сюда с наличными, потому что я должен сказать, что это — вздор!
Хьюго не удостоил его ответом. Он наблюдал за Ричмондом, который подошел к окну и рассеянно пялился на двор. У юноши был такой одинокий вид, что Хьюго не выдержал и сказал:
— Мне жаль, парень, но видно, мне придется взять тебя с собой в другой раз.
Ричмонд обернулся:
— Да, конечно. Надеюсь, у вас получится, потому что мне бы очень хотелось с вами поехать. Дедушка из-за этого вчера рассердился? Ему не понравилось, когда я сообщил, что вы приглашали меня с собой, но он тогда не набросился на вас. С чего это он так разошелся, что разругался с вами?
— Одному Богу известно! — сказал Хьюго.
— Такой отговорки я еще не слыхал, — сказал Клод. — Всем прекрасно известно, почему вы поссорились. Конечно, это дело рук Винсента. Это в его стиле.
— Дело рук Винсента? — переспросил Ричмонд.
— Так и есть, — кивнул Клод. — Это он подлил масла в огонь. Старик разрешил бы тебе поехать с Хьюго, но поскольку ему пришлось изображать из себя лису в курятнике, ловушка захлопнулась.
— Винсент не хотел подливать масла в огонь, — вмешался Хьюго, увидев недоверие, смешанное с огорчением, на лице Ричмонда. — Конечно, он попал пальцем в небо, но он хотел попытаться заставить милорда выслушать причины, по которым тебе нужно уехать, парень.
— Это вы так думаете, вы просто не знаете Винсента, — сказал Клод. — Да, если уж на то пошло, хотелось бы мне посмотреть, как Винсент пытается помочь Ричмонду или кому-нибудь еще. Он нашел замечательный способ: спросить, не собираетесь ли вы купить ему чин корнета. Даже самый отъявленный тупица понял бы, что он пытается вас поссорить.
Ричмонд затаил дыхание, его взгляд скользил по лицу Хьюго.
— О нет! Неужели? Вы правда купите?…
Хьюго улыбнулся ему:
— Да, конечно куплю. Только сделаю это, когда ты станешь совершеннолетним. Не бойся, я не стану давить на его светлость и не скажу ему об этом, но будет лучше, если ты и Винсент тоже предоставите мне самому выбирать время поцапаться с дедом.
Чрезвычайно выразительные глаза Ричмонда засветились, и он сказал в порыве:
— Я сделаю все, что вы скажете! Хьюго, вы это серьезно? Если бы я знал!… Я и подумать не мог, что есть хоть малейшая надежда, потому что, даже когда достигну призывного возраста, единственное, что мне остается, так это вступить в армию добровольцем, что я бы и сделал. Но мне больше всего на свете хочется поступить в конногвардейский полк! Хьюго, вы одолжите мне деньги на покупку патента? Я не смогу быстро отдать деньги, потому что мой отец оставил мне одни долги, а состояние матушки мизерное, но, в конце концов, конечно, оно перейдет ко мне, поэтому…
— Хватит, парень! — попросил Хьюго, расхохотавшись над такой невнятной страстной мольбой. — Держись подальше от неприятностей и на свой двадцать первый день рождения получишь подарок.
Ричмонд попытался что-то сказать, запнулся, судорожно сглотнул, а потом все-таки исхитрился выдавить из себя:
— Спасибо! Я не могу… Вы не знаете, что это для меня значит! Даже если мне придется подождать… отправиться в Оксфорд… это не важно! Я думал, что нет никакой надежды! Ну… я… Большое спасибо! — закончил он поспешно, одарил своего благодетеля застенчивой трепетной улыбкой и, опасаясь, что на него нахлынут переполнявшие его чувства, выбежал из столовой.
Клод, который взирал на него с умеренным любопытством, почувствовал, что общается с чудаком из паноптикума, поэтому покачал головой и сказал со вздохом:
— Что я вам говорил? Меня не удивит, если окажется, что и Ричмонд тоже слегка тронулся. Возможно, он будет сногсшибательным в мундире конногвардейского полка, потому что теперь, когда я об этом задумался, для него это самый подходящий наряд, но я считаю, что его ничуть не заботит, в какой форме ему придется служить.
— Ага. А как насчет меня? Вы тоже считаете, что и у меня помрачение рассудка? — осведомился Хьюго.
— Считаю? Я в этом не сомневаюсь! Точнее, — честно признался Клод, — я думаю, что у вас помрачение рассудка от рождения!
Глава 18
Мрачное настроение лорда Дэрракотта держалось весь день, но поскольку Ричмонд, похоже, смирился с его резким отказом с совершенным спокойствием, а в поведении Хьюго не вызвали особых перемен ни холодные взгляды, ни оскорбительные замечания, то к тому времени, как вечером все собрались за ужином, его светлость настолько смягчился, что сумел заставить себя несколько раз обратиться к Хьюго и даже один раз согласиться с тем, что тот сказал, а кроме всего прочего, осведомиться у леди Аурелии почти с добродушием, не сыграют ли они, как обычно, в роббер или пару партий в вист. Обычно это было знаком, что буря стихла (при условии, что никто ее не спровоцирует вновь), и, хотя Антея думала о более приятном времяпрепровождении в тот вечер, а Винсент считал, что игра в вист по мизерной ставке — тоска смертная, все безо всяких колебаний молча согласились с планом развлечений его светлости. Лорд Дэрракотт в молодости был заядлым картежником, и в отличие от Винсента его не оставляли равнодушным ни сама игра, ни ставки, и все, что ему было нужно для полного удовольствия, — это определенная степень везения и еще три игрока, в которых можно быть уверенным, что они не спровоцируют его своей глупостью, невнимательностью, замедленной сообразительностью — любым из перечисленных недостатков, характерных для таких равнодушных игроков, как миссис Дэрракотт и Хьюго.
Все страхи о том, что спокойный вид Ричмонда вызовет подозрения милорда, майор вскоре выбросил из головы. Эгоизм его светлости был столь грандиозен, что о восприятии таких мелочей не могло быть и речи. А поскольку продолжительное и беспрекословное правление своим семейством убедило милорда в том, что подчинение его приказам и запретам просто неизбежно, то он не видел ничего из ряда вон выходящего в показной покорности. Если милорд и думал о том, о чем предупреждал его Винсент, то лишь с презрением. Несомненно, большая храбрость внука, которой он так гордился, несовместима с покорностью, и это не раз приходило милорду в голову, однако он считал Ричмонда продуктом собственного воспитания, которым он занимался с младых ногтей. Поэтому милорду показалось бы очень необычным, если бы мальчик не стал самим совершенством.
Винсент, как никто другой понимающий абсолютизм верований его светлости, заметил Хьюго не без ехидства:
— Остается только надеяться, что ваши подозрения, кузен, беспочвенны. Меня в дрожь бросает при мысли о том, какие могут быть последствия, если Ричмонда свергнуть с пьедестала, который возвел для него наш заблуждающийся предок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Хьюго не удостоил его ответом. Он наблюдал за Ричмондом, который подошел к окну и рассеянно пялился на двор. У юноши был такой одинокий вид, что Хьюго не выдержал и сказал:
— Мне жаль, парень, но видно, мне придется взять тебя с собой в другой раз.
Ричмонд обернулся:
— Да, конечно. Надеюсь, у вас получится, потому что мне бы очень хотелось с вами поехать. Дедушка из-за этого вчера рассердился? Ему не понравилось, когда я сообщил, что вы приглашали меня с собой, но он тогда не набросился на вас. С чего это он так разошелся, что разругался с вами?
— Одному Богу известно! — сказал Хьюго.
— Такой отговорки я еще не слыхал, — сказал Клод. — Всем прекрасно известно, почему вы поссорились. Конечно, это дело рук Винсента. Это в его стиле.
— Дело рук Винсента? — переспросил Ричмонд.
— Так и есть, — кивнул Клод. — Это он подлил масла в огонь. Старик разрешил бы тебе поехать с Хьюго, но поскольку ему пришлось изображать из себя лису в курятнике, ловушка захлопнулась.
— Винсент не хотел подливать масла в огонь, — вмешался Хьюго, увидев недоверие, смешанное с огорчением, на лице Ричмонда. — Конечно, он попал пальцем в небо, но он хотел попытаться заставить милорда выслушать причины, по которым тебе нужно уехать, парень.
— Это вы так думаете, вы просто не знаете Винсента, — сказал Клод. — Да, если уж на то пошло, хотелось бы мне посмотреть, как Винсент пытается помочь Ричмонду или кому-нибудь еще. Он нашел замечательный способ: спросить, не собираетесь ли вы купить ему чин корнета. Даже самый отъявленный тупица понял бы, что он пытается вас поссорить.
Ричмонд затаил дыхание, его взгляд скользил по лицу Хьюго.
— О нет! Неужели? Вы правда купите?…
Хьюго улыбнулся ему:
— Да, конечно куплю. Только сделаю это, когда ты станешь совершеннолетним. Не бойся, я не стану давить на его светлость и не скажу ему об этом, но будет лучше, если ты и Винсент тоже предоставите мне самому выбирать время поцапаться с дедом.
Чрезвычайно выразительные глаза Ричмонда засветились, и он сказал в порыве:
— Я сделаю все, что вы скажете! Хьюго, вы это серьезно? Если бы я знал!… Я и подумать не мог, что есть хоть малейшая надежда, потому что, даже когда достигну призывного возраста, единственное, что мне остается, так это вступить в армию добровольцем, что я бы и сделал. Но мне больше всего на свете хочется поступить в конногвардейский полк! Хьюго, вы одолжите мне деньги на покупку патента? Я не смогу быстро отдать деньги, потому что мой отец оставил мне одни долги, а состояние матушки мизерное, но, в конце концов, конечно, оно перейдет ко мне, поэтому…
— Хватит, парень! — попросил Хьюго, расхохотавшись над такой невнятной страстной мольбой. — Держись подальше от неприятностей и на свой двадцать первый день рождения получишь подарок.
Ричмонд попытался что-то сказать, запнулся, судорожно сглотнул, а потом все-таки исхитрился выдавить из себя:
— Спасибо! Я не могу… Вы не знаете, что это для меня значит! Даже если мне придется подождать… отправиться в Оксфорд… это не важно! Я думал, что нет никакой надежды! Ну… я… Большое спасибо! — закончил он поспешно, одарил своего благодетеля застенчивой трепетной улыбкой и, опасаясь, что на него нахлынут переполнявшие его чувства, выбежал из столовой.
Клод, который взирал на него с умеренным любопытством, почувствовал, что общается с чудаком из паноптикума, поэтому покачал головой и сказал со вздохом:
— Что я вам говорил? Меня не удивит, если окажется, что и Ричмонд тоже слегка тронулся. Возможно, он будет сногсшибательным в мундире конногвардейского полка, потому что теперь, когда я об этом задумался, для него это самый подходящий наряд, но я считаю, что его ничуть не заботит, в какой форме ему придется служить.
— Ага. А как насчет меня? Вы тоже считаете, что и у меня помрачение рассудка? — осведомился Хьюго.
— Считаю? Я в этом не сомневаюсь! Точнее, — честно признался Клод, — я думаю, что у вас помрачение рассудка от рождения!
Глава 18
Мрачное настроение лорда Дэрракотта держалось весь день, но поскольку Ричмонд, похоже, смирился с его резким отказом с совершенным спокойствием, а в поведении Хьюго не вызвали особых перемен ни холодные взгляды, ни оскорбительные замечания, то к тому времени, как вечером все собрались за ужином, его светлость настолько смягчился, что сумел заставить себя несколько раз обратиться к Хьюго и даже один раз согласиться с тем, что тот сказал, а кроме всего прочего, осведомиться у леди Аурелии почти с добродушием, не сыграют ли они, как обычно, в роббер или пару партий в вист. Обычно это было знаком, что буря стихла (при условии, что никто ее не спровоцирует вновь), и, хотя Антея думала о более приятном времяпрепровождении в тот вечер, а Винсент считал, что игра в вист по мизерной ставке — тоска смертная, все безо всяких колебаний молча согласились с планом развлечений его светлости. Лорд Дэрракотт в молодости был заядлым картежником, и в отличие от Винсента его не оставляли равнодушным ни сама игра, ни ставки, и все, что ему было нужно для полного удовольствия, — это определенная степень везения и еще три игрока, в которых можно быть уверенным, что они не спровоцируют его своей глупостью, невнимательностью, замедленной сообразительностью — любым из перечисленных недостатков, характерных для таких равнодушных игроков, как миссис Дэрракотт и Хьюго.
Все страхи о том, что спокойный вид Ричмонда вызовет подозрения милорда, майор вскоре выбросил из головы. Эгоизм его светлости был столь грандиозен, что о восприятии таких мелочей не могло быть и речи. А поскольку продолжительное и беспрекословное правление своим семейством убедило милорда в том, что подчинение его приказам и запретам просто неизбежно, то он не видел ничего из ряда вон выходящего в показной покорности. Если милорд и думал о том, о чем предупреждал его Винсент, то лишь с презрением. Несомненно, большая храбрость внука, которой он так гордился, несовместима с покорностью, и это не раз приходило милорду в голову, однако он считал Ричмонда продуктом собственного воспитания, которым он занимался с младых ногтей. Поэтому милорду показалось бы очень необычным, если бы мальчик не стал самим совершенством.
Винсент, как никто другой понимающий абсолютизм верований его светлости, заметил Хьюго не без ехидства:
— Остается только надеяться, что ваши подозрения, кузен, беспочвенны. Меня в дрожь бросает при мысли о том, какие могут быть последствия, если Ричмонда свергнуть с пьедестала, который возвел для него наш заблуждающийся предок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97