и то, и другое она выкинула в мусоропровод.
– Он мне понравился, – сказал Туркин на бегу. – Никаких хождений вокруг да около, сразу берет быка за рога. Ему бы еще рефлексы получше, и был бы вполне пригодный боец.
У Бедевера не хватило дыхания, чтобы ответить, что, возможно, было и к лучшему. Они опять были в коридоре, но здесь пол уже был покрыт ковром, а по бокам на одинаковом расстоянии друг от друга попадались двери с матовыми стеклами. Другими словами, они снова были наверху, у Капитанов.
– Давай попробуем сюда, – предложил Туркин.
Бедевер, который все равно уже не мог бежать дальше, кивнул; они навалились на дверь и влетели в небольшой офис.
Если бы у них было время прочесть надпись на двери, они бы увидели, что она гласила:
ЖАЛОБЫ
Финансовые службы Атлантиды гордятся тем, что к ним до сих пор не поступило ни одной жалобы ни от одного из их клиентов. На это есть три причины:
1. Финансовые пакеты группы компаний «Лионесс» приспособлены для того, чтобы удовлетворять все ваши насущные потребности с помощью специальной экспертной группы с более чем двухтысячелетним опытом работы во всех видах финансового планирования.
2. Отдел менеджмента инвестиций группы компаний «Лионесс» постоянно следит за всеми капиталовложениями и страховыми портфелями в интересах своих клиентов и немедленно сообщит вам, если возникнет необходимость изменения инвестиционной стратегии.
3. Под ковриком за дверью отдела жалоб находится такой специальный люк, который открывается прямиком в звуконепроницаемый бункер.
– Тур!
– Что?
– Это ведь ты сказал «давай попробуем сюда», правда?
– Ну да.
– Хорошо. Я уж было начал бояться, что потерял чутье.
– Нет, это был я.
– Хорошо.
Крыса, вылезшая было из своей норки, заколебалась на пороге, поднялась на задние лапки и понюхала воздух. Пахло как-то не так.
Дернув хвостом, она повернула назад, неопровержимо доказывая, что животные гораздо более чувствительны к атмосфере, нежели человеческие существа. Если бы она была настолько глупа, чтобы сделать еще несколько шагов, не оставалось никаких сомнений, что Туркин поймал бы ее и съел.
– Я хочу есть, Беддерс, – в семисотый раз пожаловался он. – То есть, я хочу сказать, тюрьма – это одно, тут не стоит особенно возникать, если ты загремел в каталажку; это входит в игру. Тебя сажают, папаша приносит выкуп, ты возвращаешься домой – и все, финиш. Но предполагается, что тебя кормят, пока ты там. Это записано в какой-то конвенции или где-то еще.
Бедевер беспокойно пошевелился. Он пытался удержать друга от мыслей о том, почему они здесь оказались, – он боялся, что это может его расстроить.
– Тур, – спокойно произнес он, – мне кажется, что ты не вполне понимаешь, что происходит. Я думаю, что эта тюрьма создана не для того, чтобы из нее выходили.
Туркин рассмеялся.
– Не будь ослом, Беддерс, – сказал он. – Не существует таких тюрем, которые созданы для того, чтобы из них выходили. В этом-то вся и штука с тюрьмами. Они предназначены, чтобы хранить то, что в них помещают, как коробки для обуви.
– В точку, – согласился Бедевер, глядя вверх, туда, где должен был быть потолок, но видя лишь темноту. – Только в случае с твоими… твоими традиционными тюрьмами тебя сажают туда на какой-то ограниченный срок – ну там, пока не заплатят выкуп, или пока ты не отсидишь положенное время, или еще что-нибудь. Но почему-то мне кажется, что это не такая тюрьма.
– Почему?
– Здесь нет двери, – ответил Бедевер. – Единственный вход сюда – тот люк, в который мы провалились. Мне кажется, что те, кто здесь сидит, скорее… ну, остаются здесь, что ли.
Туркин поерзал на соломе.
– Да нет, разумеется, нет, – сказал он. То есть, не обращай внимания на то, что нет двери. Здесь, похоже, вообще не очень-то обращают на них внимание. Это напоминает мне один офис, куда я как-то приносил пиццу, – там тоже были только какие-то перегородки, и…
– Нет, погоди-ка минутку, – прервал Бедевер. – Видишь ли, я основываю свое предположение на наличии всех этих, э-э, скелетов.
– Скелетов?
Вместо ответа Бедевер постучал друг о друга двумя берцовыми костями.
– Не думаю, что они сидели на диете, Тур. Сдается мне, что их просто не кормили. Не кормили довольно долго.
– О-о.
– Фактически, – продолжал Бедевер (и по мере того, как он говорил, в нем зарождалось ощущение, что если он не собирался тревожить друга попусту, то, возможно, он взялся за это не с того конца), – сдается мне, что их вообще не кормили. Понимаешь?
– Вроде как да, – отвечал Туркин. – Но это как-то не вдохновляет, правда?
– Вот именно.
– Это как-то неправильно.
– Пожалуй.
Туркин добрался до одного из скелетов и начал забавляться, изображая из себя чревовещателя, – занятие, которое Бедевер нашел несколько раздражающим. Все же, сказал он себе, если это хоть немного займет его мозги, то я могу и потерпеть. Туркиновы мозги, как он знал по долгому опыту, чем-то напоминали ядерную войну: когда в них зарождалась какая-нибудь идея, на некоторое время вокруг становилось довольно шумно и неприятно, но очень скоро все заканчивалось. Он откинулся на спину и попытался придумать что-нибудь умное.
Пирамида из человеческих тел, чтобы добраться до люка? Нет, у него слишком мало людей.
Может быть, магия? Он нашарил в кармане Персональный Органайзер, но золотая застежка не была даже теплой. Здесь, внизу, не было магии, которую он мог бы распознать, или, если была, то она была другой версии. А возможно, это место было заблокировано, как зарегистрированный офис.
Он взвешивал в уме возможность использования костей, чтобы соорудить из них временную лестницу, когда туркиновское чрево разразилось утробным истерическим хохотом. Лучше положить этому конец немедленно, подумал он, иначе глазом не успеешь моргнуть, как бедняга слетит с рельсов, а это никак не облегчит ситуацию.
– Ладно, Тур, хватит, – сказал он как мог мягче. – Прекрати это, ладно? Мне уже начинает казаться…
– Э-э.
– Тур?
– Беддерс. – В голосе Туркина была нотка, которой Бедевер у него не слышал ни разу за все годы, что они знали друг друга. Ужас. Что ему больше всего нравилось в старине Туре – это то, что он никогда не поднимал панику. Если бы у него спросили, что означает слово «ужас», он скорее всего подумал бы немного и ответил, что так литовцы называют ужа.
– Тур?
– Э-э, ты не мог бы подойти сюда и попросить эту, э-э, леди перестать болтать? Меня она не хочет слушать, а…
Вот оно, сказал себе Бедевер. Крыша у парня уже поехала. В первую очередь это моя вина – нельзя было позволять ему зацикливаться на этом.
– Не глупи, Тур, – сказал он, на четвереньках продвигаясь по соломе. – Ты же знаешь, что это ты сам говоришь, а совсем не череп, так что тебе надо просто…
Раздался новый взрыв смеха, и Бедевер вздрогнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
– Он мне понравился, – сказал Туркин на бегу. – Никаких хождений вокруг да около, сразу берет быка за рога. Ему бы еще рефлексы получше, и был бы вполне пригодный боец.
У Бедевера не хватило дыхания, чтобы ответить, что, возможно, было и к лучшему. Они опять были в коридоре, но здесь пол уже был покрыт ковром, а по бокам на одинаковом расстоянии друг от друга попадались двери с матовыми стеклами. Другими словами, они снова были наверху, у Капитанов.
– Давай попробуем сюда, – предложил Туркин.
Бедевер, который все равно уже не мог бежать дальше, кивнул; они навалились на дверь и влетели в небольшой офис.
Если бы у них было время прочесть надпись на двери, они бы увидели, что она гласила:
ЖАЛОБЫ
Финансовые службы Атлантиды гордятся тем, что к ним до сих пор не поступило ни одной жалобы ни от одного из их клиентов. На это есть три причины:
1. Финансовые пакеты группы компаний «Лионесс» приспособлены для того, чтобы удовлетворять все ваши насущные потребности с помощью специальной экспертной группы с более чем двухтысячелетним опытом работы во всех видах финансового планирования.
2. Отдел менеджмента инвестиций группы компаний «Лионесс» постоянно следит за всеми капиталовложениями и страховыми портфелями в интересах своих клиентов и немедленно сообщит вам, если возникнет необходимость изменения инвестиционной стратегии.
3. Под ковриком за дверью отдела жалоб находится такой специальный люк, который открывается прямиком в звуконепроницаемый бункер.
– Тур!
– Что?
– Это ведь ты сказал «давай попробуем сюда», правда?
– Ну да.
– Хорошо. Я уж было начал бояться, что потерял чутье.
– Нет, это был я.
– Хорошо.
Крыса, вылезшая было из своей норки, заколебалась на пороге, поднялась на задние лапки и понюхала воздух. Пахло как-то не так.
Дернув хвостом, она повернула назад, неопровержимо доказывая, что животные гораздо более чувствительны к атмосфере, нежели человеческие существа. Если бы она была настолько глупа, чтобы сделать еще несколько шагов, не оставалось никаких сомнений, что Туркин поймал бы ее и съел.
– Я хочу есть, Беддерс, – в семисотый раз пожаловался он. – То есть, я хочу сказать, тюрьма – это одно, тут не стоит особенно возникать, если ты загремел в каталажку; это входит в игру. Тебя сажают, папаша приносит выкуп, ты возвращаешься домой – и все, финиш. Но предполагается, что тебя кормят, пока ты там. Это записано в какой-то конвенции или где-то еще.
Бедевер беспокойно пошевелился. Он пытался удержать друга от мыслей о том, почему они здесь оказались, – он боялся, что это может его расстроить.
– Тур, – спокойно произнес он, – мне кажется, что ты не вполне понимаешь, что происходит. Я думаю, что эта тюрьма создана не для того, чтобы из нее выходили.
Туркин рассмеялся.
– Не будь ослом, Беддерс, – сказал он. – Не существует таких тюрем, которые созданы для того, чтобы из них выходили. В этом-то вся и штука с тюрьмами. Они предназначены, чтобы хранить то, что в них помещают, как коробки для обуви.
– В точку, – согласился Бедевер, глядя вверх, туда, где должен был быть потолок, но видя лишь темноту. – Только в случае с твоими… твоими традиционными тюрьмами тебя сажают туда на какой-то ограниченный срок – ну там, пока не заплатят выкуп, или пока ты не отсидишь положенное время, или еще что-нибудь. Но почему-то мне кажется, что это не такая тюрьма.
– Почему?
– Здесь нет двери, – ответил Бедевер. – Единственный вход сюда – тот люк, в который мы провалились. Мне кажется, что те, кто здесь сидит, скорее… ну, остаются здесь, что ли.
Туркин поерзал на соломе.
– Да нет, разумеется, нет, – сказал он. То есть, не обращай внимания на то, что нет двери. Здесь, похоже, вообще не очень-то обращают на них внимание. Это напоминает мне один офис, куда я как-то приносил пиццу, – там тоже были только какие-то перегородки, и…
– Нет, погоди-ка минутку, – прервал Бедевер. – Видишь ли, я основываю свое предположение на наличии всех этих, э-э, скелетов.
– Скелетов?
Вместо ответа Бедевер постучал друг о друга двумя берцовыми костями.
– Не думаю, что они сидели на диете, Тур. Сдается мне, что их просто не кормили. Не кормили довольно долго.
– О-о.
– Фактически, – продолжал Бедевер (и по мере того, как он говорил, в нем зарождалось ощущение, что если он не собирался тревожить друга попусту, то, возможно, он взялся за это не с того конца), – сдается мне, что их вообще не кормили. Понимаешь?
– Вроде как да, – отвечал Туркин. – Но это как-то не вдохновляет, правда?
– Вот именно.
– Это как-то неправильно.
– Пожалуй.
Туркин добрался до одного из скелетов и начал забавляться, изображая из себя чревовещателя, – занятие, которое Бедевер нашел несколько раздражающим. Все же, сказал он себе, если это хоть немного займет его мозги, то я могу и потерпеть. Туркиновы мозги, как он знал по долгому опыту, чем-то напоминали ядерную войну: когда в них зарождалась какая-нибудь идея, на некоторое время вокруг становилось довольно шумно и неприятно, но очень скоро все заканчивалось. Он откинулся на спину и попытался придумать что-нибудь умное.
Пирамида из человеческих тел, чтобы добраться до люка? Нет, у него слишком мало людей.
Может быть, магия? Он нашарил в кармане Персональный Органайзер, но золотая застежка не была даже теплой. Здесь, внизу, не было магии, которую он мог бы распознать, или, если была, то она была другой версии. А возможно, это место было заблокировано, как зарегистрированный офис.
Он взвешивал в уме возможность использования костей, чтобы соорудить из них временную лестницу, когда туркиновское чрево разразилось утробным истерическим хохотом. Лучше положить этому конец немедленно, подумал он, иначе глазом не успеешь моргнуть, как бедняга слетит с рельсов, а это никак не облегчит ситуацию.
– Ладно, Тур, хватит, – сказал он как мог мягче. – Прекрати это, ладно? Мне уже начинает казаться…
– Э-э.
– Тур?
– Беддерс. – В голосе Туркина была нотка, которой Бедевер у него не слышал ни разу за все годы, что они знали друг друга. Ужас. Что ему больше всего нравилось в старине Туре – это то, что он никогда не поднимал панику. Если бы у него спросили, что означает слово «ужас», он скорее всего подумал бы немного и ответил, что так литовцы называют ужа.
– Тур?
– Э-э, ты не мог бы подойти сюда и попросить эту, э-э, леди перестать болтать? Меня она не хочет слушать, а…
Вот оно, сказал себе Бедевер. Крыша у парня уже поехала. В первую очередь это моя вина – нельзя было позволять ему зацикливаться на этом.
– Не глупи, Тур, – сказал он, на четвереньках продвигаясь по соломе. – Ты же знаешь, что это ты сам говоришь, а совсем не череп, так что тебе надо просто…
Раздался новый взрыв смеха, и Бедевер вздрогнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83