Тетя наверняка прочитает об этом в газете — а может, уже прочитала, так как эта ужасная женщина говорила, что послала туда объявление перед отъездом из Лондона. Как будто, подождав три месяца, она не могла потерпеть еще несколько дней!
Обри вернул ей перо.
— Конуэй не был обручен с Кларой Денни, не так ли?
— Нет — во всяком случае, открыто! Леди Денни говорила мне в ту пору, что они оба слишком молоды и что сэр Джон не согласится на помолвку, пока Конуэй не достигнет совершеннолетия, а Клара не начнет бывать в обществе, но, несомненно, он одобрил бы этот брак, а Клара считает себя невестой Конуэя.
— Как все-таки глупы девушки! — с раздражением воскликнул Обри. — Конуэй мог бы демобилизоваться после смерти папы, если бы захотел! Она должна была знать это!
— Да, — вздохнула Венеция, — но, судя по словам Клары, боюсь, что она считает, будто Конуэй остается в армии из чувства долга.
— Конуэй? Даже Клара Денни не может верить в такую чушь!
— Может, уверяю тебя! Как может и любой, кто не слишком хорошо знаком с Конуэем, ибо помимо веры в себя и способности придумывать великолепные причины, чтобы делать то, что ему нужно, он выглядит весьма благородно.
Обри согласился, но спросил после паузы:
— А ко мне это тоже относится?
— Нет, дорогой, — весело ответила Венеция, открывая чернильницу. — Ты просто делаешь, что тебе нужно, не утруждая себя поисками благовидных предлогов. Это потому, что ты чудовищно самонадеян и, в отличие от Конуэя, ни капли не заботишься о том, что о тебе подумают.
— Ну, лучше быть самонадеянным, чем лицемером, — заметил Обри, с полным спокойствием принимая такую интерпретацию своего характера. — Должен признаться, мне не терпится услышать о причине этого странного брака. Почему Конуэй не написал нам о нем? Он ведь знал, что ему так или иначе придется все нам рассказать! Что-то тут не так!
Венеция оторвала взгляд от письма, которое начала писать.
— Меня это тоже озадачило, — согласилась она. — Но я думала об этом, переодеваясь к обеду, и, по-моему, нашла хорошее объяснение. Именно потому я и опасаюсь, что новости станут тяжелым ударом для бедной Клары. Думаю, Конуэй действительно намеревался жениться на Кларе. Я не имею в виду, что он все еще пребывал в том идиотском состоянии, которое сделало его таким занудой во время последнего приезда домой, но он любил ее достаточно, чтобы считать подходящей для себя женой. Более того, полагаю, они дали друг другу слово, хотя семья Денни об этом не подозревает. Если Конуэй считает себя связанным обещанием жениться на Кларе, то понимаю, почему он не написал нам.
— А я — нет!
— Господи, Обри, ты же знаешь Конуэя! Если ему предстоит нелегкая задача, он откладывает ее решение, сколько может. Только подумай, как трудно было ему сообщить мне, что он за один отпуск женился на девушке, которую до сих пор ни разу не видел, и бессовестно бросил Клару!
— Да, это на него похоже, — задумчиво промолвил Обри. — Очевидно, Шарлотта завлекла его в западню.
— Не она, а миссис Скорриер, которая не собиралась выпускать его из рук. Она ответственна за этот поспешный брак, а не Конуэй. Должна признать, ей хватило проницательности догадаться, что, если не связать Конуэя браком, он забудет Шарлотту через месяц! А когда это произошло, Конуэй собрался написать мне, но стал откладывать это со дня на день. Совсем как в тот раз, когда он в течение целых каникул не решался попросить папу не посылать его в Оксфорд — и в конце концов мне пришлось все рассказать папе, так как Конуэй вернулся в Итон! Но теперь никто не мог его заменить, и я не сомневаюсь, что он откладывал написание письма до тех пор, пока эта затея не стала казаться бессмысленной. Возможно, Конуэй убедил себя, что лучше не писать, а привезти Шарлотту домой, рассчитывая, что наша радость при виде его спишет все остальное. Но миссис Скорриер испортила этот план, поссорившись с каким-то полковником и сделав положение настолько неловким для Конуэя, что ему ничего не оставалось, как только избавиться от нее на любых условиях. Можешь не сомневаться, что она бы устроила страшный скандал, если бы Конуэй попытался отослать ее без Шарлотты, а он не мог допустить такого в штаб-квартире.
— Поэтому он отправил с ней Шарлотту, — усмехнулся Обри. — Таким образом, Конуэй все-таки жалкий тип!
С этими словами Обри протянул руку к лежащей на столе открытой книге и тут же погрузился в нее, покуда Венеция, слегка завидующая его умению полностью отстраняться от происходящего вокруг, снова обмакнула перо в чернильницу и занялась письмом к миссис Хендред.
Глава 12
На следующее утро Венеция проснулась в угнетенном состоянии, которое отнюдь не улучшило открытие, что ее единственной компаньонкой за завтраком оказалась миссис Скорриер — Шарлотта все еще не встала, а Обри велел Рибблу принести ему кофе и бутерброд в библиотеку. Миссис Скорриер дружелюбно приветствовала Венецию, но вызвала в ней в общем-то беспричинную вспышку гнева, спросив, добавить ли ей в кофе сливки. С трудом взяв себя в руки, Венеция ответила, что миссис Скорриер не должна ей прислуживать. Миссис Скорриер при виде внезапного пламени в обычно улыбающихся глазах собеседницы не стала настаивать, но тут же пустилась в пространный панегирик кровати, в которой она спала, виду из ее окна и отсутствию уличного шума. Венеция отвечала достаточно вежливо, но, когда миссис Скорриер выразила удивление, что Обри позволено завтракать, когда и где ему хочется, тон, которым Венеция произнесла: «В самом деле, мэм?», был не слишком ободряющим.
— Возможно, я старомодна, — продолжала миссис Скорриер, — но верю в строгую пунктуальность. Однако я хорошо понимаю, что бедный мальчик — трудный подопечный. Когда вернется сэр Конуэй, он, безусловно, сможет с ним управиться.
Это заставило Венецию рассмеяться:
— Моя дорогая миссис Скорриер, вы говорите так, будто Обри ребенок! Ему скоро семнадцать, и, так как он всегда поступал по-своему, бесполезно пытаться что-то изменить. К чести Конуэя, он никогда не делал таких попыток.
— Что касается этого, мисс Лэнион, то меня бы очень удивило, если бы сэр Конуэй позволил Обри приказывать приносить ему еду на подносе с вашего разрешения, когда в Андершо появилась хозяйка. Уверена, что вы простите мне мою откровенность.
— Безусловно, прощу, мэм, ибо это дает возможность и мне говорить столь же откровенно, — быстро ответила Венеция. — Пожалуйста, откажитесь от мысли попытаться изменить Обри, ибо ни вы, ни ваша дочь не имеете никакого права вмешиваться в его дела. Они касаются только его и до известной степени меня.
— В самом деле? В таком случае меня ввели в заблуждение, так как я считала, что Обри находится на попечении сэра Конуэя!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
Обри вернул ей перо.
— Конуэй не был обручен с Кларой Денни, не так ли?
— Нет — во всяком случае, открыто! Леди Денни говорила мне в ту пору, что они оба слишком молоды и что сэр Джон не согласится на помолвку, пока Конуэй не достигнет совершеннолетия, а Клара не начнет бывать в обществе, но, несомненно, он одобрил бы этот брак, а Клара считает себя невестой Конуэя.
— Как все-таки глупы девушки! — с раздражением воскликнул Обри. — Конуэй мог бы демобилизоваться после смерти папы, если бы захотел! Она должна была знать это!
— Да, — вздохнула Венеция, — но, судя по словам Клары, боюсь, что она считает, будто Конуэй остается в армии из чувства долга.
— Конуэй? Даже Клара Денни не может верить в такую чушь!
— Может, уверяю тебя! Как может и любой, кто не слишком хорошо знаком с Конуэем, ибо помимо веры в себя и способности придумывать великолепные причины, чтобы делать то, что ему нужно, он выглядит весьма благородно.
Обри согласился, но спросил после паузы:
— А ко мне это тоже относится?
— Нет, дорогой, — весело ответила Венеция, открывая чернильницу. — Ты просто делаешь, что тебе нужно, не утруждая себя поисками благовидных предлогов. Это потому, что ты чудовищно самонадеян и, в отличие от Конуэя, ни капли не заботишься о том, что о тебе подумают.
— Ну, лучше быть самонадеянным, чем лицемером, — заметил Обри, с полным спокойствием принимая такую интерпретацию своего характера. — Должен признаться, мне не терпится услышать о причине этого странного брака. Почему Конуэй не написал нам о нем? Он ведь знал, что ему так или иначе придется все нам рассказать! Что-то тут не так!
Венеция оторвала взгляд от письма, которое начала писать.
— Меня это тоже озадачило, — согласилась она. — Но я думала об этом, переодеваясь к обеду, и, по-моему, нашла хорошее объяснение. Именно потому я и опасаюсь, что новости станут тяжелым ударом для бедной Клары. Думаю, Конуэй действительно намеревался жениться на Кларе. Я не имею в виду, что он все еще пребывал в том идиотском состоянии, которое сделало его таким занудой во время последнего приезда домой, но он любил ее достаточно, чтобы считать подходящей для себя женой. Более того, полагаю, они дали друг другу слово, хотя семья Денни об этом не подозревает. Если Конуэй считает себя связанным обещанием жениться на Кларе, то понимаю, почему он не написал нам.
— А я — нет!
— Господи, Обри, ты же знаешь Конуэя! Если ему предстоит нелегкая задача, он откладывает ее решение, сколько может. Только подумай, как трудно было ему сообщить мне, что он за один отпуск женился на девушке, которую до сих пор ни разу не видел, и бессовестно бросил Клару!
— Да, это на него похоже, — задумчиво промолвил Обри. — Очевидно, Шарлотта завлекла его в западню.
— Не она, а миссис Скорриер, которая не собиралась выпускать его из рук. Она ответственна за этот поспешный брак, а не Конуэй. Должна признать, ей хватило проницательности догадаться, что, если не связать Конуэя браком, он забудет Шарлотту через месяц! А когда это произошло, Конуэй собрался написать мне, но стал откладывать это со дня на день. Совсем как в тот раз, когда он в течение целых каникул не решался попросить папу не посылать его в Оксфорд — и в конце концов мне пришлось все рассказать папе, так как Конуэй вернулся в Итон! Но теперь никто не мог его заменить, и я не сомневаюсь, что он откладывал написание письма до тех пор, пока эта затея не стала казаться бессмысленной. Возможно, Конуэй убедил себя, что лучше не писать, а привезти Шарлотту домой, рассчитывая, что наша радость при виде его спишет все остальное. Но миссис Скорриер испортила этот план, поссорившись с каким-то полковником и сделав положение настолько неловким для Конуэя, что ему ничего не оставалось, как только избавиться от нее на любых условиях. Можешь не сомневаться, что она бы устроила страшный скандал, если бы Конуэй попытался отослать ее без Шарлотты, а он не мог допустить такого в штаб-квартире.
— Поэтому он отправил с ней Шарлотту, — усмехнулся Обри. — Таким образом, Конуэй все-таки жалкий тип!
С этими словами Обри протянул руку к лежащей на столе открытой книге и тут же погрузился в нее, покуда Венеция, слегка завидующая его умению полностью отстраняться от происходящего вокруг, снова обмакнула перо в чернильницу и занялась письмом к миссис Хендред.
Глава 12
На следующее утро Венеция проснулась в угнетенном состоянии, которое отнюдь не улучшило открытие, что ее единственной компаньонкой за завтраком оказалась миссис Скорриер — Шарлотта все еще не встала, а Обри велел Рибблу принести ему кофе и бутерброд в библиотеку. Миссис Скорриер дружелюбно приветствовала Венецию, но вызвала в ней в общем-то беспричинную вспышку гнева, спросив, добавить ли ей в кофе сливки. С трудом взяв себя в руки, Венеция ответила, что миссис Скорриер не должна ей прислуживать. Миссис Скорриер при виде внезапного пламени в обычно улыбающихся глазах собеседницы не стала настаивать, но тут же пустилась в пространный панегирик кровати, в которой она спала, виду из ее окна и отсутствию уличного шума. Венеция отвечала достаточно вежливо, но, когда миссис Скорриер выразила удивление, что Обри позволено завтракать, когда и где ему хочется, тон, которым Венеция произнесла: «В самом деле, мэм?», был не слишком ободряющим.
— Возможно, я старомодна, — продолжала миссис Скорриер, — но верю в строгую пунктуальность. Однако я хорошо понимаю, что бедный мальчик — трудный подопечный. Когда вернется сэр Конуэй, он, безусловно, сможет с ним управиться.
Это заставило Венецию рассмеяться:
— Моя дорогая миссис Скорриер, вы говорите так, будто Обри ребенок! Ему скоро семнадцать, и, так как он всегда поступал по-своему, бесполезно пытаться что-то изменить. К чести Конуэя, он никогда не делал таких попыток.
— Что касается этого, мисс Лэнион, то меня бы очень удивило, если бы сэр Конуэй позволил Обри приказывать приносить ему еду на подносе с вашего разрешения, когда в Андершо появилась хозяйка. Уверена, что вы простите мне мою откровенность.
— Безусловно, прощу, мэм, ибо это дает возможность и мне говорить столь же откровенно, — быстро ответила Венеция. — Пожалуйста, откажитесь от мысли попытаться изменить Обри, ибо ни вы, ни ваша дочь не имеете никакого права вмешиваться в его дела. Они касаются только его и до известной степени меня.
— В самом деле? В таком случае меня ввели в заблуждение, так как я считала, что Обри находится на попечении сэра Конуэя!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86