Я имею в виду тех, что были твоими особенно близкими подружками.
— Нет. Мы обещали писать друг другу, но не сделали этого. Обычно собираешься написать… а потом что-нибудь происходит, и забываешь. Дни идут, и теперь все это кажется таким далеким.
Всколыхнулись воспоминания. Я вспомнила, как мы лежали на траве в лесу, заложив руки за головы… когда появился он.
— Кто-то же должен написать первым, — сказала тетя Пэтти. — У тебя есть их адреса?
— Да, мы обменялись адресами.
— Как же их звали? Я пытаюсь вспомнить: немка, француженка и англичанка.
— Верно. Англичанка Лидия Маркем. Потом Моник Делорм и Фрида Шмидт. Интересно, что они делают сейчас?
— Напиши им. Возможно и узнаешь.
— Напишу. Прямо сегодня.
Так я и сделала.
Дни проносились с невероятной скоростью. Они были такими наполненными! Мы отправились на пикник в двуколке, тарахтевшей вдоль улочек. Вайолит упаковала корзину с едой и ворчала по поводу тряски в двуколйе, от которой свернется молоко; когда же оказалось, что она права, это было воспринято как веселая шутка.
Мы сидели среди поля, кипятили чайник и пили чай без молока, нас мучили мухи и тревожили осы, и мы играли в игры-загадки.
— Вот вам и пикник, — проворчала Вайолит, когда мы обнаружили, что бисквитный торт кишит муравьями.
Это был такой счастливый день!
Сонные от солнечного света мы протарахтели домой и расположились в саду, обсуждая различные пикники. Тетя Пэтти рассказала несколько чрезвычайно смешных историй, Вайолит — несколько мрачных, а я дивилась, наблюдая за Терезой, которая только что была напряжена и внимательно слушала, а в следующий момент уже каталась от неуемного смеха.
Летними вечерами, если было достаточно тепло, мы ужинали в саду. Это были чудные дни. Когда я думаю о них, я представляю тетю Пэтти в шляпе, украшенной маками. Она сидит в саду с тазом на коленях и ловко лущит горох. Я представляю Терезу, которая лежит на траве с полузакрытыми глазами; мне кажется, что я слышу, как жужжат пчелы Вайолит. Я вспоминаю напоенные ночными ароматами вечера и совершенный покой.
Я пришла в восторг, когда получила письмо от Фриды. Следовало ожидать, что она ответит первой. Фрида всегда была очень пунктуальной. Она писала, что очень рада моему письму. Ей самой остался еще один семестр, и она покинет Шаффенбрюккен. Они все по мне скучают, особенно учитывая, что Лидии пришлось уехать раньше, чем она полагала. Письмо Фриды вернуло меня назад, школа, очевидно, не изменилась с тех пор, как я ее покинула.
Я не знала что Лидия уехала так рано: она собиралась остаться еще на год. По-видимому, возникли новые обстоятельства. Возможно, я узнаю это от нее.
— Вот видишь, — сказала тетя Пэтти. — Каждая из вас ждала, чтобы другая написала. Кто-то должен был сделать первый шаг. Такова жизнь. Вероятно, от других ты тоже получишь известия. Лидия ведь недалеко, не так ли?
— Она в Эссексе… или в Лондоне, конечно.
— Совсем рядом с нами. Может быть, она заскочит навестить тебя. Это было бы славно! Мне казалось, что она тебе особенно нравится.
— Ну, у нас было больше общего. Наверное, потому что она англичанка.
— По-видимому, так и есть. Возможно, ты еще от нее получишь весточку.
Неделю спустя пришло письмо от Моник.
Она тоже покидала школу в конце семестра, одновременно с Фридой.
«Я рада, что по крайней мере она остается со мной и я не буду одна. Надо же, ты теперь преподаешь. Очень жаль, что так вышло с Грантли. Рассказы о нем звучали великолепно. Я думаю, что выйду замуж за Анри вскоре после того, как оставлю Шаффенбрюккен. В конце концов я к тому времени буду уже довольно старой. Было замечательно получить твое письмо. Пожалуйста, пиши еще ».
— Ну вот, — сказала тетя Пэтти. — Что я говорила?
Как ни странно, от Лидии ответа не было, однако я об этом не думала, пока не вернулась в школу. Я написала тете Пэтти, попросив переслать мне письмо, если Лидия ответит. Почему она, которая была ближе всех и с которой я больше всех дружила, оказалась единственной, кто не отозвался?
Было неудивительно, что я забыла о Лидии в оставшееся от каникул время, ибо случилось происшествие, вытеснившее все мысли о подругах из моей головы.
Однажды после полудня я читала в своей комнате, когда, трепеща от возбуждения, вошла Вайолит.
— Там джентльмен. Он пришел повидаться с тобой. Он с Пэтти в саду.
— Джентльмен? Кто?
— Сэр Чей-то сын, — сказала Вайолит. — Я не совсем уловила имя.
— Сэр Джейсон Веррингер?
— Да, звучит похоже. Твоя тетя Пэтти сказала мне: «Вайолит, это сэр Чей-то сын. Он прибыл навестить Корделию. Пожалуйста, сходи в ее комнату и скажи ей, что он здесь».
— Говоришь, он в саду?
Я взглянула на свое отражение в зеркале. Краска прилила к щекам.
— Что вообще он тут делает? — я с подозрением смотрела на Вайолит. Глупый вопрос. Откуда ей знать? Я сказала: — Иду.
При моем появлении тетя Пэтти в огромной солнечной шляпе, которую она носила в саду и которая делала ее похожей на большой гриб, вскочила со стула, на котором сидела.
— А, — воскликнула она. — Вот моя племянница.
— Мисс Грант… Корделия, — сказал он и направился ко мне с протянутыми руками.
— Вы… вы приехали навестить нас, — ошеломленно заикаясь, произнесла я.
— Да. Я возвращался из Лондона, и поскольку проезжал мимо…
Проезжал мимо? Что он имеет в виду? Он не проезжает Молденбери на пути из Лондона в Девон.
Тетя Пэтти наблюдала за нами, склонив голову набок, что указывало на особенное внимание.
— Хотите чаю? — спросила она. — Я пойду позабочусь. Корделия, ты можешь сесть в мое кресло и вы с э…
— Джейсоном Веррингером, — сказал он.
— Можете немного поболтать, — закончила тетя Пэтти и исчезла.
— Я удивлена, что вы заехали сюда, — начала я.
— Давайте сядем, как предложила ваша тетя. Я заехал попрощаться. Я еду за границу и несколько месяцев не буду в Колби. Я чувствовал, что должен вам это объяснить.
— О?
— Вы удивлены? Я не хотел уезжать, не сказав вам.
Я не сводила глаз с лаванды, существенно поредевшей, поскольку Вайолит собрала большую ее часть, чтобы положить в маленькие мешочки для аромата в шкафах тети Пэтти.
— Я удивлена, что вы сочли необходимым приехать сюда.
— Ну, мы же особенные друзья, подумал я, и, учитывая все происшедшее, хотел поставить вас в известность. Я так недавно овдовел, а смерть кого-то, с кем прожито много лет, потрясает… даже когда ее ожидаешь. Я чувствую необходимость вырваться. У меня на континенте много хороших друзей, которых я навещу. Я проделаю своего рода Гран Тур — Франция, Италия, Испания… вот я и подумал, что было бы приятно сказать вам до свидания.
— Могу лишь отметить, что очень удивлена тому, что вы для этого приехали в такую даль. Смею предположить, со временем я услышала бы эту новость, вернувшись в школу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
— Нет. Мы обещали писать друг другу, но не сделали этого. Обычно собираешься написать… а потом что-нибудь происходит, и забываешь. Дни идут, и теперь все это кажется таким далеким.
Всколыхнулись воспоминания. Я вспомнила, как мы лежали на траве в лесу, заложив руки за головы… когда появился он.
— Кто-то же должен написать первым, — сказала тетя Пэтти. — У тебя есть их адреса?
— Да, мы обменялись адресами.
— Как же их звали? Я пытаюсь вспомнить: немка, француженка и англичанка.
— Верно. Англичанка Лидия Маркем. Потом Моник Делорм и Фрида Шмидт. Интересно, что они делают сейчас?
— Напиши им. Возможно и узнаешь.
— Напишу. Прямо сегодня.
Так я и сделала.
Дни проносились с невероятной скоростью. Они были такими наполненными! Мы отправились на пикник в двуколке, тарахтевшей вдоль улочек. Вайолит упаковала корзину с едой и ворчала по поводу тряски в двуколйе, от которой свернется молоко; когда же оказалось, что она права, это было воспринято как веселая шутка.
Мы сидели среди поля, кипятили чайник и пили чай без молока, нас мучили мухи и тревожили осы, и мы играли в игры-загадки.
— Вот вам и пикник, — проворчала Вайолит, когда мы обнаружили, что бисквитный торт кишит муравьями.
Это был такой счастливый день!
Сонные от солнечного света мы протарахтели домой и расположились в саду, обсуждая различные пикники. Тетя Пэтти рассказала несколько чрезвычайно смешных историй, Вайолит — несколько мрачных, а я дивилась, наблюдая за Терезой, которая только что была напряжена и внимательно слушала, а в следующий момент уже каталась от неуемного смеха.
Летними вечерами, если было достаточно тепло, мы ужинали в саду. Это были чудные дни. Когда я думаю о них, я представляю тетю Пэтти в шляпе, украшенной маками. Она сидит в саду с тазом на коленях и ловко лущит горох. Я представляю Терезу, которая лежит на траве с полузакрытыми глазами; мне кажется, что я слышу, как жужжат пчелы Вайолит. Я вспоминаю напоенные ночными ароматами вечера и совершенный покой.
Я пришла в восторг, когда получила письмо от Фриды. Следовало ожидать, что она ответит первой. Фрида всегда была очень пунктуальной. Она писала, что очень рада моему письму. Ей самой остался еще один семестр, и она покинет Шаффенбрюккен. Они все по мне скучают, особенно учитывая, что Лидии пришлось уехать раньше, чем она полагала. Письмо Фриды вернуло меня назад, школа, очевидно, не изменилась с тех пор, как я ее покинула.
Я не знала что Лидия уехала так рано: она собиралась остаться еще на год. По-видимому, возникли новые обстоятельства. Возможно, я узнаю это от нее.
— Вот видишь, — сказала тетя Пэтти. — Каждая из вас ждала, чтобы другая написала. Кто-то должен был сделать первый шаг. Такова жизнь. Вероятно, от других ты тоже получишь известия. Лидия ведь недалеко, не так ли?
— Она в Эссексе… или в Лондоне, конечно.
— Совсем рядом с нами. Может быть, она заскочит навестить тебя. Это было бы славно! Мне казалось, что она тебе особенно нравится.
— Ну, у нас было больше общего. Наверное, потому что она англичанка.
— По-видимому, так и есть. Возможно, ты еще от нее получишь весточку.
Неделю спустя пришло письмо от Моник.
Она тоже покидала школу в конце семестра, одновременно с Фридой.
«Я рада, что по крайней мере она остается со мной и я не буду одна. Надо же, ты теперь преподаешь. Очень жаль, что так вышло с Грантли. Рассказы о нем звучали великолепно. Я думаю, что выйду замуж за Анри вскоре после того, как оставлю Шаффенбрюккен. В конце концов я к тому времени буду уже довольно старой. Было замечательно получить твое письмо. Пожалуйста, пиши еще ».
— Ну вот, — сказала тетя Пэтти. — Что я говорила?
Как ни странно, от Лидии ответа не было, однако я об этом не думала, пока не вернулась в школу. Я написала тете Пэтти, попросив переслать мне письмо, если Лидия ответит. Почему она, которая была ближе всех и с которой я больше всех дружила, оказалась единственной, кто не отозвался?
Было неудивительно, что я забыла о Лидии в оставшееся от каникул время, ибо случилось происшествие, вытеснившее все мысли о подругах из моей головы.
Однажды после полудня я читала в своей комнате, когда, трепеща от возбуждения, вошла Вайолит.
— Там джентльмен. Он пришел повидаться с тобой. Он с Пэтти в саду.
— Джентльмен? Кто?
— Сэр Чей-то сын, — сказала Вайолит. — Я не совсем уловила имя.
— Сэр Джейсон Веррингер?
— Да, звучит похоже. Твоя тетя Пэтти сказала мне: «Вайолит, это сэр Чей-то сын. Он прибыл навестить Корделию. Пожалуйста, сходи в ее комнату и скажи ей, что он здесь».
— Говоришь, он в саду?
Я взглянула на свое отражение в зеркале. Краска прилила к щекам.
— Что вообще он тут делает? — я с подозрением смотрела на Вайолит. Глупый вопрос. Откуда ей знать? Я сказала: — Иду.
При моем появлении тетя Пэтти в огромной солнечной шляпе, которую она носила в саду и которая делала ее похожей на большой гриб, вскочила со стула, на котором сидела.
— А, — воскликнула она. — Вот моя племянница.
— Мисс Грант… Корделия, — сказал он и направился ко мне с протянутыми руками.
— Вы… вы приехали навестить нас, — ошеломленно заикаясь, произнесла я.
— Да. Я возвращался из Лондона, и поскольку проезжал мимо…
Проезжал мимо? Что он имеет в виду? Он не проезжает Молденбери на пути из Лондона в Девон.
Тетя Пэтти наблюдала за нами, склонив голову набок, что указывало на особенное внимание.
— Хотите чаю? — спросила она. — Я пойду позабочусь. Корделия, ты можешь сесть в мое кресло и вы с э…
— Джейсоном Веррингером, — сказал он.
— Можете немного поболтать, — закончила тетя Пэтти и исчезла.
— Я удивлена, что вы заехали сюда, — начала я.
— Давайте сядем, как предложила ваша тетя. Я заехал попрощаться. Я еду за границу и несколько месяцев не буду в Колби. Я чувствовал, что должен вам это объяснить.
— О?
— Вы удивлены? Я не хотел уезжать, не сказав вам.
Я не сводила глаз с лаванды, существенно поредевшей, поскольку Вайолит собрала большую ее часть, чтобы положить в маленькие мешочки для аромата в шкафах тети Пэтти.
— Я удивлена, что вы сочли необходимым приехать сюда.
— Ну, мы же особенные друзья, подумал я, и, учитывая все происшедшее, хотел поставить вас в известность. Я так недавно овдовел, а смерть кого-то, с кем прожито много лет, потрясает… даже когда ее ожидаешь. Я чувствую необходимость вырваться. У меня на континенте много хороших друзей, которых я навещу. Я проделаю своего рода Гран Тур — Франция, Италия, Испания… вот я и подумал, что было бы приятно сказать вам до свидания.
— Могу лишь отметить, что очень удивлена тому, что вы для этого приехали в такую даль. Смею предположить, со временем я услышала бы эту новость, вернувшись в школу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102