На какие преимущества вы рассчитываете в собственном доме? Кто будет вашей компаньонкой?
— Откуда мне знать? Полагаю, можно будет нанять какую-нибудь леди в стесненных обстоятельствах — возможно, вдову, — которая подходит для этой цели.
— Даже не надейтесь! Вы можете напять два десятка вдов, но ни одна из них вам не подойдет. Могу изобразить ваше существование! Где вы поселитесь? Очевидно, в Кенсингтоне, уединенном и респектабельном. А может быть, в дебрях Аппер-Гросвенор-Плейс, подальше от высшего света! Уверяю вас, радость моя, что скоро вы умрете от тоски!
— Тогда я отправлюсь в путешествие! — весело заявила Венеция. — Мне всегда этого хотелось.
— С вдовой в стесненных обстоятельствах в качестве эскорта, не имея знакомых нигде, кроме Йоркшира, и зная мир еще меньше, чем девчушка из пансиона? У меня кровь стынет в жилах, когда я об этом думаю! Это не пойдет — поверьте, я знаю, что говорю! Чтобы вести подобное существование, вам нужно быть сказочно богатой и невероятно эксцентричной! Богатство, дорогая моя, служит оправданием эксцентричности и открывает перед вами все двери! Вы можете поселиться в особняке в самом фешенебельном квартале, обставить его с восточным великолепием, обратить на себя внимание высшего общества, тратя деньги на дорогие причуды, рассылать пригласительные открытки. Конечно, иногда вас будут ставить на место, но…
— Успокойтесь! — прервала она его. — Такая жизнь мне не нужна! Как вам это могло прийти в голову?
— Вы хотите сказать, что предпочитаете жизнь, которая наверняка вам уготована, если вы осуществите свой план? Вам будет более одиноко и скучно, чем когда-либо! Уверяю вас, Венеция, что без знакомых и общества вы можете с таким же успехом жить на необитаемом острове, как в Лондоне!
— О господи! Тогда что же мне делать?
— Отправиться к вашей тете Хендред, — ответил Деймрел.
— Я собиралась это сделать, но не для того, чтобы поселиться у нее. Мне бы это не понравилось — боюсь, что и ей тоже. Да и ее дом не подойдет Обри.
— Опять Обри! Хоть раз подумайте о себе!
— Я это и делаю! Знаете, Деймрел, я никогда не думала, что смогу оставаться в Андершо, когда хозяйкой там станет другая женщина, а теперь вижу, что такие условия будут меня раздражать где бы то ни было. А жить с моими тетей и дядей, подчиняться их распоряжениям, признавать их авторитет было бы для меня так же невыносимо, как снова оказаться в детской! Слишком долго я была сама себе хозяйкой, друг мой!
Деймрел посмотрел на нее, криво усмехнувшись:
— Вам не придется терпеть это очень долго, — сказал он.
— Слишком долго для меня! — твердо заявила Венеция. — Думаю, пройдет не менее пяти лет, прежде чем Обри сможет обосноваться в собственном доме, да и, возможно, что он этого не захочет. Кроме того…
— Святая простота! — прервал Деймрел. — Поезжайте к вашей тете, позвольте ей вывести вас в общество, и, прежде чем Обри отправится в Кембридж, в газете появится объявление о вашей помолвке!
Несколько секунд Венеция молча смотрела на него. Она не могла прочесть его мысли и была озадачена, хотя и не встревожена.
— Этого не будет, — сказала она наконец. — По-вашему, моя цель поехать в Лондон, чтобы найти себе мужа?
— Не цель, а судьба — как и должно быть!
— Значит, моя тетя будет вынуждена заняться поисками для меня супруга? — Деймрел молча пожал плечами, и Венеция поднялась. — Я рада, что вы меня предупредили. Скажите, может незамужняя женщина поселиться в отеле, если при ней служанка?
— Венеция…
Девушка улыбнулась, приподняв брови:
— Друг мой, сегодня вы на редкость глупы! Почему вы представляете меня плачущей из-за отсутствия общества и скучающей, потому что мне приходится вести жизнь, к которой я привыкла? Впрочем, куда более интересную! Здесь мои занятия ограничивались книгами, садом, а после смерти отца — поместьем. В Лондоне есть музеи, картинные галереи, театры, опера — столько вещей, которые вам, наверное, кажутся совсем обычными! К тому же во время каникул со мной будет Обри, а так как тетя, надеюсь, не станет меня запирать, то я не совсем отчаялась завести новые приятные знакомства!
— Боже мой, нет! — вырвалось у Деймрела. — Все лучше, чем это! — Он пересек комнату двумя быстрыми шагами, схватил ее за плечи так грубо, что она протестующе вскрикнула, и резко сказал: — Посмотрите на меня!
Венеция повиновалась, спокойно встретила его свирепый взгляд, похожий на ланцет хирурга, и лукаво заметила:
— У меня легко появляются синяки.
Его руки соскользнули с плеч девушки и стиснули ее пальцы.
— Чем вы занимались, когда вам было девять лет, радость моя? — спросил он.
От неожиданности Венеция недоуменно заморгала.
— Говорите!
— Не знаю! Учила уроки, вышивала…
— Увлекательное времяпрепровождение! Знаете, что я делал в это время?
— Откуда мне знать? Я даже не знаю, сколько вам тогда было лет. Конечно, я могла бы посчитать, но ненавижу это занятие. Если сейчас вам тридцать восемь, а мне двадцать пять…
— Избавлю вас от трудов. Мне было двадцать два, и я соблазнял знатную замужнюю леди.
— Допустим, — вежливо согласилась она. С трудом справившись с приступом смеха, Деймрел продолжал:
— Это было мое первое любовное приключение и, возможно, самое позорное. Во всяком случае, я на это надеюсь! В моей жизни мне нечем гордиться, но до встречи с вами, радость моя, я мог, по крайней мере, сказать, что моя порочность не доходила до соблазнения молодых и невинных. Я никогда не губил ничью репутацию, если не считать Софию, но не называйте это добродетелью! Соблазнять девственниц — опасная игра, да и в общем-то они меня не привлекали. Но потом я встретил вас и, должен признаться, остался в Йоркшире исключительно с целью завоевать вас — причем на моих условиях!
— Вы уже говорили мне это при нашей первой встрече, — невозмутимо отозвалась Венеция. — Я сочла это порядочной наглостью. Но потом, когда Обри упал с лошади, мы стали хорошими друзьями — и все изменилось.
— О нет, не все! Вы называете меня своим другом, но я никогда не называл и не назову вас так! Вы навсегда останетесь для меня самым красивым и желанным существом на свете! Изменились лишь мои намерения. Я решил не причинять вам вреда, но не мог расстаться с вами!
— А зачем вам это делать? По-моему, это глупо.
— Вы не понимаете, дорогая. Если бы боги могли «и время уничтожить и пространство…» — но они не могут, Венеция!
— Поуп, — спокойно сказала она. — «Счастливыми чтоб сделать двух влюбленных». Любимый английский поэт Обри, но не мой. Не вижу причин, по которым влюбленные не могут быть счастливы без фокусов с пространством и временем.
Деймрел отпустил руки девушки, но тут же притянул ее к себе:
— Когда вы так мне улыбаетесь, в моей душе наступает праздник!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
— Откуда мне знать? Полагаю, можно будет нанять какую-нибудь леди в стесненных обстоятельствах — возможно, вдову, — которая подходит для этой цели.
— Даже не надейтесь! Вы можете напять два десятка вдов, но ни одна из них вам не подойдет. Могу изобразить ваше существование! Где вы поселитесь? Очевидно, в Кенсингтоне, уединенном и респектабельном. А может быть, в дебрях Аппер-Гросвенор-Плейс, подальше от высшего света! Уверяю вас, радость моя, что скоро вы умрете от тоски!
— Тогда я отправлюсь в путешествие! — весело заявила Венеция. — Мне всегда этого хотелось.
— С вдовой в стесненных обстоятельствах в качестве эскорта, не имея знакомых нигде, кроме Йоркшира, и зная мир еще меньше, чем девчушка из пансиона? У меня кровь стынет в жилах, когда я об этом думаю! Это не пойдет — поверьте, я знаю, что говорю! Чтобы вести подобное существование, вам нужно быть сказочно богатой и невероятно эксцентричной! Богатство, дорогая моя, служит оправданием эксцентричности и открывает перед вами все двери! Вы можете поселиться в особняке в самом фешенебельном квартале, обставить его с восточным великолепием, обратить на себя внимание высшего общества, тратя деньги на дорогие причуды, рассылать пригласительные открытки. Конечно, иногда вас будут ставить на место, но…
— Успокойтесь! — прервала она его. — Такая жизнь мне не нужна! Как вам это могло прийти в голову?
— Вы хотите сказать, что предпочитаете жизнь, которая наверняка вам уготована, если вы осуществите свой план? Вам будет более одиноко и скучно, чем когда-либо! Уверяю вас, Венеция, что без знакомых и общества вы можете с таким же успехом жить на необитаемом острове, как в Лондоне!
— О господи! Тогда что же мне делать?
— Отправиться к вашей тете Хендред, — ответил Деймрел.
— Я собиралась это сделать, но не для того, чтобы поселиться у нее. Мне бы это не понравилось — боюсь, что и ей тоже. Да и ее дом не подойдет Обри.
— Опять Обри! Хоть раз подумайте о себе!
— Я это и делаю! Знаете, Деймрел, я никогда не думала, что смогу оставаться в Андершо, когда хозяйкой там станет другая женщина, а теперь вижу, что такие условия будут меня раздражать где бы то ни было. А жить с моими тетей и дядей, подчиняться их распоряжениям, признавать их авторитет было бы для меня так же невыносимо, как снова оказаться в детской! Слишком долго я была сама себе хозяйкой, друг мой!
Деймрел посмотрел на нее, криво усмехнувшись:
— Вам не придется терпеть это очень долго, — сказал он.
— Слишком долго для меня! — твердо заявила Венеция. — Думаю, пройдет не менее пяти лет, прежде чем Обри сможет обосноваться в собственном доме, да и, возможно, что он этого не захочет. Кроме того…
— Святая простота! — прервал Деймрел. — Поезжайте к вашей тете, позвольте ей вывести вас в общество, и, прежде чем Обри отправится в Кембридж, в газете появится объявление о вашей помолвке!
Несколько секунд Венеция молча смотрела на него. Она не могла прочесть его мысли и была озадачена, хотя и не встревожена.
— Этого не будет, — сказала она наконец. — По-вашему, моя цель поехать в Лондон, чтобы найти себе мужа?
— Не цель, а судьба — как и должно быть!
— Значит, моя тетя будет вынуждена заняться поисками для меня супруга? — Деймрел молча пожал плечами, и Венеция поднялась. — Я рада, что вы меня предупредили. Скажите, может незамужняя женщина поселиться в отеле, если при ней служанка?
— Венеция…
Девушка улыбнулась, приподняв брови:
— Друг мой, сегодня вы на редкость глупы! Почему вы представляете меня плачущей из-за отсутствия общества и скучающей, потому что мне приходится вести жизнь, к которой я привыкла? Впрочем, куда более интересную! Здесь мои занятия ограничивались книгами, садом, а после смерти отца — поместьем. В Лондоне есть музеи, картинные галереи, театры, опера — столько вещей, которые вам, наверное, кажутся совсем обычными! К тому же во время каникул со мной будет Обри, а так как тетя, надеюсь, не станет меня запирать, то я не совсем отчаялась завести новые приятные знакомства!
— Боже мой, нет! — вырвалось у Деймрела. — Все лучше, чем это! — Он пересек комнату двумя быстрыми шагами, схватил ее за плечи так грубо, что она протестующе вскрикнула, и резко сказал: — Посмотрите на меня!
Венеция повиновалась, спокойно встретила его свирепый взгляд, похожий на ланцет хирурга, и лукаво заметила:
— У меня легко появляются синяки.
Его руки соскользнули с плеч девушки и стиснули ее пальцы.
— Чем вы занимались, когда вам было девять лет, радость моя? — спросил он.
От неожиданности Венеция недоуменно заморгала.
— Говорите!
— Не знаю! Учила уроки, вышивала…
— Увлекательное времяпрепровождение! Знаете, что я делал в это время?
— Откуда мне знать? Я даже не знаю, сколько вам тогда было лет. Конечно, я могла бы посчитать, но ненавижу это занятие. Если сейчас вам тридцать восемь, а мне двадцать пять…
— Избавлю вас от трудов. Мне было двадцать два, и я соблазнял знатную замужнюю леди.
— Допустим, — вежливо согласилась она. С трудом справившись с приступом смеха, Деймрел продолжал:
— Это было мое первое любовное приключение и, возможно, самое позорное. Во всяком случае, я на это надеюсь! В моей жизни мне нечем гордиться, но до встречи с вами, радость моя, я мог, по крайней мере, сказать, что моя порочность не доходила до соблазнения молодых и невинных. Я никогда не губил ничью репутацию, если не считать Софию, но не называйте это добродетелью! Соблазнять девственниц — опасная игра, да и в общем-то они меня не привлекали. Но потом я встретил вас и, должен признаться, остался в Йоркшире исключительно с целью завоевать вас — причем на моих условиях!
— Вы уже говорили мне это при нашей первой встрече, — невозмутимо отозвалась Венеция. — Я сочла это порядочной наглостью. Но потом, когда Обри упал с лошади, мы стали хорошими друзьями — и все изменилось.
— О нет, не все! Вы называете меня своим другом, но я никогда не называл и не назову вас так! Вы навсегда останетесь для меня самым красивым и желанным существом на свете! Изменились лишь мои намерения. Я решил не причинять вам вреда, но не мог расстаться с вами!
— А зачем вам это делать? По-моему, это глупо.
— Вы не понимаете, дорогая. Если бы боги могли «и время уничтожить и пространство…» — но они не могут, Венеция!
— Поуп, — спокойно сказала она. — «Счастливыми чтоб сделать двух влюбленных». Любимый английский поэт Обри, но не мой. Не вижу причин, по которым влюбленные не могут быть счастливы без фокусов с пространством и временем.
Деймрел отпустил руки девушки, но тут же притянул ее к себе:
— Когда вы так мне улыбаетесь, в моей душе наступает праздник!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86