Непостижимо. Но если угроза уничтожения Далкита, его матери и брата и сестры нависала над его головой? Угроза истребления сотен людей его клана? Что сделал бы благородный Хок, чтобы предотвратить это?
Ответ пришел легко. Ее сильный, мудрый, великодушный муж сделал бы то, что он должен был сделать. Любого другого человека Хок просто убил бы. Но невозможно убить Короля Шотландии. Невозможно - без полного уничтожения существования клана королевской армией. Получится тот же результата, так что у него не было выбора. Он отбывал наказание пятнадцать лет, и все из-за презренного и испорченного короля.
- Разве ты не можешь принять меня сейчас? Все закончилось. Я свободен. - Его голос был таким низким и звучал так мучительно, что она застыла. Его слова вывели ее из равновесия; это было то, что она могла бы сказать сама, если бы стояла лицом к лицу со своим прошлым перед тем, кто был ей небезразличен. Ее муж понимал боль, и возможно, и стыд, и несомненно, сожаление. Какое было у нее право осуждать и обвинять человека за его темное прошлое? Если бы она была бы честна с собой, то она даже указала бы на то, что ее прошлое было результатом ее собственных наивных ошибок, тогда как он был вынужден перенести свое болезненное испытание, чтобы сохранить свой клан и свою семью.
Она хотела прикоснуться и излечить мужчину, который сидел так упрямо далеко от нее сейчас, но она все же совершенно не была уверена, как это начать. Многое стало ясно - он был королевской шлюхой, что бы это ни было, не потому что он хотел этого; этот факт в большой степени облегчил ее сознание. Больше, чем что-либо другое, она хотела понять этого страстного, гордого мужчину. Прогнать прочь тени из его красивых темных глаз. Она дернулась, когда ощутила прикосновение шелка к своему подбородку.
- Нет! Не надевай на меня снова капюшон. Пожалуйста!
Хок игнорировал ее протесты, и она вздохнула, когда он снова затянул шнурок.
- Может быть, ты просто скажешь мне, почему?
- Почему что?
- Почему ты «ослепляешь» меня сейчас? - Что она сделала, чтобы вызвать его гнев?
- Я отступаю, девушка. Я дал тебе то, что ни один другой мужчина не дал бы тебе. Я дал тебе время, чтобы выбрать меня по своей воле. Но, кажется, что твоя воля безнадежно глупа и нуждается в убеждении. Ты выберешь меня, ты сделаешь это. И когда это случиться, не будет никакого имени другого мужчины на твоих губах, ни члена другого мужчины между твоими бедрами, ни лица другого мужчины в твоем сознании.
- Но… - Она хотела знать, почему ее время так внезапно закончилось. Что заставило его резко прекратить это?
- Никаких «но». И ни слова больше, девушка, пока ты не заставила меня завязать тебе еще и рот. С этого момента и впредь ты будешь видеть без помощи этих прекрасных, лживых глаз. Возможно, я не полный дурак. Возможно, ты сможешь видеть, используя внутренне зрение. А затем, вероятно не сможешь. Но твой первый урок заключается в том, что как я выгляжу, не имеет ничего общего с тем, кто я есть. Кем я мог быть в прошлом, не имеет значения для того, кем я являюсь сейчас. Когда ты, наконец, ясно увидишь меня, тогда и только тогда ты снова сможешь смотреть на мир своими глазами.
* * *
Они прибыли в Устер вскоре после рассвета. Без устали погоняя свою лошадь в течение ночи, Хок превратил двухдневное путешествие в менее чем однодневную поездку.
Он провел ее в резиденцию Лэрда, мимо разинувших рот слуг, вверх по ступенькам и в спальню. Без слов он разрезал кинжалом путы на ее запястьях, толкнул ее на кровать, и ушел, заперев за собой дверь.
В тот момент, когда руки Эдриен освободились, она сорвала шелковый капюшон. Она была готова разорвать его на маленькие шелковые клочья, но затем осознала, что он возможно просто использует что-то другое, если она уничтожит этот капюшон. Кроме того, размышляла она, у нее не было намерения сражаться с ним. У нее и так было достаточно борьбы, когда она пыталась противостоять своим эмоциям; так что она позволит ему делать то, что он чувствует, ему нужно делать. Это предоставит ей больше времени. Чтобы познакомиться с новыми ощущениями внутри себя. Святые небеса, но он был зол на нее. Только вот из-за чего он был зол, она не была уверена, но ее решимость все еще была при ней. Перед лицом его ярости, ее солдаты не изменили своего мнения. Все они гордо стояли на стороне Хока, и она была с ними, на его стороне.
Он планирует бессердечно соблазнить ее? Открыть в ней внутреннее видение по отношению к нему?
Ему не нужно знать, что это видение уже открылось, и что она бесстыдно предвкушала каждый момент соблазнения.
* * *
Хок медленно шел по улицам Устера. Они были почти пустынны в этот поздний час, только те, у кого хватало храбрости, или крайней глупости, или преступных намерений, выходили на улицы поздно ночью, когда спускался плотный туман. Он гадал, к какой из этих категорий относился он.
Многое началось в этот день, но все же еще больше оставалось незавершенным. Он провел большую часть дня, проверяя книги мельника и разговаривая с озлобленными крестьянами, которые обвиняли мельника в подмене их зерна. Здесь был только один мельник, назначенный на этот пост людьми короля, до того, как Хок был освобожден от своей клятвы служить ему. Будучи единственным, он имел возможность осуществлять абсолютный контроль над зерном крестьян и, в сговоре с местным бейлифом, в самом деле обманывал их на весах, заменял хорошее зерно на заплесневевшее и извлекал чистую выгоду из трех городов, расположенных к северу.
Хок вздохнул. Это была только первая из дюжины проблем, требующих его внимания. Ему придется вести правосудие в течение двух недель, чтобы разобраться во всем, что пошло не так, как надо за время его милостивого пренебрежения, когда он находился на службе у Якова.
Но у него было время, чтобы излечить многочисленные болезни крестьян, и он собирается излечить их. Его люди были довольны тем, что он вернулся и снова интересуется их нуждами. С этого дня, три человека в Устере взялись за ремесло мельника и поделили его права. Хок улыбнулся. Конкуренция будет полезным делом для его людей.
Запахи пижмы и мяты донеслись из двери открытого заведения, когда он проходил мимо. Женщина поманила его от двери, одетая только в просвечивающий кусок грязного и изодранного шелка. Хок выгнул в изумлении бровь и улыбнулся, но отказался и пошел дальше по улице. Его глаза сделались темными и ожесточенными. То, что ждало его дома, было больше, чем он мог вынести.
* * *
Эдриен сразу же села, когда услышала, как Хок распахнул дверь в ее комнату. Она воображала сладкое соблазнение, которое он задумал для нее, и ей пришлось собрать все свое самообладание, чтобы скрыть волнение от его возращения.
- О, ты вернулся, - протянула она, надеясь, что она преуспела в маскировке своего восторга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Ответ пришел легко. Ее сильный, мудрый, великодушный муж сделал бы то, что он должен был сделать. Любого другого человека Хок просто убил бы. Но невозможно убить Короля Шотландии. Невозможно - без полного уничтожения существования клана королевской армией. Получится тот же результата, так что у него не было выбора. Он отбывал наказание пятнадцать лет, и все из-за презренного и испорченного короля.
- Разве ты не можешь принять меня сейчас? Все закончилось. Я свободен. - Его голос был таким низким и звучал так мучительно, что она застыла. Его слова вывели ее из равновесия; это было то, что она могла бы сказать сама, если бы стояла лицом к лицу со своим прошлым перед тем, кто был ей небезразличен. Ее муж понимал боль, и возможно, и стыд, и несомненно, сожаление. Какое было у нее право осуждать и обвинять человека за его темное прошлое? Если бы она была бы честна с собой, то она даже указала бы на то, что ее прошлое было результатом ее собственных наивных ошибок, тогда как он был вынужден перенести свое болезненное испытание, чтобы сохранить свой клан и свою семью.
Она хотела прикоснуться и излечить мужчину, который сидел так упрямо далеко от нее сейчас, но она все же совершенно не была уверена, как это начать. Многое стало ясно - он был королевской шлюхой, что бы это ни было, не потому что он хотел этого; этот факт в большой степени облегчил ее сознание. Больше, чем что-либо другое, она хотела понять этого страстного, гордого мужчину. Прогнать прочь тени из его красивых темных глаз. Она дернулась, когда ощутила прикосновение шелка к своему подбородку.
- Нет! Не надевай на меня снова капюшон. Пожалуйста!
Хок игнорировал ее протесты, и она вздохнула, когда он снова затянул шнурок.
- Может быть, ты просто скажешь мне, почему?
- Почему что?
- Почему ты «ослепляешь» меня сейчас? - Что она сделала, чтобы вызвать его гнев?
- Я отступаю, девушка. Я дал тебе то, что ни один другой мужчина не дал бы тебе. Я дал тебе время, чтобы выбрать меня по своей воле. Но, кажется, что твоя воля безнадежно глупа и нуждается в убеждении. Ты выберешь меня, ты сделаешь это. И когда это случиться, не будет никакого имени другого мужчины на твоих губах, ни члена другого мужчины между твоими бедрами, ни лица другого мужчины в твоем сознании.
- Но… - Она хотела знать, почему ее время так внезапно закончилось. Что заставило его резко прекратить это?
- Никаких «но». И ни слова больше, девушка, пока ты не заставила меня завязать тебе еще и рот. С этого момента и впредь ты будешь видеть без помощи этих прекрасных, лживых глаз. Возможно, я не полный дурак. Возможно, ты сможешь видеть, используя внутренне зрение. А затем, вероятно не сможешь. Но твой первый урок заключается в том, что как я выгляжу, не имеет ничего общего с тем, кто я есть. Кем я мог быть в прошлом, не имеет значения для того, кем я являюсь сейчас. Когда ты, наконец, ясно увидишь меня, тогда и только тогда ты снова сможешь смотреть на мир своими глазами.
* * *
Они прибыли в Устер вскоре после рассвета. Без устали погоняя свою лошадь в течение ночи, Хок превратил двухдневное путешествие в менее чем однодневную поездку.
Он провел ее в резиденцию Лэрда, мимо разинувших рот слуг, вверх по ступенькам и в спальню. Без слов он разрезал кинжалом путы на ее запястьях, толкнул ее на кровать, и ушел, заперев за собой дверь.
В тот момент, когда руки Эдриен освободились, она сорвала шелковый капюшон. Она была готова разорвать его на маленькие шелковые клочья, но затем осознала, что он возможно просто использует что-то другое, если она уничтожит этот капюшон. Кроме того, размышляла она, у нее не было намерения сражаться с ним. У нее и так было достаточно борьбы, когда она пыталась противостоять своим эмоциям; так что она позволит ему делать то, что он чувствует, ему нужно делать. Это предоставит ей больше времени. Чтобы познакомиться с новыми ощущениями внутри себя. Святые небеса, но он был зол на нее. Только вот из-за чего он был зол, она не была уверена, но ее решимость все еще была при ней. Перед лицом его ярости, ее солдаты не изменили своего мнения. Все они гордо стояли на стороне Хока, и она была с ними, на его стороне.
Он планирует бессердечно соблазнить ее? Открыть в ней внутреннее видение по отношению к нему?
Ему не нужно знать, что это видение уже открылось, и что она бесстыдно предвкушала каждый момент соблазнения.
* * *
Хок медленно шел по улицам Устера. Они были почти пустынны в этот поздний час, только те, у кого хватало храбрости, или крайней глупости, или преступных намерений, выходили на улицы поздно ночью, когда спускался плотный туман. Он гадал, к какой из этих категорий относился он.
Многое началось в этот день, но все же еще больше оставалось незавершенным. Он провел большую часть дня, проверяя книги мельника и разговаривая с озлобленными крестьянами, которые обвиняли мельника в подмене их зерна. Здесь был только один мельник, назначенный на этот пост людьми короля, до того, как Хок был освобожден от своей клятвы служить ему. Будучи единственным, он имел возможность осуществлять абсолютный контроль над зерном крестьян и, в сговоре с местным бейлифом, в самом деле обманывал их на весах, заменял хорошее зерно на заплесневевшее и извлекал чистую выгоду из трех городов, расположенных к северу.
Хок вздохнул. Это была только первая из дюжины проблем, требующих его внимания. Ему придется вести правосудие в течение двух недель, чтобы разобраться во всем, что пошло не так, как надо за время его милостивого пренебрежения, когда он находился на службе у Якова.
Но у него было время, чтобы излечить многочисленные болезни крестьян, и он собирается излечить их. Его люди были довольны тем, что он вернулся и снова интересуется их нуждами. С этого дня, три человека в Устере взялись за ремесло мельника и поделили его права. Хок улыбнулся. Конкуренция будет полезным делом для его людей.
Запахи пижмы и мяты донеслись из двери открытого заведения, когда он проходил мимо. Женщина поманила его от двери, одетая только в просвечивающий кусок грязного и изодранного шелка. Хок выгнул в изумлении бровь и улыбнулся, но отказался и пошел дальше по улице. Его глаза сделались темными и ожесточенными. То, что ждало его дома, было больше, чем он мог вынести.
* * *
Эдриен сразу же села, когда услышала, как Хок распахнул дверь в ее комнату. Она воображала сладкое соблазнение, которое он задумал для нее, и ей пришлось собрать все свое самообладание, чтобы скрыть волнение от его возращения.
- О, ты вернулся, - протянула она, надеясь, что она преуспела в маскировке своего восторга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85