- Но почему их только двое? - Он осветил лица спичкой. - Это не те! - сдавленным от бешенства голосом сказал он. - Где же остальные? Где Джура, Чжао, Саид? Или они дали тебе, караван-баши, больше денег, чем мы?
- Они были здесь! - испуганно бормотал караван-баши. - Караванщики, упрямые лентяи! Вьючьте верблюдов, варите пищу! - закричал караван-баши.
Никто не отозвался. Глухо звякнули колокольцы, и верблюды повернули к нему свои большие головы на длинных шеях. Большой белый верблюд медленно подошел на голос. Его мягкие губы коснулись руки хозяина. Он шевелил губами, ожидая подачки. - Есть хочешь? Потерпи, старик, - сказал караван-баши своему любимцу. - Сегодня вечером мы будем на границе, а завтра направимся в Ош. Три дня ты будешь объедаться на тучных пастбищах Алайской долины. Эй, караванщики, где же вы?
Опять никто не ответил.
Все наперебой стали звать караванщиков. Никто не отзывался. Хозяин, подозревая неладное, в испуге пересчитал верблюдов и проверил товары. Все было на месте. Розыски сбежавших не привели ни к чему.
…В это время друзья были далеко от ночевки. Они осторожно, прячась в камнях, пробирались к границе.
Впереди брел Саид, показывая путь, за ним шел Джура, потом Чжао, а позади всех плелся Кучак. Тэке то бежал впереди, то убегал в сторону. Они шли много часов. Везде у границы были красные конные разъезды, с которыми Саид почему-то не хотел встречаться. Но Саид знал «одно место».
В этой обычно безлюдной местности то и дело слышались голоса, цоканье копыт. Друзья не удивлялись. После того как Чжао, предупрежденный об опасности, поднял их в путь среди ночи, они уже знали о движении басмаческих отрядов к границе. Было нечто странное в том, что басмачи двигались не маскируясь: это могло привлечь внимание советских пограничников. Когда галька зашуршала у них под ногами, Саид дал знак, и Джура взял Тэке на ремень. Густые заросли колючего шиповника преградили им дорогу. Саид опустился на колени и полез по тропинке, проложенной зверями. Густые ветви над головой не пропускали света.
Зеленый тоннель вывел путников к узкому дикому ущелью, загроможденному валунами и обломками скал. Из-под камней доносился глухой шум потока.
Слева послышались далекие выстрелы. Саид сел на камень с озадаченным видом.
- Басмачи с пограничниками! - сказал он.
- Теперь нам не пройти: ещё примут за басмачей, - произнес Чжао.
Немного погодя раздались выстрелы правее. Саид забеспокоился. - Надо спешить, - сказал он. - Здесь есть ещё один путь, только он очень труден. Пройдем ли?
- Пройдем, конечно, пройдем! - зашептал Кучак, испуганно оглядываясь назад. - А где мы?
- Это уже отроги Заалайского хребта, возле Маркан-Су. Наверх вылезем - граница.
- Чего же ты медлишь? - сердито спросил Джура. - Или хочешь, чтобы подоспевшие басмачи нас перестреляли?
- Мне кажется, внизу, в кустах, люди, - сказал Чжао. Кучак без слов быстро полез вверх, за ним двинулись встревоженные друзья. Отвесные скалы преградили им путь, и сверху пахнул морозный воздух.
Саид подошел и указал на спускавшуюся откуда-то сверху темную полосу в локоть шириной.
- Перегной, - сказал он. - Засовывайте в него руки по локти и лезьте наверх. Это и будут ступеньки. Вниз не смотрите. Джура подошел к щели и недоверчиво ткнул ногой мягкую, рыхлую массу.
- Пусти меня, если боишься, - сказал Кучак дрожащим голосом. Джура удивленно посмотрел на него.
Они полезли, погружая руки и ноги в земляную массу, оседавшую под их тяжестью. Джура тащил Тэке на плечах, привязав его веревкой.
Бывают такие минуты в жизни даже слабых людей, когда они проявляют исключительную силу. То же случилось теперь и с Кучаком. Им овладела такая ярость ко всему, что преграждало ему путь домой, что он не отставал ни на шаг.
Саида подгонял страх попасть в руки Кипчакбая. Страшная черноземная щель осталась внизу.
- Поспешим! - требовал Джура. - Поспешим, пока не взошло солнце и утренний мороз сковывает снег.
Задыхаясь и падая, прошли они высокогорные тундры и по крепкому насту взошли на гору. Перед ними в лучах восходящего солнца сверкали вечные снега родных памирских вершин. - Можно отдохнуть, - сказал Саид. - Дальше дорога спокойная. - Нет, нет, идем дальше! - прошептал Кучак, испуганно оглядываясь назад.
IV
И они снова двинулись в путь.
Ручьи холодной прозрачной воды с журчанием мчались с горы, по которой шли путники.
На обнажившихся из-под снега лужайках цвели цветы - желтые, красные, синие, лиловые. Цветов было так много, что под ними даже не видна была трава.
- Теперь я верю, что мы на Памире, - прошептал Джура и показал вперед.
Там, вдали, у небольшого водопада, неподвижно стоял большой киик, охраняя трех коз, пасшихся на лужайке. Вдруг среди привычных звуков падающей воды и шелеста ветра он услышал подозрительный шорох. Киики умчались.
- Эх, ружье бы! - сказал Джура.
- Потерпи час, - ответил Саид, - скоро мы придем к моему тайнику. Там я спрятал пятизарядку с тридцатью патронами, одноствольное охотничье ружье, карамультук и много всякой одежды. Потерпи! Из-за этого я и повел вас этим путем. Но Джура не слушал его. Он жадно смотрел на родные памирские горы, смотрел и не мог наглядеться. И дышалось здесь легко, полной грудью!
Множество дорог открывалось теперь перед Джурой. Он волен выбирать любую и идти. Но куда бы он ни пошел, даже на север, где люди летают на железных птицах, - всюду с ним пойдет его стыд. Небо везде будет для него одного цвета - темное. Скажут: Джура струсил и бежал от басмачей, нарушил клятву и возвратился домой, не прикончив Тагая, Безносого и Кзицкого. Это был его долг, от этого зависела его честь и вся его жизнь. «Что же делать?» - думал Джура и не мог ничего придумать.
Через час они дошли до каменных осыпей, где предполагался тайник. Однако никакого тайника с оружием не оказалось. Саид злобно ругался и посылал проклятия на голову аллаха. - А может быть, его и не было? - негромко сказал Кучак, глядя на свои опухшие ноги.
Джура пожал плечами,
- Был, - ответил Чжао. - Недаром Саид злится, как взбесившийся верблюд.
Отдохнув, они пошли дальше.
- Надо было сразу идти к пограничникам. Лучше было бы, - говорил Чжао.
Саид сердился.
Путники поднялись по крутому склону горы и, достигнув места, где склон переходил в отвесную скалу, вздымавшуюся над рекой, разулись и засунули ичиги сзади за пояс.
Еле заметная тропинка то прижималась к отвесным скалам, то вилась над самым краем пропасти. Постепенно она сузилась до ширины ступни и наконец совсем исчезла.
- А дальше как? - спросил у Саида Кучак.
- Дальше будут углубления в стене для пальцев, и будешь двигаться левым боком вперед. Одну ногу перенесешь, другую на её место поставишь. Потом… вон там, видишь?… Большой каменный нос торчит из скалы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159
- Они были здесь! - испуганно бормотал караван-баши. - Караванщики, упрямые лентяи! Вьючьте верблюдов, варите пищу! - закричал караван-баши.
Никто не отозвался. Глухо звякнули колокольцы, и верблюды повернули к нему свои большие головы на длинных шеях. Большой белый верблюд медленно подошел на голос. Его мягкие губы коснулись руки хозяина. Он шевелил губами, ожидая подачки. - Есть хочешь? Потерпи, старик, - сказал караван-баши своему любимцу. - Сегодня вечером мы будем на границе, а завтра направимся в Ош. Три дня ты будешь объедаться на тучных пастбищах Алайской долины. Эй, караванщики, где же вы?
Опять никто не ответил.
Все наперебой стали звать караванщиков. Никто не отзывался. Хозяин, подозревая неладное, в испуге пересчитал верблюдов и проверил товары. Все было на месте. Розыски сбежавших не привели ни к чему.
…В это время друзья были далеко от ночевки. Они осторожно, прячась в камнях, пробирались к границе.
Впереди брел Саид, показывая путь, за ним шел Джура, потом Чжао, а позади всех плелся Кучак. Тэке то бежал впереди, то убегал в сторону. Они шли много часов. Везде у границы были красные конные разъезды, с которыми Саид почему-то не хотел встречаться. Но Саид знал «одно место».
В этой обычно безлюдной местности то и дело слышались голоса, цоканье копыт. Друзья не удивлялись. После того как Чжао, предупрежденный об опасности, поднял их в путь среди ночи, они уже знали о движении басмаческих отрядов к границе. Было нечто странное в том, что басмачи двигались не маскируясь: это могло привлечь внимание советских пограничников. Когда галька зашуршала у них под ногами, Саид дал знак, и Джура взял Тэке на ремень. Густые заросли колючего шиповника преградили им дорогу. Саид опустился на колени и полез по тропинке, проложенной зверями. Густые ветви над головой не пропускали света.
Зеленый тоннель вывел путников к узкому дикому ущелью, загроможденному валунами и обломками скал. Из-под камней доносился глухой шум потока.
Слева послышались далекие выстрелы. Саид сел на камень с озадаченным видом.
- Басмачи с пограничниками! - сказал он.
- Теперь нам не пройти: ещё примут за басмачей, - произнес Чжао.
Немного погодя раздались выстрелы правее. Саид забеспокоился. - Надо спешить, - сказал он. - Здесь есть ещё один путь, только он очень труден. Пройдем ли?
- Пройдем, конечно, пройдем! - зашептал Кучак, испуганно оглядываясь назад. - А где мы?
- Это уже отроги Заалайского хребта, возле Маркан-Су. Наверх вылезем - граница.
- Чего же ты медлишь? - сердито спросил Джура. - Или хочешь, чтобы подоспевшие басмачи нас перестреляли?
- Мне кажется, внизу, в кустах, люди, - сказал Чжао. Кучак без слов быстро полез вверх, за ним двинулись встревоженные друзья. Отвесные скалы преградили им путь, и сверху пахнул морозный воздух.
Саид подошел и указал на спускавшуюся откуда-то сверху темную полосу в локоть шириной.
- Перегной, - сказал он. - Засовывайте в него руки по локти и лезьте наверх. Это и будут ступеньки. Вниз не смотрите. Джура подошел к щели и недоверчиво ткнул ногой мягкую, рыхлую массу.
- Пусти меня, если боишься, - сказал Кучак дрожащим голосом. Джура удивленно посмотрел на него.
Они полезли, погружая руки и ноги в земляную массу, оседавшую под их тяжестью. Джура тащил Тэке на плечах, привязав его веревкой.
Бывают такие минуты в жизни даже слабых людей, когда они проявляют исключительную силу. То же случилось теперь и с Кучаком. Им овладела такая ярость ко всему, что преграждало ему путь домой, что он не отставал ни на шаг.
Саида подгонял страх попасть в руки Кипчакбая. Страшная черноземная щель осталась внизу.
- Поспешим! - требовал Джура. - Поспешим, пока не взошло солнце и утренний мороз сковывает снег.
Задыхаясь и падая, прошли они высокогорные тундры и по крепкому насту взошли на гору. Перед ними в лучах восходящего солнца сверкали вечные снега родных памирских вершин. - Можно отдохнуть, - сказал Саид. - Дальше дорога спокойная. - Нет, нет, идем дальше! - прошептал Кучак, испуганно оглядываясь назад.
IV
И они снова двинулись в путь.
Ручьи холодной прозрачной воды с журчанием мчались с горы, по которой шли путники.
На обнажившихся из-под снега лужайках цвели цветы - желтые, красные, синие, лиловые. Цветов было так много, что под ними даже не видна была трава.
- Теперь я верю, что мы на Памире, - прошептал Джура и показал вперед.
Там, вдали, у небольшого водопада, неподвижно стоял большой киик, охраняя трех коз, пасшихся на лужайке. Вдруг среди привычных звуков падающей воды и шелеста ветра он услышал подозрительный шорох. Киики умчались.
- Эх, ружье бы! - сказал Джура.
- Потерпи час, - ответил Саид, - скоро мы придем к моему тайнику. Там я спрятал пятизарядку с тридцатью патронами, одноствольное охотничье ружье, карамультук и много всякой одежды. Потерпи! Из-за этого я и повел вас этим путем. Но Джура не слушал его. Он жадно смотрел на родные памирские горы, смотрел и не мог наглядеться. И дышалось здесь легко, полной грудью!
Множество дорог открывалось теперь перед Джурой. Он волен выбирать любую и идти. Но куда бы он ни пошел, даже на север, где люди летают на железных птицах, - всюду с ним пойдет его стыд. Небо везде будет для него одного цвета - темное. Скажут: Джура струсил и бежал от басмачей, нарушил клятву и возвратился домой, не прикончив Тагая, Безносого и Кзицкого. Это был его долг, от этого зависела его честь и вся его жизнь. «Что же делать?» - думал Джура и не мог ничего придумать.
Через час они дошли до каменных осыпей, где предполагался тайник. Однако никакого тайника с оружием не оказалось. Саид злобно ругался и посылал проклятия на голову аллаха. - А может быть, его и не было? - негромко сказал Кучак, глядя на свои опухшие ноги.
Джура пожал плечами,
- Был, - ответил Чжао. - Недаром Саид злится, как взбесившийся верблюд.
Отдохнув, они пошли дальше.
- Надо было сразу идти к пограничникам. Лучше было бы, - говорил Чжао.
Саид сердился.
Путники поднялись по крутому склону горы и, достигнув места, где склон переходил в отвесную скалу, вздымавшуюся над рекой, разулись и засунули ичиги сзади за пояс.
Еле заметная тропинка то прижималась к отвесным скалам, то вилась над самым краем пропасти. Постепенно она сузилась до ширины ступни и наконец совсем исчезла.
- А дальше как? - спросил у Саида Кучак.
- Дальше будут углубления в стене для пальцев, и будешь двигаться левым боком вперед. Одну ногу перенесешь, другую на её место поставишь. Потом… вон там, видишь?… Большой каменный нос торчит из скалы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159