И знаешь, когда ее сестра, Мария, выходила замуж за Вильгельма Оранского, Анна заболела оспой и чуть не умерла. Она столько раз смотрела в лицо смерти, что, наверно, уже приготовилась к ней. Как я благодарна Богу за мое хорошее здоровье. И надеюсь, смерть, придя ко мне, задует жизнь, будто свечу. Это самое лучшее.
– Я тоже думаю, что это лучшая смерть, – согласилась Каролина. – Жаль, что мы не можем выбирать, как нам уйти из этого мира. Но к чему такая мрачная тема? Если бы Мальборо был здесь, он бы рассказал нам свежие новости, но, признаюсь, я не всегда доверяю ему.
– Увы, на свете так мало людей, которым можно доверять, – вздохнула София. – Мне повезло, у меня есть ты. И ты, моя дорогая, всегда рядом со мной. Я могу откровенно обсуждать с тобой дела, которые так важны для всех нас. Как бы мне хотелось, чтобы такое же доверие я могла испытывать ко всем. Теперь трудные времена… они полны значения для нашей семьи. Но как только я попаду в Англию, все изменится. Сколько же еще ждать!
– Теперь уже недолго, – успокоила ее Каролина.
– Может быть, Ваше Высочество, немного посидит? – предложила графиня.
– Нет, я предпочитаю ходить. Как не раз говорили, что нет ничего лучше для здоровья, чем прогулка. Да еще в такой прекрасный день.
София вдруг замолчала, увидев сквозь зелень ветвей Георга Людвига, гулявшего в парке. С одной стороны рядом с ним вышагивала Шулемберг, с другой семенила Кильманзегге.
– Какое зрелище! – вздохнула курфюрстина. – Это самые непривлекательные женщины при его дворе. Но, конечно, когда они впервые стали любовницами Георга Людовика, они были даже миловидны.
– Курфюрст в определенном смысле хранит им верность, – заметила Каролина.
– Мне больше нравится дылда-шлюха, чем толстая курица. Она, по крайней мере, не изменяет ему. Не понимаю сына. И никогда не понимала. Как только ему исполнилось три года, я перестала его понимать. Порой я думаю, что он умный человек, а порой он мне кажется круглым дураком.
– В каждом из нас много граней, – согласилась Каролина и подумала о Софии. Такая осмотрительная в Ганновере и такая неосторожная в письмах к Элизабет Шарлотте. Такая сдержанная во всем, что касается Ганноверского двора и такая откровенная по отношения к Сент-Джеймсскому. У нее одна цель – стать королевой Англии. Наверно, этим объясняются все ее поступки.
– Осторожно, – воскликнула Каролина, вдруг заметив, как тяжело дышит курфюрстина. – Мы идем слишком быстро.
– Должна признаться, что ты права.
– Ваше Высочество… – начала было графиня, но умолкла, потому что София пошатнулась. Графиня и Каролина подхватили ее.
– Помогите мне довести ее до скамейки, – быстро проговорила Каролина. Но еще не закончив фразы, почувствовала, как тело старой дамы обмякло в ее руках.
Они осторожно положили ее на землю. Курфюрстина лежала на спине. Щеки ее странно побледнели, глаза остекленели.
Каролина упала на колени рядом с ней, и страшное одиночество сдавило ей сердце.
– Вы можете… говорить?.. – прошептала она.
София смотрела прямо на нее… Глаза были застывшие… безжизненные.
«Вы должны поправиться, – подумала Каролина, – должны… Я не могу потерять вас…»
Георг Людвиг вошел в оранжерею. Каролина невольно отметила удивленные лица его любовниц. Все лучшие качества курфюрста всегда проявлялись именно в таких ситуациях.
Не подавая и малейшего признака волнения, он опустился на колени возле матери и пощупал пульс. Потом послал одного из гвардейцев за лекарством.
– Быстро, – приказал он. – Еще можем успеть. Каролина принесла подушку и положила под голову Софии.
– Когда это случилось? – спросил Георг Людвиг.
– Только что и совершенно неожиданно. Мы шли, разговаривали… и вдруг она упала.
Георг Людвиг кивнул и больше не проронил ни слова. Через несколько минут гвардеец вернулся, и Георг Людвиг всыпал порошок в рот матери.
– Это может оживить ее? – выдохнула Каролина.
– Если не поздно, – ответил Георг Людвиг бесстрастным, сухим тоном.
«О чем он сейчас думает? – размышляла Каролина. – Какие чувства у него были к матери? Признавал ли он ее достоинства или считал всего лишь назойливой старухой?»
Но что бы он ни чувствовал, Георг Людвиг оставался холодным и бесстрастным.
Пришел врач. Он тоже опустился на колени рядом с телом курфюрстины, потом перевел взгляд с Георга Людвига на Каролину и сказал:
– Мы ничего для нее сделать не можем.
– Она умерла, – проговорил Георг Людвиг, просто констатируя факт.
– Боюсь, что так, Ваше Высочество.
– Нет, этого не может быть… – всхлипнула Каролина, но курфюрст не обратил на нее внимания.
– Ее надо перенести во дворец, – распорядился он.
И тело Софии перенесли во дворец, который она любила больше всех других. Королева Анна жила, а София, чьей самой великой мечтой было стать ее преемницей, угасла, по собственным словам, как задутая свеча.
Никто так искренне не оплакивал Софию, как Каролина. Никогда еще после смерти Софии Шарлотты она не чувствовала себя такой одинокой. Правда, сейчас она была замужем и имела детей, но София была для нее как мать, и Каролина нежно любила ее.
Теперь не осталось никого, с кем она могла бы разделить свои либеральные взгляды, к кому могла бы обратиться за советом.
Каролина очень горевала и много размышляла над смертью курфюрстины. Все на свете меняется. Курфюрстина София так же, как раньше София Шарлотта, дала ей бесценные уроки. И лучший способ сохранить память об этих удивительных женщинах – воспользоваться их уроками.
И все же пустота, образовавшаяся после смерти Софии, была невосполнимой. Дети еще слишком маленькие, чтобы быть ей помощниками. Георг Август? Она давно поняла, что мало чего может от него ожидать. Она должна быть благодарна Софии за то, что та научила ее, как управлять, оставаясь и тени, как побеждать, ведя тайную дипломатию.
– Я никогда не забуду ваших уроков, – пообещала Каролина. – Никогда.
* * *
Июль был нелегким. Из Англии доходило множество слухов. Королева Анна доживала последние дни.
Георг Людвиг пожимал плечами. Его это не особенно заботило. Он не желал ехать в Англию. Его вполне устраивал Ганновер.
– Если англичане покажут, что я им не нужен, – говорил он, – я им дам ясно понять, что они мне тоже не нужны.
Он привык думать, что когда-то в будущем станет королем Англии. Смерть Софии переместила его прямо к подножию трона.
Переезд в Англию стал бы для него полным переворотом в жизни, а таких потрясений лучше избегать, когда человеку за пятьдесят и его не обуревают честолюбивые мечты.
– Англичане! – говорил он. – Да ну их! Они отрубили голову королю, а его сына отправили в ссылку. И это случилось совсем недавно. Что они за люди?
В первые дни августа Джеймс Крэггс, запыхавшись, прискакал в Ганновер и, прежде чем навестить любовницу, графиню фон Платен, предстал перед ее покровителем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
– Я тоже думаю, что это лучшая смерть, – согласилась Каролина. – Жаль, что мы не можем выбирать, как нам уйти из этого мира. Но к чему такая мрачная тема? Если бы Мальборо был здесь, он бы рассказал нам свежие новости, но, признаюсь, я не всегда доверяю ему.
– Увы, на свете так мало людей, которым можно доверять, – вздохнула София. – Мне повезло, у меня есть ты. И ты, моя дорогая, всегда рядом со мной. Я могу откровенно обсуждать с тобой дела, которые так важны для всех нас. Как бы мне хотелось, чтобы такое же доверие я могла испытывать ко всем. Теперь трудные времена… они полны значения для нашей семьи. Но как только я попаду в Англию, все изменится. Сколько же еще ждать!
– Теперь уже недолго, – успокоила ее Каролина.
– Может быть, Ваше Высочество, немного посидит? – предложила графиня.
– Нет, я предпочитаю ходить. Как не раз говорили, что нет ничего лучше для здоровья, чем прогулка. Да еще в такой прекрасный день.
София вдруг замолчала, увидев сквозь зелень ветвей Георга Людвига, гулявшего в парке. С одной стороны рядом с ним вышагивала Шулемберг, с другой семенила Кильманзегге.
– Какое зрелище! – вздохнула курфюрстина. – Это самые непривлекательные женщины при его дворе. Но, конечно, когда они впервые стали любовницами Георга Людовика, они были даже миловидны.
– Курфюрст в определенном смысле хранит им верность, – заметила Каролина.
– Мне больше нравится дылда-шлюха, чем толстая курица. Она, по крайней мере, не изменяет ему. Не понимаю сына. И никогда не понимала. Как только ему исполнилось три года, я перестала его понимать. Порой я думаю, что он умный человек, а порой он мне кажется круглым дураком.
– В каждом из нас много граней, – согласилась Каролина и подумала о Софии. Такая осмотрительная в Ганновере и такая неосторожная в письмах к Элизабет Шарлотте. Такая сдержанная во всем, что касается Ганноверского двора и такая откровенная по отношения к Сент-Джеймсскому. У нее одна цель – стать королевой Англии. Наверно, этим объясняются все ее поступки.
– Осторожно, – воскликнула Каролина, вдруг заметив, как тяжело дышит курфюрстина. – Мы идем слишком быстро.
– Должна признаться, что ты права.
– Ваше Высочество… – начала было графиня, но умолкла, потому что София пошатнулась. Графиня и Каролина подхватили ее.
– Помогите мне довести ее до скамейки, – быстро проговорила Каролина. Но еще не закончив фразы, почувствовала, как тело старой дамы обмякло в ее руках.
Они осторожно положили ее на землю. Курфюрстина лежала на спине. Щеки ее странно побледнели, глаза остекленели.
Каролина упала на колени рядом с ней, и страшное одиночество сдавило ей сердце.
– Вы можете… говорить?.. – прошептала она.
София смотрела прямо на нее… Глаза были застывшие… безжизненные.
«Вы должны поправиться, – подумала Каролина, – должны… Я не могу потерять вас…»
Георг Людвиг вошел в оранжерею. Каролина невольно отметила удивленные лица его любовниц. Все лучшие качества курфюрста всегда проявлялись именно в таких ситуациях.
Не подавая и малейшего признака волнения, он опустился на колени возле матери и пощупал пульс. Потом послал одного из гвардейцев за лекарством.
– Быстро, – приказал он. – Еще можем успеть. Каролина принесла подушку и положила под голову Софии.
– Когда это случилось? – спросил Георг Людвиг.
– Только что и совершенно неожиданно. Мы шли, разговаривали… и вдруг она упала.
Георг Людвиг кивнул и больше не проронил ни слова. Через несколько минут гвардеец вернулся, и Георг Людвиг всыпал порошок в рот матери.
– Это может оживить ее? – выдохнула Каролина.
– Если не поздно, – ответил Георг Людвиг бесстрастным, сухим тоном.
«О чем он сейчас думает? – размышляла Каролина. – Какие чувства у него были к матери? Признавал ли он ее достоинства или считал всего лишь назойливой старухой?»
Но что бы он ни чувствовал, Георг Людвиг оставался холодным и бесстрастным.
Пришел врач. Он тоже опустился на колени рядом с телом курфюрстины, потом перевел взгляд с Георга Людвига на Каролину и сказал:
– Мы ничего для нее сделать не можем.
– Она умерла, – проговорил Георг Людвиг, просто констатируя факт.
– Боюсь, что так, Ваше Высочество.
– Нет, этого не может быть… – всхлипнула Каролина, но курфюрст не обратил на нее внимания.
– Ее надо перенести во дворец, – распорядился он.
И тело Софии перенесли во дворец, который она любила больше всех других. Королева Анна жила, а София, чьей самой великой мечтой было стать ее преемницей, угасла, по собственным словам, как задутая свеча.
Никто так искренне не оплакивал Софию, как Каролина. Никогда еще после смерти Софии Шарлотты она не чувствовала себя такой одинокой. Правда, сейчас она была замужем и имела детей, но София была для нее как мать, и Каролина нежно любила ее.
Теперь не осталось никого, с кем она могла бы разделить свои либеральные взгляды, к кому могла бы обратиться за советом.
Каролина очень горевала и много размышляла над смертью курфюрстины. Все на свете меняется. Курфюрстина София так же, как раньше София Шарлотта, дала ей бесценные уроки. И лучший способ сохранить память об этих удивительных женщинах – воспользоваться их уроками.
И все же пустота, образовавшаяся после смерти Софии, была невосполнимой. Дети еще слишком маленькие, чтобы быть ей помощниками. Георг Август? Она давно поняла, что мало чего может от него ожидать. Она должна быть благодарна Софии за то, что та научила ее, как управлять, оставаясь и тени, как побеждать, ведя тайную дипломатию.
– Я никогда не забуду ваших уроков, – пообещала Каролина. – Никогда.
* * *
Июль был нелегким. Из Англии доходило множество слухов. Королева Анна доживала последние дни.
Георг Людвиг пожимал плечами. Его это не особенно заботило. Он не желал ехать в Англию. Его вполне устраивал Ганновер.
– Если англичане покажут, что я им не нужен, – говорил он, – я им дам ясно понять, что они мне тоже не нужны.
Он привык думать, что когда-то в будущем станет королем Англии. Смерть Софии переместила его прямо к подножию трона.
Переезд в Англию стал бы для него полным переворотом в жизни, а таких потрясений лучше избегать, когда человеку за пятьдесят и его не обуревают честолюбивые мечты.
– Англичане! – говорил он. – Да ну их! Они отрубили голову королю, а его сына отправили в ссылку. И это случилось совсем недавно. Что они за люди?
В первые дни августа Джеймс Крэггс, запыхавшись, прискакал в Ганновер и, прежде чем навестить любовницу, графиню фон Платен, предстал перед ее покровителем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110