Дервиш с криком побежал к кустам. За ним, не отставая ни на шаг, гнался старик.
…В сельсовете, несмотря на ранний час, было многолюдно. Собравшиеся дехкане оживленно обсуждали недавние события. - О-о-о! Батыр, селям алейкум! - встретили они Максимова. Каждый хотел быть поближе к нему, чтобы иметь возможность перекинуться с ним словом.
- Садитесь, садитесь, у меня много дела. Где раненый? Покажите его мне.
Присутствующие удивленно переглянулись. В комнате воцарилась тишина.
- Какой раненый? - удивленно спросил Максимова кто-то из присутствующих.
В сельсовет вбежал запыхавшийся вестовой и, наклонившись к Максимову, шепотом рассказал ему о том, что произошло. - Я вошел после старика в юрту, - продолжал вестовой уже громко, - слышу - храп. В углу лежит Шараф. Его старик пырнул ножом. Шараф умер при мне, перед смертью что-то бормотал: «Булбак, Белбак…»
- Балбак? - быстро спросил Максимов.
- Да, да, Балбак, - ответил вестовой.
- Так, все ясно. Так вы меня не звали? - спросил Максимов окружающих.
- Мы всегда рады тебе, - ответило ему несколько голосов. - Мы должны поблагодарить тебя за освобождение. Басмачи уничтожили много наших людей. Ты со своим отрядом опять вернул нас к свободной жизни.
Максимов рассказал присутствующим то, что сообщил ему вестовой. Сельсовет зашумел, как встревоженный улей. Максимов немедленно отдал бойцам приказание разыскать старика. Обыскали все вокруг.
Кучак мирно дремал в кустах. Он ничего не знал о происшествии, взволновавшем весь Горный кишлак. Внезапный шорох заставил Кучака открыть глаза. Перед ним стояла сгорбленная старуха. Ее лицо покрывала паранджа. Кучак обратился к ней с каким- то вопросом. Старуха, не отвечая, быстро побежала от него. Как он ни спешил, догнать её оказалось невозможным. Наконец, запыхавшись, он остановился и решил вернуться в Горный кишлак. Вдруг под кустом он увидел какой-то странный предмет. Нагнувшись, Кучак обнаружил заплатанную паранджу и женские ичиги. Он отнес найденное Максимову.
- Я так и знал, - задумчиво проговорил начальник. Раздосадованный тем, что его провели, он приказал вылить принесенный стариком кумыс. После этого случая Максимов запретил бойцам есть и пить что-нибудь на стороне.
В тот же день Максимов велел позвать Кучака. - Поедешь с нами в крепость выручать Джуру?
- Конечно! - ответил Кучак. - Мы разгоним всех басмачей и быстро освободим наших.
- Нет, - ответил Максимов, - это будет не так просто. Отвлекать части Красной Армии, преследующие басмачей Ибрагим-бека в горах и долинах Памира, мы не будем.
- Конечно, не будем, - решительно заявил Кучак. - Мы сами своим небольшим отрядом не освободим осажденную крепость, - задумчиво сказал Максимов. - Если все идет так, как написано в фирмане, то там собралось много басмачей, и нашему взводу предстоит потрудиться. Ты, Кучак, должен заменить много бойцов!
- Я? - изумился Кучак.
- Ты и Рахим. Эй, Рахим!
Рахим, спавший в углу, мгновенно проснулся и подошел к начальнику.
- Я говорю, - продолжал Максимов, - что тебе и Кучаку надо будет сейчас же скакать напрямик к крепости. У ледника оставить лошадей и перевалить ледник пешком. Там вы присоединитесь к басмачам Тагая.
- Опять к басмачам? - горестно воскликнул Кучак. - Опять к басмачам! Тагай и Кзицкий делают все, чтобы рабы навсегда остались рабами, а вы будете добиваться другого - навсегда превратить рабов в свободных людей. Как ты думаешь, Рахим, годится Кучак тебе в помощники?
Юноша бросил веселый взгляд на приунывшего Кучака и обнял его за плечи:
- Мне у него учиться надо! Стоит Кучаку захотеть, и он перессорит лучших друзей и вселит недоверие в самых правоверных. Если только Кучак захочет взять меня своим помощником, я буду горд.
- Я уверен, - сказал Максимов, - что ты, Кучак, станешь прославленным батыром слова!
Кучак сразу оживился:
- Пусть мое слово будет как судный меч над головой Тагая. Джура - тот скала-человек, а я буду действовать, как друг Манаса - Кадыр, что весь мир мог увлечь речью, и как знаменитый хитрец Дорбон, и как прорицатель Черный Толок.
- Но где бы вы ни встретили имама Балбака, - сказал Максимов, - человека со стеклянным глазом в правой глазнице, поймайте его. Этот человек опаснее ста тысяч басмачей.
ЖЕНЩИНЫ С ГОР
I
Все так же высились суровые горы вокруг кишлака Мин-Архар. Все так же теснились убогие кибитки на краю сая. И снова, как в позапрошлом году, яростный лай собак всполошил население кишлака. В вечерней мгле раздались радостные голоса: - Это они!
- Наконец-то!
- Всего привезут: и муки и тканей…
- И сахару.
Стая огромных свирепых волкодавов во главе с Одноглазым умчалась в северную сторону, и вскоре громкий лай известил, что собаки напали на незнакомцев.
Жители с радостными криками побежали навстречу. Впереди раздались выстрелы; донесся жалобный визг собаки. - Это не они, это другие! - сказала старуха дрожащим голосом. - Вы ослепли, что стреляете в охотничьих собак! - сердито закричала в темноту молодая женщина.
Всадники подъехали. Их было пять человек. У каждого в руках была винтовка.
- Смотри, - сказал удивленно рыжебородый всадник, ехавший впереди, - одни бабы! А где ваши петухи?
- Сами справляемся. Нет мужчин, - ответила старуха Айше. - Новый киператиф приехал, - шепотом сказала одна из женщин, показывая на трех лошадей, навьюченных курджумами. - Эй, Рыжебородый! Вы из Дараут-Кургана? - спросила молодая женщина.
- А тебе что? - грубо спросил один из всадников. - Очень любопытная! - добавил другой.
- Товары привезли? - снова спросила женщина. - Ага, привезли, - ответил Рыжебородый.
- Заходите, - сказала женщина, приглашая в кибитку. Всадники спешились, привязали лошадей, вошли и сели у костра. Гостям подали чай. Женщины разложили перед приехавшими множество сурковых шкурок. Гости изумленно переглянулись, молча ожидая, что последует за этим. Из другой кибитки женщины принесли несколько волчьих шкур и наконец торжественно положили перед приезжими три шкуры барса. Старуха ждала похвал: шкуры были превосходные. Молчание продолжалось. Айше недовольно пробормотала, что товар плохо выглядит при слабом огне, и прибавила в костер полыни. Огонь ярко осветил стены кибитки.
- На стене винтовки! - испуганно сказал Рыжебородый и быстро встал. - Ты врала нам! - закричал он молодой женщине. - Где ваши мужчины и почему они прячутся? Обыскать!
Его спутники выбежали из кибитки, захватив свои винтовки. - В нашем кишлаке мужчин нет, - ответила Зейнеб Рыжебородому. - А оружие чье?
- Мы сами из него стреляем кииков и архаров. В капканы ловим сурков, лисиц, волков. Курганский киператиф дал нам за шкуры эти четыре охотничьих ружья, патроны дал, и порох, и дробь. Ты должен знать! - удивленно ответила женщина.
- Ты не врешь, женщина?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159
…В сельсовете, несмотря на ранний час, было многолюдно. Собравшиеся дехкане оживленно обсуждали недавние события. - О-о-о! Батыр, селям алейкум! - встретили они Максимова. Каждый хотел быть поближе к нему, чтобы иметь возможность перекинуться с ним словом.
- Садитесь, садитесь, у меня много дела. Где раненый? Покажите его мне.
Присутствующие удивленно переглянулись. В комнате воцарилась тишина.
- Какой раненый? - удивленно спросил Максимова кто-то из присутствующих.
В сельсовет вбежал запыхавшийся вестовой и, наклонившись к Максимову, шепотом рассказал ему о том, что произошло. - Я вошел после старика в юрту, - продолжал вестовой уже громко, - слышу - храп. В углу лежит Шараф. Его старик пырнул ножом. Шараф умер при мне, перед смертью что-то бормотал: «Булбак, Белбак…»
- Балбак? - быстро спросил Максимов.
- Да, да, Балбак, - ответил вестовой.
- Так, все ясно. Так вы меня не звали? - спросил Максимов окружающих.
- Мы всегда рады тебе, - ответило ему несколько голосов. - Мы должны поблагодарить тебя за освобождение. Басмачи уничтожили много наших людей. Ты со своим отрядом опять вернул нас к свободной жизни.
Максимов рассказал присутствующим то, что сообщил ему вестовой. Сельсовет зашумел, как встревоженный улей. Максимов немедленно отдал бойцам приказание разыскать старика. Обыскали все вокруг.
Кучак мирно дремал в кустах. Он ничего не знал о происшествии, взволновавшем весь Горный кишлак. Внезапный шорох заставил Кучака открыть глаза. Перед ним стояла сгорбленная старуха. Ее лицо покрывала паранджа. Кучак обратился к ней с каким- то вопросом. Старуха, не отвечая, быстро побежала от него. Как он ни спешил, догнать её оказалось невозможным. Наконец, запыхавшись, он остановился и решил вернуться в Горный кишлак. Вдруг под кустом он увидел какой-то странный предмет. Нагнувшись, Кучак обнаружил заплатанную паранджу и женские ичиги. Он отнес найденное Максимову.
- Я так и знал, - задумчиво проговорил начальник. Раздосадованный тем, что его провели, он приказал вылить принесенный стариком кумыс. После этого случая Максимов запретил бойцам есть и пить что-нибудь на стороне.
В тот же день Максимов велел позвать Кучака. - Поедешь с нами в крепость выручать Джуру?
- Конечно! - ответил Кучак. - Мы разгоним всех басмачей и быстро освободим наших.
- Нет, - ответил Максимов, - это будет не так просто. Отвлекать части Красной Армии, преследующие басмачей Ибрагим-бека в горах и долинах Памира, мы не будем.
- Конечно, не будем, - решительно заявил Кучак. - Мы сами своим небольшим отрядом не освободим осажденную крепость, - задумчиво сказал Максимов. - Если все идет так, как написано в фирмане, то там собралось много басмачей, и нашему взводу предстоит потрудиться. Ты, Кучак, должен заменить много бойцов!
- Я? - изумился Кучак.
- Ты и Рахим. Эй, Рахим!
Рахим, спавший в углу, мгновенно проснулся и подошел к начальнику.
- Я говорю, - продолжал Максимов, - что тебе и Кучаку надо будет сейчас же скакать напрямик к крепости. У ледника оставить лошадей и перевалить ледник пешком. Там вы присоединитесь к басмачам Тагая.
- Опять к басмачам? - горестно воскликнул Кучак. - Опять к басмачам! Тагай и Кзицкий делают все, чтобы рабы навсегда остались рабами, а вы будете добиваться другого - навсегда превратить рабов в свободных людей. Как ты думаешь, Рахим, годится Кучак тебе в помощники?
Юноша бросил веселый взгляд на приунывшего Кучака и обнял его за плечи:
- Мне у него учиться надо! Стоит Кучаку захотеть, и он перессорит лучших друзей и вселит недоверие в самых правоверных. Если только Кучак захочет взять меня своим помощником, я буду горд.
- Я уверен, - сказал Максимов, - что ты, Кучак, станешь прославленным батыром слова!
Кучак сразу оживился:
- Пусть мое слово будет как судный меч над головой Тагая. Джура - тот скала-человек, а я буду действовать, как друг Манаса - Кадыр, что весь мир мог увлечь речью, и как знаменитый хитрец Дорбон, и как прорицатель Черный Толок.
- Но где бы вы ни встретили имама Балбака, - сказал Максимов, - человека со стеклянным глазом в правой глазнице, поймайте его. Этот человек опаснее ста тысяч басмачей.
ЖЕНЩИНЫ С ГОР
I
Все так же высились суровые горы вокруг кишлака Мин-Архар. Все так же теснились убогие кибитки на краю сая. И снова, как в позапрошлом году, яростный лай собак всполошил население кишлака. В вечерней мгле раздались радостные голоса: - Это они!
- Наконец-то!
- Всего привезут: и муки и тканей…
- И сахару.
Стая огромных свирепых волкодавов во главе с Одноглазым умчалась в северную сторону, и вскоре громкий лай известил, что собаки напали на незнакомцев.
Жители с радостными криками побежали навстречу. Впереди раздались выстрелы; донесся жалобный визг собаки. - Это не они, это другие! - сказала старуха дрожащим голосом. - Вы ослепли, что стреляете в охотничьих собак! - сердито закричала в темноту молодая женщина.
Всадники подъехали. Их было пять человек. У каждого в руках была винтовка.
- Смотри, - сказал удивленно рыжебородый всадник, ехавший впереди, - одни бабы! А где ваши петухи?
- Сами справляемся. Нет мужчин, - ответила старуха Айше. - Новый киператиф приехал, - шепотом сказала одна из женщин, показывая на трех лошадей, навьюченных курджумами. - Эй, Рыжебородый! Вы из Дараут-Кургана? - спросила молодая женщина.
- А тебе что? - грубо спросил один из всадников. - Очень любопытная! - добавил другой.
- Товары привезли? - снова спросила женщина. - Ага, привезли, - ответил Рыжебородый.
- Заходите, - сказала женщина, приглашая в кибитку. Всадники спешились, привязали лошадей, вошли и сели у костра. Гостям подали чай. Женщины разложили перед приехавшими множество сурковых шкурок. Гости изумленно переглянулись, молча ожидая, что последует за этим. Из другой кибитки женщины принесли несколько волчьих шкур и наконец торжественно положили перед приезжими три шкуры барса. Старуха ждала похвал: шкуры были превосходные. Молчание продолжалось. Айше недовольно пробормотала, что товар плохо выглядит при слабом огне, и прибавила в костер полыни. Огонь ярко осветил стены кибитки.
- На стене винтовки! - испуганно сказал Рыжебородый и быстро встал. - Ты врала нам! - закричал он молодой женщине. - Где ваши мужчины и почему они прячутся? Обыскать!
Его спутники выбежали из кибитки, захватив свои винтовки. - В нашем кишлаке мужчин нет, - ответила Зейнеб Рыжебородому. - А оружие чье?
- Мы сами из него стреляем кииков и архаров. В капканы ловим сурков, лисиц, волков. Курганский киператиф дал нам за шкуры эти четыре охотничьих ружья, патроны дал, и порох, и дробь. Ты должен знать! - удивленно ответила женщина.
- Ты не врешь, женщина?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159