Это в корне изменит соотношение сил. Ду-Синь хочет, чтобы Чин Пан опередили Хун Пан.
Ронин кивнул:
– Да, это во-первых. Но есть еще кое-что. Похоже, у нас с ним проблемы одни и те же.
– Что ты имеешь в виду?
– Они могли бы убить меня в любой момент, но Ду-Синь почему-то не отдал приказа. Да, он явно хотел что-то от меня узнать. Но он – человек проницательный, и в какой-то момент он понял, что я ничего не знаю о сакуре...
– Почему он тебе поверил?
– По-моему, у него просто не было выбора и он знал об этом. Я сказал ему правду, и он понимал, что меня им не сломить. Потом я сказал ему о пришествии Дольмена. Но он знал об этом, Кири! – Ронин хлопнул ладонью по луке седла. – Этот хитрый лис знал! Тебе лучше других, за исключением разве что самого Ду-Синя, известно, как широка его сеть. Все слои общества Шаангсея так или иначе связаны с Чин Пан. У него тысячи ушей и глаз в городе и за его пределами. Он знает, что война на севере ведется уже не с красными; он понимает, чем обеспокоены риккагины. Они сражаются не с людьми. Ты сама видела, что такое Маккон и как он обходится с человеческой жизнью. Давняя вражда, управлявшая судьбами зеленых и красных, судьбами самого Шаангсея, канула в небытие. Легионы Дольмена пришли на континент человека.
Они миновали высокое плато и спустились к ущелью из красного камня и сухой пыли. На плато у них за спиной появился небесно-голубой лума со стройным седоком.
Они углубились в ущелье. Далеко справа, на невысоком утесе, за пределами красного обрыва, виднелись последние сосны, качающиеся на ветру. Высоко в небе промчалась стая серо-коричневых птиц. Птицы летели на юг, опережая надвигающиеся тучи. Ронину показалось, что он слышит их пронзительные крики, но это, наверное, было лишь завывание ветра, раскачивающего одинокие сосны. Само безлюдье этих мест наделяло их с Кири символическими полномочиями вечных стражей из передового дозора человечества.
Они пробрались между огромными валунами и выступами красноватого слоистого сланца и выехали на дорожку, поднимавшуюся на очередное плато.
Здесь они остановились. Ронин спешился, погладил по шее своего скакуна и осмотрелся в поисках следов. Лума нетерпеливо перебирал копытами. Ронин опустился на колени и провел пальцами по пыли. Ошибки быть не могло. Следы от копыт или лап всякого существа поменьше уже занесло бы пылью хотя бы частично.
Но следы Маккона не так-то легко стереть. Во всяком случае, если он преднамеренно метит свой путь. «Тебя», – отдалось эхом в мозгу. «Тебя».
– Догоняем?
Ронин пожал плечами:
– Если он сам захочет, тогда догоним.
Он вскочил в седло, и они помчались по плато, отпустив поводья и дав лумам волю. Кажется, эти неутомимые скакуны были счастливы от того, что могут нестись что есть мочи.
– На этот раз место для битвы выберу я, – крикнул он Кири сквозь завывание ветра и звон сбруи.
– А если не будет такой возможности?
– Будет. Мне лучше знать.
* * *
Они так увлеклись погоней, что совершенно забыли о времени, и лишь угасающий свет дня напомнил им о том, что солнце садится и скоро ночь. Днем было пасмурно из-за густых клубящихся туч, которые сейчас уже полностью затянули небо. Тусклые сумерки опустились как-то вдруг.
Земля не имела цвета, здесь не было даже теней, и на какое-то время их охватило необычное, тревожное ощущение – как будто они скачут по бесконечному царству грез и не тела их, а души уносятся все дальше и дальше от знакомого мира людей к какой-то другой, незнакомой жизни, которая в чем-то полнее, а в чем-то и мельче.
На севере уже стемнело, когда они достигли края плато и начали спускаться в широкую долину, целиком погруженную в тень. На середине спуска Кири вдруг ахнула и показала рукой вперед.
Они приближались к безбрежному полю покачивающихся на ветру цветов, белых, словно отбеленные временем кости. Потом их окутал сладковатый и липкий запах. Они въехали на луг.
– Маки! – выдохнула Кири.
Лумы затрясли головами и обменялись какими-то странными звуками, понятными только им. Теперь они высоко поднимали ноги, ступая осторожно, потому что под колышущимися цветами не было видно земли.
Ветер шевелил бесчисленные цветы, и поле, по которому пробирались Ронин с Кири, казалось шелестящим морем, по которому катились волны с белыми гребнями и синими впадинами.
В это мгновение в просвет в облаках выглянуло солнце, и белое море окрасилось вдруг в огненный пурпур. Тот же луч высветил и массивную фигуру, внезапно восставшую впереди, словно со дна океана, – ужасающее видение с горящими оранжевыми глазами.
Его очертания колыхались, постоянно меняясь. Тяжелой поступью он шагал им навстречу, размахивая длинными руками и прорубая когтями темные прогалины в пурпурном море. Лумы всхрапнули от ужаса, отпрянули, встали на дыбы. Глаза их вылезали из орбит, а Кири закричала Ронину:
– Слезай! Слезай, пока он тебя не сбросил!
Они соскочили с лум, оказавшись по пояс в волнах мака. Кири выхватила кривой меч. Ронин сделал ей знак, чтобы она отошла.
– Против него твой клинок бесполезен. Как, впрочем, и мой.
Она даже не посмотрела в его сторону.
– Я должна убить эту тварь.
От ее голоса веяло холодом. Она шагнула навстречу Маккону.
Ронин схватил ее, пытаясь удержать. Она вырывалась изо всех сил.
– Послушай, Кири. Я понимаю твои чувства. Маккон убил моего друга. Я уже с ним сражался. Против него бесполезно идти с мечом. Он не из этого мира и не подчиняется его законам.
Кири смотрела не отрываясь на приближающееся к ним чудовище.
– Слишком много погибло людей. Г'фанд, Са, Мацу. Я не хочу, чтобы следующей его жертвой стала ты.
Она наконец взглянула на него. Ее фиолетовые глаза горели в сумерках, как раскаленные угли.
– Время для доводов рассудка прошло. Навсегда.
Она все-таки вырвалась, но Ронин продолжал стоять между ней и приближающимся Макконом.
– Я и так уже почти умерла! – закричала Кири. – Забвение будет блаженством, если мне удастся взять с собой эту тварь!
Она пошла на Ронина, и он резко и неожиданно ударил ее кулаком под подбородок. Удар был молниеносным. Ему было противно бить женщину, но так она хотя бы останется в живых. Он подхватил ее на руки и уложил среди пурпурных цветов. Они закачались и зашелестели над неподвижным обмякшим телом.
– Ты не сможешь убить его, – печально произнес Ронин. – А для меня ты кое-что значишь.
Длинный меч мертвым грузом висел у него на боку, тянул его вниз, на дно бушующего океана. Оглянувшись на угрожающую фигуру надвигавшегося на него Маккона, он расстегнул пояс с мечом и уронил его рядом с Кири.
Тварь узнала его и завыла. За спиной у Ронина тревожно заржали лумы. Он пошел навстречу чудовищу, словно опускаясь с отмели в глубины неспокойного моря.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Ронин кивнул:
– Да, это во-первых. Но есть еще кое-что. Похоже, у нас с ним проблемы одни и те же.
– Что ты имеешь в виду?
– Они могли бы убить меня в любой момент, но Ду-Синь почему-то не отдал приказа. Да, он явно хотел что-то от меня узнать. Но он – человек проницательный, и в какой-то момент он понял, что я ничего не знаю о сакуре...
– Почему он тебе поверил?
– По-моему, у него просто не было выбора и он знал об этом. Я сказал ему правду, и он понимал, что меня им не сломить. Потом я сказал ему о пришествии Дольмена. Но он знал об этом, Кири! – Ронин хлопнул ладонью по луке седла. – Этот хитрый лис знал! Тебе лучше других, за исключением разве что самого Ду-Синя, известно, как широка его сеть. Все слои общества Шаангсея так или иначе связаны с Чин Пан. У него тысячи ушей и глаз в городе и за его пределами. Он знает, что война на севере ведется уже не с красными; он понимает, чем обеспокоены риккагины. Они сражаются не с людьми. Ты сама видела, что такое Маккон и как он обходится с человеческой жизнью. Давняя вражда, управлявшая судьбами зеленых и красных, судьбами самого Шаангсея, канула в небытие. Легионы Дольмена пришли на континент человека.
Они миновали высокое плато и спустились к ущелью из красного камня и сухой пыли. На плато у них за спиной появился небесно-голубой лума со стройным седоком.
Они углубились в ущелье. Далеко справа, на невысоком утесе, за пределами красного обрыва, виднелись последние сосны, качающиеся на ветру. Высоко в небе промчалась стая серо-коричневых птиц. Птицы летели на юг, опережая надвигающиеся тучи. Ронину показалось, что он слышит их пронзительные крики, но это, наверное, было лишь завывание ветра, раскачивающего одинокие сосны. Само безлюдье этих мест наделяло их с Кири символическими полномочиями вечных стражей из передового дозора человечества.
Они пробрались между огромными валунами и выступами красноватого слоистого сланца и выехали на дорожку, поднимавшуюся на очередное плато.
Здесь они остановились. Ронин спешился, погладил по шее своего скакуна и осмотрелся в поисках следов. Лума нетерпеливо перебирал копытами. Ронин опустился на колени и провел пальцами по пыли. Ошибки быть не могло. Следы от копыт или лап всякого существа поменьше уже занесло бы пылью хотя бы частично.
Но следы Маккона не так-то легко стереть. Во всяком случае, если он преднамеренно метит свой путь. «Тебя», – отдалось эхом в мозгу. «Тебя».
– Догоняем?
Ронин пожал плечами:
– Если он сам захочет, тогда догоним.
Он вскочил в седло, и они помчались по плато, отпустив поводья и дав лумам волю. Кажется, эти неутомимые скакуны были счастливы от того, что могут нестись что есть мочи.
– На этот раз место для битвы выберу я, – крикнул он Кири сквозь завывание ветра и звон сбруи.
– А если не будет такой возможности?
– Будет. Мне лучше знать.
* * *
Они так увлеклись погоней, что совершенно забыли о времени, и лишь угасающий свет дня напомнил им о том, что солнце садится и скоро ночь. Днем было пасмурно из-за густых клубящихся туч, которые сейчас уже полностью затянули небо. Тусклые сумерки опустились как-то вдруг.
Земля не имела цвета, здесь не было даже теней, и на какое-то время их охватило необычное, тревожное ощущение – как будто они скачут по бесконечному царству грез и не тела их, а души уносятся все дальше и дальше от знакомого мира людей к какой-то другой, незнакомой жизни, которая в чем-то полнее, а в чем-то и мельче.
На севере уже стемнело, когда они достигли края плато и начали спускаться в широкую долину, целиком погруженную в тень. На середине спуска Кири вдруг ахнула и показала рукой вперед.
Они приближались к безбрежному полю покачивающихся на ветру цветов, белых, словно отбеленные временем кости. Потом их окутал сладковатый и липкий запах. Они въехали на луг.
– Маки! – выдохнула Кири.
Лумы затрясли головами и обменялись какими-то странными звуками, понятными только им. Теперь они высоко поднимали ноги, ступая осторожно, потому что под колышущимися цветами не было видно земли.
Ветер шевелил бесчисленные цветы, и поле, по которому пробирались Ронин с Кири, казалось шелестящим морем, по которому катились волны с белыми гребнями и синими впадинами.
В это мгновение в просвет в облаках выглянуло солнце, и белое море окрасилось вдруг в огненный пурпур. Тот же луч высветил и массивную фигуру, внезапно восставшую впереди, словно со дна океана, – ужасающее видение с горящими оранжевыми глазами.
Его очертания колыхались, постоянно меняясь. Тяжелой поступью он шагал им навстречу, размахивая длинными руками и прорубая когтями темные прогалины в пурпурном море. Лумы всхрапнули от ужаса, отпрянули, встали на дыбы. Глаза их вылезали из орбит, а Кири закричала Ронину:
– Слезай! Слезай, пока он тебя не сбросил!
Они соскочили с лум, оказавшись по пояс в волнах мака. Кири выхватила кривой меч. Ронин сделал ей знак, чтобы она отошла.
– Против него твой клинок бесполезен. Как, впрочем, и мой.
Она даже не посмотрела в его сторону.
– Я должна убить эту тварь.
От ее голоса веяло холодом. Она шагнула навстречу Маккону.
Ронин схватил ее, пытаясь удержать. Она вырывалась изо всех сил.
– Послушай, Кири. Я понимаю твои чувства. Маккон убил моего друга. Я уже с ним сражался. Против него бесполезно идти с мечом. Он не из этого мира и не подчиняется его законам.
Кири смотрела не отрываясь на приближающееся к ним чудовище.
– Слишком много погибло людей. Г'фанд, Са, Мацу. Я не хочу, чтобы следующей его жертвой стала ты.
Она наконец взглянула на него. Ее фиолетовые глаза горели в сумерках, как раскаленные угли.
– Время для доводов рассудка прошло. Навсегда.
Она все-таки вырвалась, но Ронин продолжал стоять между ней и приближающимся Макконом.
– Я и так уже почти умерла! – закричала Кири. – Забвение будет блаженством, если мне удастся взять с собой эту тварь!
Она пошла на Ронина, и он резко и неожиданно ударил ее кулаком под подбородок. Удар был молниеносным. Ему было противно бить женщину, но так она хотя бы останется в живых. Он подхватил ее на руки и уложил среди пурпурных цветов. Они закачались и зашелестели над неподвижным обмякшим телом.
– Ты не сможешь убить его, – печально произнес Ронин. – А для меня ты кое-что значишь.
Длинный меч мертвым грузом висел у него на боку, тянул его вниз, на дно бушующего океана. Оглянувшись на угрожающую фигуру надвигавшегося на него Маккона, он расстегнул пояс с мечом и уронил его рядом с Кири.
Тварь узнала его и завыла. За спиной у Ронина тревожно заржали лумы. Он пошел навстречу чудовищу, словно опускаясь с отмели в глубины неспокойного моря.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69