Причудливые мысли, но ведь и вся история была причудливой.
Дейзи приветствовала мое возвращение и намекнула — всего лишь с легчайшим оттенком упрека — что меня недоставало. В конце концов это был отдых в середине семестра, и если выдавалась возможность уехать, это можно было сделать.
— У Юджини был еще один приступ, — сказала она. — Шарлотта пришла и разбудила меня.
— Это довольно тревожно, — сказала я. — Надеюсь, она не заболевает чем-нибудь.
— Это было то же самое… тошнота и головокружение. Ей было хуже, чем в прошлый раз. Я вызвала доктора взглянуть на нее.
— Что он сказал?
— Именно то, что я думала. Она съела что-то ей не подходящее.
— Но это случается уже во второй раз.
— Возможно, у нее есть какая-то внутренняя слабость. Может быть, она не может что-то переваривать.
— Снова была рыба?
— Нет. Как ни странно, было тушеное мясо. У всех остальных все было в порядке. Я сама тоже ела. Оно было очень вкусным.
— Вы не думаете, что она может нервничать? Как вы считаете, это может иметь подобное действие?
— Я упомянула об этом доктору. Должно быть, она скучает по сестре.
— Хотя она всегда была в более близких отношениях с Шарлоттой, чем с Фионой.
— Что ж, кровь не водица. Я думаю, она может ощущать неприкаянность. Жаль, что Фиона не привезет этого своего мужа в Холл. Думаю, это помогло бы.
— Я уверена, что со временем она так и сделает.
— Будем наблюдать за Юджини и посмотрим. Может быть, нам удастся обнаружить, что заставляет ее болеть.
— Да, так мы и сделаем.
Когда я поехала на свою дневную верховую прогулку, я встретила Джейсона Веррингера. Он явно ждал, чтобы перехватить меня.
Я сказала «Добрый день» и галопом помчалась прочь. Но он не отстал.
— Не спешите, — сказал он. — Я хочу поговорить с вами.
— У меня нет желания с вами разговаривать, — бросила я ему через плечо.
Он поставил своего коня прямо перед моим, так что мне пришлось придержать своего.
— С меня довольно, — гневно сказал он. — Сколько я вас не видел?
Я ощутила, как возбуждение охватывает меня, и заново осознала, насколько мне нравятся наши сражения. Он мог подчинить меня физической силой, но никогда морально. Я была ему ровней и не могла удержаться от наслаждения продемонстрировать это.
— Вы ожидали, что я зайду? Оставлю карточку с выражениями благодарности?
— Дражайшая моя Корделия, как чудесно быть снова с вами! Мне было так скучно… Я был так несчастен…
— Я всегда полагала, что вы склонны жалеть себя. Мне пора возвращаться в школу.
— Вы только что выехали.
— Это такой короткий перерыв.
— Я слышал, у вас появились новые очаровательные друзья. Маркемы. Я знаю это имя. Банкиры из Сити. Очень респектабельная семья.
— Как хорошо вы осведомлены!
— Я забочусь о том, чтобы знать, чем вы занимаетесь.
— Вы понапрасну теряете время, поскольку это не может иметь для вас значения.
— Перестаньте. Вы знаете, это чрезвычайно важно. Давайте заедем в лес. Мы сможем привязать лошадей и поговорить с удобствами.
— Должно быть вы считаете меня очень легковерной, если полагаете, что я когда-нибудь поставлю себя в уязвимое положение с вами поблизости.
— Неужели вы никогда не забудете?
— Никогда.
— Не будь вы настолько лишены духа предприимчивости, это могло бы оказаться поворотным пунктом. Я мог бы показать вам, чего вы лишаетесь.
— Вы мне очень ясно показали. Поэтому я и просила вас не пытаться снова увидеть меня наедине. Я знаю, что из-за школы некоторый контакт необходим и неизбежен. Но я не хочу большего.
— Вы, конечно, провели чудесные летние каникулы, не так ли?
— Да.
— Я слышал от Юджини.
— Тереза болтала, не так ли?
— Я понял, что у этого банковского парня все достоинства. Я слышал, что он что-то вроде образца добродетели.
— Это будет версией Терезы. Тереза склонна славить тех, кто ей нравится.
— И чернить тех, кто не нравится.
— Это свойственно молодости.
— Корделия, прекратите это. Мы должны поговорить. Бесполезно пытаться делать вид, что вы ко мне равнодушны. Неужели вы думаете, я не знаю, что вы чувствуете? Если бы вы прекратили вести себя так сдержанно, а были бы естественны, вы тотчас же пришли бы ко мне. Это то, чего вам хочется. Но вы так себя контролируете… настолько школьная учительница. Только вы не в классе. Мы два живых существа… мужчина и женщина, и самым естественным на свете для нас было бы быть вместе.
— Вы совсем меня не понимаете.
— Как раз понимаю. Вы хотите меня… меня. Я тот, кто вам предназначен, а вы все время с этим сражаетесь. Почему? Потому что рядом с вами стоит респектабельность и побуждает вас не иметь дела с человеком, который, возможно, помог одной женщине умереть и убил другую, оттого что она ему досаждала. Вы прислушиваетесь к сплетням. Вы обвиняете меня… когда все это время вы меня желаете. Я мог бы показать вам, что вы хотите меня так же сильно… или почти так же… как я хочу вас.
Я боялась его, когда он так говорил. Почему же я оставалась с ним? Почему он вызывает во мне такое волнение? Неужели в его словах что-то есть?
Он продолжал:
— Вы считаете, что я убил свою жену… Передозировка опия… Так легко это сделать. А потом вторая… удушение… удар по голове… а потом я закопал ее тело в лесу… нет, я бросил его в рыбные пруды. Эта идея получше. Член моей семьи уже сделал это раньше. Несмотря на все это… сплетни, скандал и ваше недоверие, вы меня хотите. Что же может быть более сильным показателем? Вы отворачиваетесь от меня, но не можете спрятать правду. Вы хотели меня в Логове дьявола. Вы томились по мне. Вы хотели, чтобы я взял вас силой. Тогда вы могли бы примириться со своей совестью. Но старуха Респектабельность стояла рядом с вами. «Беги, — сказала она. — Разбей окно. Выпрыгни». Все, что угодно, лишь бы дорогая старушка Респектабельность была удовлетворена. Вы думаете, это меня остановило бы?
— Да, остановило.
Я засмеялась, потому что это было сильнее меня, и он смеялся вместе со мной. Он продолжал:
— О Корделия, вы отбрасываете то, чего больше всего хотите. Если вы отвергнете меня, вы будете жалеть об этом всю свою жизнь. Этот рыцарь в сверкающих доспехах… этот Галахад, этот символ чистоты, этот злосчастный банкир, который всегда правильно складывает свои цифры и у которого никогда не было ни одной любовницы, на котором нет ни пятнышка… вы считаете, что он вам подходит?
Я снова рассмеялась.
— Вы совершенно абсурдны, — сказала я. — Я уверена, что его позабавило бы, что его так описывают. Уж несомненно нет ничего достойного презрения в том, что кто-то правильно складывает цифры, и мне представляется, что некоторый объем этого есть и в ведении хозяйства. Мне кажется, вы очень озабочены тем, чтобы выдать меня замуж. Я могла бы сказать вам, что мне этого не предлагали, и я удивлена, что вы слушаете болтовню школьниц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
Дейзи приветствовала мое возвращение и намекнула — всего лишь с легчайшим оттенком упрека — что меня недоставало. В конце концов это был отдых в середине семестра, и если выдавалась возможность уехать, это можно было сделать.
— У Юджини был еще один приступ, — сказала она. — Шарлотта пришла и разбудила меня.
— Это довольно тревожно, — сказала я. — Надеюсь, она не заболевает чем-нибудь.
— Это было то же самое… тошнота и головокружение. Ей было хуже, чем в прошлый раз. Я вызвала доктора взглянуть на нее.
— Что он сказал?
— Именно то, что я думала. Она съела что-то ей не подходящее.
— Но это случается уже во второй раз.
— Возможно, у нее есть какая-то внутренняя слабость. Может быть, она не может что-то переваривать.
— Снова была рыба?
— Нет. Как ни странно, было тушеное мясо. У всех остальных все было в порядке. Я сама тоже ела. Оно было очень вкусным.
— Вы не думаете, что она может нервничать? Как вы считаете, это может иметь подобное действие?
— Я упомянула об этом доктору. Должно быть, она скучает по сестре.
— Хотя она всегда была в более близких отношениях с Шарлоттой, чем с Фионой.
— Что ж, кровь не водица. Я думаю, она может ощущать неприкаянность. Жаль, что Фиона не привезет этого своего мужа в Холл. Думаю, это помогло бы.
— Я уверена, что со временем она так и сделает.
— Будем наблюдать за Юджини и посмотрим. Может быть, нам удастся обнаружить, что заставляет ее болеть.
— Да, так мы и сделаем.
Когда я поехала на свою дневную верховую прогулку, я встретила Джейсона Веррингера. Он явно ждал, чтобы перехватить меня.
Я сказала «Добрый день» и галопом помчалась прочь. Но он не отстал.
— Не спешите, — сказал он. — Я хочу поговорить с вами.
— У меня нет желания с вами разговаривать, — бросила я ему через плечо.
Он поставил своего коня прямо перед моим, так что мне пришлось придержать своего.
— С меня довольно, — гневно сказал он. — Сколько я вас не видел?
Я ощутила, как возбуждение охватывает меня, и заново осознала, насколько мне нравятся наши сражения. Он мог подчинить меня физической силой, но никогда морально. Я была ему ровней и не могла удержаться от наслаждения продемонстрировать это.
— Вы ожидали, что я зайду? Оставлю карточку с выражениями благодарности?
— Дражайшая моя Корделия, как чудесно быть снова с вами! Мне было так скучно… Я был так несчастен…
— Я всегда полагала, что вы склонны жалеть себя. Мне пора возвращаться в школу.
— Вы только что выехали.
— Это такой короткий перерыв.
— Я слышал, у вас появились новые очаровательные друзья. Маркемы. Я знаю это имя. Банкиры из Сити. Очень респектабельная семья.
— Как хорошо вы осведомлены!
— Я забочусь о том, чтобы знать, чем вы занимаетесь.
— Вы понапрасну теряете время, поскольку это не может иметь для вас значения.
— Перестаньте. Вы знаете, это чрезвычайно важно. Давайте заедем в лес. Мы сможем привязать лошадей и поговорить с удобствами.
— Должно быть вы считаете меня очень легковерной, если полагаете, что я когда-нибудь поставлю себя в уязвимое положение с вами поблизости.
— Неужели вы никогда не забудете?
— Никогда.
— Не будь вы настолько лишены духа предприимчивости, это могло бы оказаться поворотным пунктом. Я мог бы показать вам, чего вы лишаетесь.
— Вы мне очень ясно показали. Поэтому я и просила вас не пытаться снова увидеть меня наедине. Я знаю, что из-за школы некоторый контакт необходим и неизбежен. Но я не хочу большего.
— Вы, конечно, провели чудесные летние каникулы, не так ли?
— Да.
— Я слышал от Юджини.
— Тереза болтала, не так ли?
— Я понял, что у этого банковского парня все достоинства. Я слышал, что он что-то вроде образца добродетели.
— Это будет версией Терезы. Тереза склонна славить тех, кто ей нравится.
— И чернить тех, кто не нравится.
— Это свойственно молодости.
— Корделия, прекратите это. Мы должны поговорить. Бесполезно пытаться делать вид, что вы ко мне равнодушны. Неужели вы думаете, я не знаю, что вы чувствуете? Если бы вы прекратили вести себя так сдержанно, а были бы естественны, вы тотчас же пришли бы ко мне. Это то, чего вам хочется. Но вы так себя контролируете… настолько школьная учительница. Только вы не в классе. Мы два живых существа… мужчина и женщина, и самым естественным на свете для нас было бы быть вместе.
— Вы совсем меня не понимаете.
— Как раз понимаю. Вы хотите меня… меня. Я тот, кто вам предназначен, а вы все время с этим сражаетесь. Почему? Потому что рядом с вами стоит респектабельность и побуждает вас не иметь дела с человеком, который, возможно, помог одной женщине умереть и убил другую, оттого что она ему досаждала. Вы прислушиваетесь к сплетням. Вы обвиняете меня… когда все это время вы меня желаете. Я мог бы показать вам, что вы хотите меня так же сильно… или почти так же… как я хочу вас.
Я боялась его, когда он так говорил. Почему же я оставалась с ним? Почему он вызывает во мне такое волнение? Неужели в его словах что-то есть?
Он продолжал:
— Вы считаете, что я убил свою жену… Передозировка опия… Так легко это сделать. А потом вторая… удушение… удар по голове… а потом я закопал ее тело в лесу… нет, я бросил его в рыбные пруды. Эта идея получше. Член моей семьи уже сделал это раньше. Несмотря на все это… сплетни, скандал и ваше недоверие, вы меня хотите. Что же может быть более сильным показателем? Вы отворачиваетесь от меня, но не можете спрятать правду. Вы хотели меня в Логове дьявола. Вы томились по мне. Вы хотели, чтобы я взял вас силой. Тогда вы могли бы примириться со своей совестью. Но старуха Респектабельность стояла рядом с вами. «Беги, — сказала она. — Разбей окно. Выпрыгни». Все, что угодно, лишь бы дорогая старушка Респектабельность была удовлетворена. Вы думаете, это меня остановило бы?
— Да, остановило.
Я засмеялась, потому что это было сильнее меня, и он смеялся вместе со мной. Он продолжал:
— О Корделия, вы отбрасываете то, чего больше всего хотите. Если вы отвергнете меня, вы будете жалеть об этом всю свою жизнь. Этот рыцарь в сверкающих доспехах… этот Галахад, этот символ чистоты, этот злосчастный банкир, который всегда правильно складывает свои цифры и у которого никогда не было ни одной любовницы, на котором нет ни пятнышка… вы считаете, что он вам подходит?
Я снова рассмеялась.
— Вы совершенно абсурдны, — сказала я. — Я уверена, что его позабавило бы, что его так описывают. Уж несомненно нет ничего достойного презрения в том, что кто-то правильно складывает цифры, и мне представляется, что некоторый объем этого есть и в ведении хозяйства. Мне кажется, вы очень озабочены тем, чтобы выдать меня замуж. Я могла бы сказать вам, что мне этого не предлагали, и я удивлена, что вы слушаете болтовню школьниц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102