«Они могли меня убить!»
Прожженное толпою отверстие в паутинном пологе окаймляла полоса сажи, и Оукс не сводил взгляда с этой дыры. Каждый вздох отзывался в груди болью. Он не сразу осознал, что в мире есть звуки помимо его дыхания. Дальним громам отзывалась сама земля. «Волны!»
Он глянул в сторону моря. Линия прибоя поднялась невиданно высоко. До самого горизонта простирался белопенный простор. Огромные валы разбивались о берег там, где было раньше посадочное поле. На глазах у Оукса здоровенный кусок равнины соскользнул в море, оторвав половину ангара для челноков.
Оукс кое-как поднялся на ноги. В белой пене мелькало что-то черное – скалы! Волны легко подбрасывали валуны в человеческий рост. Покуда он смотрел, в пучину соскользнул сад – его драгоценный сад.
Среди брызг летали пронзительные крики, словно вопли почти забытых чаек. Оукс огляделся. «Дирижаблики?» Сгинули. Ни один оранжевый мешок не танцевал на ветру, не парил над черными утесами.
А крики не стихали.
И только тогда Морган Оукс повернулся в сторону скального гребня, откуда Томас вывел свою армию. «Тела!» Под жаркими лучами обоих солнц валялись, подергиваясь, изувеченные тела. Среди раненых медленно проходили фигуры с носилками, собирая их по одному и оттаскивая к подножию утесов.
Оукс снова обернулся к Редуту – нет, там ждет верная смерть. Глянул на поле боя – и только теперь заметил демонов. Его передернуло. Твари сидели широким полукругом, недвижно взирая на поле брани. А среди них одиноко стоял человек в белых одеждах. Оукс узнал его – это был Керро Паниль.
И эти крики! Стоны раненых, умирающих!
Оукс двинулся к поджидавшему его Панилю. «Какая мне теперь разница? Ну пошли против меня своих бесов… рифмоплет!»
Путь его пролегал по краю кровавого поля, среди обезображенных тел. Оукс наступил на оторванную руку, и та в последней судороге вцепилась ему в ногу. Бывший босс отскочил, точно заяц. Ему хотелось бегом бежать в Редут, к Легате. Но ноги не слушались. Он мог только ковылять к возвышающемуся над толпой демонов Панилю.
«Почему они не движутся?»
Он остановился в нескольких шагах от поэта.
– Ты. – Оукс сам удивился тому, как спокойно прозвучал его голос.
– Я.
Голос поэта доносился через вживленный под кожу Оукса передатчик, губы же не двигались.
– Тебе конец, Оукс.
– Ты! Ты все погубил! Это из-за тебя мы с Льюисом…
– Ничто не погибло, Оукс. Жизнь только начинается.
Паниль не разжимал губ, но голос продолжал звучать.
– Ты молчишь… но я тебя слышу.
– Это дар Авааты.
– Авааты?
– Дирижаблики и келп едины: они – Аваата.
– Значит, планета все же победила нас.
– Не планета. И не Легата.
– Тогда корабль. Наконец-то он загнал меня в угол!
– И не Корабль.
– Льюис! Это он виноват. Он и Легата.
На глаза Оуксу навернулись слезы. «Льюис и Легата». Он не мог встретиться взглядом с Панилем. «Льюис и Легата!» Одинокий плоскокрыл отполз от поэта, вскарабкался Оуксу на башмак и заснул, примостив шипастую башку на застежке. Оукс в ужасе взирал на тварь, не в силах даже пошевельнуться.
– Скажи мне, – вскрикнул он в отчаянии, – кто же виноват?!
– Ты сам знаешь, кто.
Из глотки Оукса вырвался вопль:
– Не-е-ет!
– Ты виноват, Морган. Ты и Томас.
– Это не я!
Паниль только глянул на него грустно.
– Тогда прикажи своим демонам убить меня! – бросил Оукс ему в лицо.
– Они не мои демоны.
– Тогда почему они не нападают?
– Потому что я показываю им мир, который иные назвали бы иллюзорным. Любое существо нападает не на то, что видит, а на то, что, как ему кажется, оно видит.
Оукс в ужасе воззрился на Паниля.
«Миражи? Этот стихоплет может отвести мне глаза как захочет?»
– Это корабль научил тебя!
– Меня научила Аваата.
– И твоей Аваате конец… – Оукс понял, что у него начинается истерика. – Всем им конец!
– Но прежде она научила нас входить в мир инореальности. И Аваата живет в нас.
Оукс не мог отвести взгляда от смертоносного плоскокрыла на своем ботинке.
– Что эта тварь видит? – спросил он, тыкая в демона трясущимся пальцем.
– Что-нибудь знакомое.
Содрогнулась от грохота земля, и плоскокрыл с недовольным видом шлепнулся на песок. Оглянувшись, Оукс увидал, как соскальзывает в бездну еще одна секция Редута. Огромные валы бились о берег, расплескивая белую пену, а узкая бухта еще усиливала их напор. В безмолвном ужасе Оукс наблюдал, как здание за зданием рушится в подгрызающие их волны.
– Можешь болтать что тебе вздумается, – пробормотал он, – но планета нас победила.
– Как хочешь.
– Я хочу?!
Оукс едва не набросился на Паниля, но замер, увидав, что двое спецклонов волокут к ним носилки. Рядом с раненым шла Хали Экель, колечко в ее носу сверкало в ослепительном свете. Пациента опутывали датчики прибокса. И человека на носилках Оукс тоже узнал – то был Раджа Томас.
Носильщики недоуменно воззрились на бывшего босса, опуская на песок свою ношу.
– Он очень плох? – поинтересовался Оукс у Хали.
Ответил поэт.
– Он умирает. Сквозная рана груди и лучевой ожог.
Оукс подавил смешок.
– Значит, меня он не переживет! Наконец-то проклятый корабль останется без кэпа!
Хали опустилась на колени рядом с носилками, глядя на Керро.
– Мы бы не дотащили его живым в лазарет. Он просил принести его к тебе.
– Знаю.
Керро смотрел на умирающего, и мысли Томаса были открыты ему – как и Ваате, и Ваэле, и большинству спецклонов, в чьих генах таилась Аваата, – открыты полностью, до последней капли. Сколь проникновенным был замысел Корабля – из породившего Его Раджи Флэттери сделать воплощение возмездия!
Губы Томаса дрогнули. Голос его был не громче шепота, но даже Оукс услышал его ясно:
– Я так долго искал ответа… что забыл вопрос.
– О чем он болтает? – осведомился Оукс.
– Он говорит с Кораблем, – ответил Паниль, на сей раз вслух, и речь его была речью поэта, полной всепроникающей мудрости.
Уста умирающего исторгли прерывистый вздох.
– Я так долго играл… так долго… Паниль знает. Это скала… дитя… Да! Я знаю! Дитя!
Оукс фыркнул.
– Да он просто бредит.
– А ты все отказываешься встать вровень со своей человечностью, – промолвил Паниль, глядя на бывшего босса.
– Что… О чем ты толкуешь?
– Только этого и требовал от нас Корабль, – вздохнул Паниль. – Это и значит богоТворить: найти в себе человечность и подняться с ней вровень.
– Слова! Пустые слова! – Оуксу казалось, что его загоняют в угол. Нет, все это просто мираж!
– Тогда отбрось слова и спроси себя: что ты делаешь здесь? – проговорил Паниль.
– Я выжить пытаюсь, что же еще?
– Но ты никогда не был по-настоящему жив.
– Я… я…
Паниль поднял руку, и Оукс замолк.
Демоны чередой двинулись в сторону утесов. Первый из них успел добраться до скал, поднимаясь на плоскогорье, прежде чем поэт заговорил вновь:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107