О да. Я, несомненно, должна постараться выбросить это из головы.
II. Аббатство
Когда я прибыла на станцию Колби, был чудесный весенний день. Я была очарована окрестностями, которые мельком видела в окно поезда — сочные зеленые луга и богатые красные почвы Девоншира, да иногда проблески моря.
Солнце пригревало, хотя в воздухе был легкий морозец, словно для того, чтобы напомнить мне, что лето еще не наступило. Когда я прощалась с тетей Пэтти и Вайолит, было много смеха, немного слез и постоянные напоминания, что на летних каникулах мы все будем вместе. Это бодрило, как всегда должно бодрить начало новой жизни, и мне крайне повезло, что у меня была тетя Пэтти. Ее последним предписанием было: «Если мадам Хетерингтон не будет обращаться с тобой с подобающим уважением, ты знаешь, что делать. Однако я думаю, она будет себя вести как полагается. Она знает, что ты не совсем в ее распоряжении, чтобы командовать тобой, как теми несчастными девушками, которые должны либо повиноваться, либо думать, где раздобыть следующий обед».
— Вы всегда были моим бастионом в жизни, — сказала я ей.
— Надеюсь, эти слова не следует понимать буквально, дорогая. Я знаю, что слишком увлекаюсь хорошей пищей, но бастион… Нет, мне не нравится, как это звучит.
На этом мы и расстались. Последнее, что я видела, — поскольку она и Вайолит приехали в Лондон проводить меня — была улыбка, хотя я знала, что слезы не за горами.
И вот я наконец прибыла на место. Когда я сошла с поезда, ко мне подошел мужчина в щеголеватой ливрее и спросил, не я ли мисс Грант: а если это так, он отвезет меня в Академию аббатства Колби, где меня ожидают.
— Двуколка во дворе, мисс. Ваш саквояж? Тут пара шагов… не больше.
Вместе с ним я прошла за барьер и оказалась у экипажа, который он называл двуколкой — довольно маленькой двухколесной тележки, запряженной серой лошадью.
Он погрузил в тележку мои сумки.
— Думаю, мисс, — сказал он, — вам со мной будет удобно.
— Благодарю, — сказала я, когда он помог мне подняться в экипаж.
— Утро начинается доброе, мисс, — сказал он. У него была черная борода и вьющиеся темные волосы — коренастый мужчина средних лет с произношением, к которому со временем я должна буду привыкнуть.
Он был склонен поболтать. Хлестнув коня, он сказал:
— Молоденькие леди начнут приезжать в следующий вторник. Это даст вам время обустроиться, мисс. Малость по-другому, когда они все тут, а? Только некоторые из них в это время года остаются в школе. У нас полностью разъезжаются только на Рождество и на лето. Некоторым до дома слишком далеко, понимаете?
— Да, — сказала я.
— Вы вообще знаете Девон, мисс?
— Боюсь, что нет.
— У вас впереди настоящий подарок. Собственное графство Бога. Маленький кусок самих Небес.
— Рада это слышать.
— Это так, мисс. Вот, к примеру, сэр Фрэнсис Дрейк. Он был девонцем. Спас Англию от этих испанцев, так говорят. Только это было уже давно. Славный Девон, так его называют. Девонширские сливки и сидр… О них даже песни сложены.
— Да, я слышала некоторые из них.
— Через минутку вы увидите большой дом. Аббатство в добрых трех милях дальше.
— Это дом Веррингеров?
— Да, это Холл. Смотрите, вон у церкви кладбище. Как раз в этот момент зазвонили колокола.
— Сегодня похороны. Смешное время для приезда, мисс, коли позволите так сказать. Миледи вот уходит, а вы приезжаете.
Его борода затряслась. Казалось, он находит это забавным.
— Чьи это похороны, вы сказали?
— Леди Веррингер.
— О… она была очень пожилой?
— Нет. Жена сэра Джейсона. Бедная леди. Какая там жизнь. Лет десять, а то и больше, как стала калекой. С лошади своей упала. Не больно-то им везет… Веррингерам то есть. Думаю, точно на них проклятье, как люди говорят.
—О?
— Ну, это давно началось… совсем давно. И Аббатство, и все это. Истории разные есть про них. Есть люди, думают: было так — или Аббатство, или Веррингеры; следовало бы быть Аббатству.
— Звучит таинственно.
— О, это давняя история.
Мы свернули в такую узкую аллею, что окаймлявший ее кустарник терся о края двуколки. Внезапно мой возчик затормозил. Навстречу нам приближалась карета.
Возница кареты тоже натянул вожжи. Альтернативы у него не было, и мужчины сердито уставились друг на друга.
— Тебе придется подать назад, Эммет, — сказал возница кареты.
Мой кучер — по всей видимости Эммет — упрямо оставался на месте.
— Тебе куда как меньше пятиться, Том Крэддок, — сказал он.
— Я назад не подам, у меня тут сквайр.
Я услышала, как чей-то голос крикнул:
— Во имя Господа, что тут происходит? В окно выглянуло лицо, и я мельком увидела темные волосы и сердитые темные глаза.
— Да тут Нат Эммет, сэр Джейсон. Он новую молодую леди в школу везет и дорогу загородил.
— Сейчас же подай назад, Эммет! — крикнул повелительный голос, и лицо скрылось.
— Да, сэр. Да, сэр Джейсон. Я как раз это и делаю…
— Так пошевеливайся.
Эммет соскочил на землю, мы двинулись назад и наконец вернулись к широкой дороге.
Карета резким аллюром вырвалась вперед, и, проезжая мимо, кучер торжествующе ухмыльнулся Эммету. Я попыталась разглядеть мужчину в карете, но его не было видно.
Похоронный колокол снова зазвонил.
— Он только что похоронил жену, — сказал Эммет.
— Так значит это сам сэр Джейсон. Он показался несколько холеричным.
— Что это, мисс?
— Он показался немного раздражительным.
— О, сквайр не любит, когда ему что-нибудь поперек дороги становится… вроде его бедной леди. Есть такие, что говорят, она ему мешала. Но я говорю не по делу. Только есть вещи, о каких люди не помалкивают. Да и с чего бы?
Мы быстро ехали по аллее.
— Не хочу еще кого встретить, — сказал Эммет. — Не то, чтобы я во второй раз сдавал назад… Только из-за сквайра. Да мы вряд ли его снова встретим, верно?
Мы продвигались рысцой, а тем временем он делал замечания, которые не слишком меня интересовали, потому что мысли мои были со сквайром и леди, которая была ему поперек дороги и по которой уныло звонил колокол.
— Если вы посмотрите, когда мы обогнем этот поворот, мисс, вы бросите первый взгляд на Аббатство, — сказал мне Эммет.
Я насторожилась… ждала.
Оно лежало передо мной, величественное, импозантное трагичное — оболочка, заключающая былую славу. Я видела, как солнце просвечивает сквозь большие арки, открытые небу.
— Это оно, — сказал Эммет, указывая хлыстом. — Ничего себе вид, как? Несмотря на то, что всего лишь старые развалины… кроме той части, что не развалилась. Что ж, кажись, люди наше Аббатство ценят. Не дают его трогать. Хорошо, что они свое строительство в прошлые дни доделали.
Я от изумления потеряла дар речи. Воистину это был великолепный вид. Дальше к холмам деревья распустили почки; солнце сверкало в речушке, извивающейся по лугу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
II. Аббатство
Когда я прибыла на станцию Колби, был чудесный весенний день. Я была очарована окрестностями, которые мельком видела в окно поезда — сочные зеленые луга и богатые красные почвы Девоншира, да иногда проблески моря.
Солнце пригревало, хотя в воздухе был легкий морозец, словно для того, чтобы напомнить мне, что лето еще не наступило. Когда я прощалась с тетей Пэтти и Вайолит, было много смеха, немного слез и постоянные напоминания, что на летних каникулах мы все будем вместе. Это бодрило, как всегда должно бодрить начало новой жизни, и мне крайне повезло, что у меня была тетя Пэтти. Ее последним предписанием было: «Если мадам Хетерингтон не будет обращаться с тобой с подобающим уважением, ты знаешь, что делать. Однако я думаю, она будет себя вести как полагается. Она знает, что ты не совсем в ее распоряжении, чтобы командовать тобой, как теми несчастными девушками, которые должны либо повиноваться, либо думать, где раздобыть следующий обед».
— Вы всегда были моим бастионом в жизни, — сказала я ей.
— Надеюсь, эти слова не следует понимать буквально, дорогая. Я знаю, что слишком увлекаюсь хорошей пищей, но бастион… Нет, мне не нравится, как это звучит.
На этом мы и расстались. Последнее, что я видела, — поскольку она и Вайолит приехали в Лондон проводить меня — была улыбка, хотя я знала, что слезы не за горами.
И вот я наконец прибыла на место. Когда я сошла с поезда, ко мне подошел мужчина в щеголеватой ливрее и спросил, не я ли мисс Грант: а если это так, он отвезет меня в Академию аббатства Колби, где меня ожидают.
— Двуколка во дворе, мисс. Ваш саквояж? Тут пара шагов… не больше.
Вместе с ним я прошла за барьер и оказалась у экипажа, который он называл двуколкой — довольно маленькой двухколесной тележки, запряженной серой лошадью.
Он погрузил в тележку мои сумки.
— Думаю, мисс, — сказал он, — вам со мной будет удобно.
— Благодарю, — сказала я, когда он помог мне подняться в экипаж.
— Утро начинается доброе, мисс, — сказал он. У него была черная борода и вьющиеся темные волосы — коренастый мужчина средних лет с произношением, к которому со временем я должна буду привыкнуть.
Он был склонен поболтать. Хлестнув коня, он сказал:
— Молоденькие леди начнут приезжать в следующий вторник. Это даст вам время обустроиться, мисс. Малость по-другому, когда они все тут, а? Только некоторые из них в это время года остаются в школе. У нас полностью разъезжаются только на Рождество и на лето. Некоторым до дома слишком далеко, понимаете?
— Да, — сказала я.
— Вы вообще знаете Девон, мисс?
— Боюсь, что нет.
— У вас впереди настоящий подарок. Собственное графство Бога. Маленький кусок самих Небес.
— Рада это слышать.
— Это так, мисс. Вот, к примеру, сэр Фрэнсис Дрейк. Он был девонцем. Спас Англию от этих испанцев, так говорят. Только это было уже давно. Славный Девон, так его называют. Девонширские сливки и сидр… О них даже песни сложены.
— Да, я слышала некоторые из них.
— Через минутку вы увидите большой дом. Аббатство в добрых трех милях дальше.
— Это дом Веррингеров?
— Да, это Холл. Смотрите, вон у церкви кладбище. Как раз в этот момент зазвонили колокола.
— Сегодня похороны. Смешное время для приезда, мисс, коли позволите так сказать. Миледи вот уходит, а вы приезжаете.
Его борода затряслась. Казалось, он находит это забавным.
— Чьи это похороны, вы сказали?
— Леди Веррингер.
— О… она была очень пожилой?
— Нет. Жена сэра Джейсона. Бедная леди. Какая там жизнь. Лет десять, а то и больше, как стала калекой. С лошади своей упала. Не больно-то им везет… Веррингерам то есть. Думаю, точно на них проклятье, как люди говорят.
—О?
— Ну, это давно началось… совсем давно. И Аббатство, и все это. Истории разные есть про них. Есть люди, думают: было так — или Аббатство, или Веррингеры; следовало бы быть Аббатству.
— Звучит таинственно.
— О, это давняя история.
Мы свернули в такую узкую аллею, что окаймлявший ее кустарник терся о края двуколки. Внезапно мой возчик затормозил. Навстречу нам приближалась карета.
Возница кареты тоже натянул вожжи. Альтернативы у него не было, и мужчины сердито уставились друг на друга.
— Тебе придется подать назад, Эммет, — сказал возница кареты.
Мой кучер — по всей видимости Эммет — упрямо оставался на месте.
— Тебе куда как меньше пятиться, Том Крэддок, — сказал он.
— Я назад не подам, у меня тут сквайр.
Я услышала, как чей-то голос крикнул:
— Во имя Господа, что тут происходит? В окно выглянуло лицо, и я мельком увидела темные волосы и сердитые темные глаза.
— Да тут Нат Эммет, сэр Джейсон. Он новую молодую леди в школу везет и дорогу загородил.
— Сейчас же подай назад, Эммет! — крикнул повелительный голос, и лицо скрылось.
— Да, сэр. Да, сэр Джейсон. Я как раз это и делаю…
— Так пошевеливайся.
Эммет соскочил на землю, мы двинулись назад и наконец вернулись к широкой дороге.
Карета резким аллюром вырвалась вперед, и, проезжая мимо, кучер торжествующе ухмыльнулся Эммету. Я попыталась разглядеть мужчину в карете, но его не было видно.
Похоронный колокол снова зазвонил.
— Он только что похоронил жену, — сказал Эммет.
— Так значит это сам сэр Джейсон. Он показался несколько холеричным.
— Что это, мисс?
— Он показался немного раздражительным.
— О, сквайр не любит, когда ему что-нибудь поперек дороги становится… вроде его бедной леди. Есть такие, что говорят, она ему мешала. Но я говорю не по делу. Только есть вещи, о каких люди не помалкивают. Да и с чего бы?
Мы быстро ехали по аллее.
— Не хочу еще кого встретить, — сказал Эммет. — Не то, чтобы я во второй раз сдавал назад… Только из-за сквайра. Да мы вряд ли его снова встретим, верно?
Мы продвигались рысцой, а тем временем он делал замечания, которые не слишком меня интересовали, потому что мысли мои были со сквайром и леди, которая была ему поперек дороги и по которой уныло звонил колокол.
— Если вы посмотрите, когда мы обогнем этот поворот, мисс, вы бросите первый взгляд на Аббатство, — сказал мне Эммет.
Я насторожилась… ждала.
Оно лежало передо мной, величественное, импозантное трагичное — оболочка, заключающая былую славу. Я видела, как солнце просвечивает сквозь большие арки, открытые небу.
— Это оно, — сказал Эммет, указывая хлыстом. — Ничего себе вид, как? Несмотря на то, что всего лишь старые развалины… кроме той части, что не развалилась. Что ж, кажись, люди наше Аббатство ценят. Не дают его трогать. Хорошо, что они свое строительство в прошлые дни доделали.
Я от изумления потеряла дар речи. Воистину это был великолепный вид. Дальше к холмам деревья распустили почки; солнце сверкало в речушке, извивающейся по лугу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102