– Должно быть, это совершенно чудесно, – проговорила она, – странствовать в поисках приключений.
– О, в этом нет ничего чудесного, – лениво отвечал Галахад, откидываясь на спинку стула в надежде, что свет из бойницы выгодно подчеркнет его профиль. – В основном это нудная и тяжелая работа. Сутками не вылезаешь из седла, в любую погоду, ночи спишь под тентом или просто под одеялом, а дождь поливает сверху…
Ноготь фыркнул, но его никто не услышал. Спроси девушка его, он мог бы рассказать ей, что Высокий Принц отказывается ночевать где-либо, если ему не будут обеспечены по крайней мере две звездочки и окна на юг, и всегда настаивает на отдельной ванной комнате. А какой шум он поднимает, если оказывается, что белье не высушено как следует…
Девушка восторженно кивнула. Она никак не могла решить, который из них был более романтичным – тот, который худощавый, утомленный и с прыщиком, или тот, который сильный, молчаливый и с красным лицом. По чести говоря, пожалуй, скорее краснолицый, но было еще слишком рано, чтобы выбирать.
– Этот квест, – сказала она. – Он наверняка ужасно опасный.
– Э-э, – произнес Боамунд. – Надеюсь, что нет.
Девушка мило рассмеялась.
– О, вы такой скромный, – проговорила она. – Уверена, что вы ни капельки не боитесь.
Боамунд принялся теребить скатерть, в то время как Галахад, вмешавшись, изрек что-то в том роде, что без страха не существует и доблести. Это произвело на беседу такое же действие, какое производит мокрое полотенце на горящую сковородку, и девушка предложила им еще пирожных.
– А этот звонок все звонит, – отметила девушка. – Не понимаю, что бы это могло быть?
Двое рыцарей взглянули друг на друга.
– Возможно, просто какой-нибудь обрыв в цепи, – предположил Галахад. – Эти системы оповещения вечно выходят из строя. У нас в Замке одно время стояла такая система, так она вечно поднимала такой звон из-за соседской кошки, что нам пришлось отключить ее. В любом случае, на них никто никогда не обращает внимания.
Девушка была поражена.
– Да неужели? – сказала она.
– Чаще всего, – кивнул Галахад. – М-м, какое восхитительно воздушное пирожное! Неужели вы сделали его своими руками?
Боамунд чувствовал, как в его сердце, постепенно и мучительно, упругой пружиной разворачивается гнев, пока он не понял, что не сможет вынести этого ни минутой дольше. Проклятый Галли, – думал он. Он всегда был мне не по душе. Зачем я вообще взял его с собой? Почему я не взял вместо него Туркина, или Ламорака, или кого-нибудь еще? Старина Тур сейчас пошел бы бродить по окрестностям в поисках носков, а я бы мог спокойно…
– Вообще-то, – произнес он; казалось, он молчал уже целую вечность, – нам уже, пожалуй, пора идти. Пошли, Галли.
Галахад приподнял брови.
– Что за спешка? – удивился он.
– Ты сам прекрасно знаешь.
– Да нет, не знаю, – отвечал Галахад. – Вы должны извинить моего друга, – сказал он, обращаясь к девушке. – Он такой нетерпеливый!
Боамунд отчаянно покраснел.
– Благодарю, сэр Галахад, – проговорил он голосом жестким, как свеженакрахмаленная рубашка. – Я не нуждаюсь в том, чтобы вы приносили за меня извинения.
– Кто-то же должен это делать, – возразил Галахад, ухмыляясь. – Иногда это может занять целый рабочий день.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Мне казалось, что ты понимаешь альбионский язык.
Сердце девушки отчаянно забилось. Они собираются драться! Причем из-за нее – да, разумеется, рыцари дерутся между собой только из-за дамы. Как это замечательно, невыразимо волнующе!
Ноготь придвинулся к ведерку для угля, забрался внутрь и плотно прикрылся крышкой.
– Бог мой! – говорил тем временем Боамунд. – Если бы здесь не было дамы, я бы с чистым сердцем, не стесняясь…
– Не стесняясь – что?
– Не стесняясь, спросил бы тебя, что ты хотел этим сказать.
– Что ж, я избавлю тебя от труда спрашивать. Я хотел сказать, что ты здесь слишком задержался, юноша. Это не приведет тебя ни к чему хорошему. Извините его, – обратился он к девушке. – Он всегда становится немного перевозбужденным, когда съест слишком много шоколада. Помнится, как-то в школе…
– Сэр Галахад!
– Сэр Боамунд. Если бы ты только мог видеть со стороны, как смешно ты выглядишь!
Боамунд медленно полез в карман и вытащил перчатку. По правде говоря, это была вязаная рукавица с отрезанными пальцами, но она должна была сойти.
– Мой вызов, – пояснил Боамунд. – Если ты окажешь мне честь…
– Что ты хочешь, чтобы я сделал с твоей перчаткой, Бо? Ты опять потерял вторую, так, что ли?
– Сэр Галахад…
– Это всегда было твое хобби – терять перчатки. В школе, помнится, Матрона заставляла тебя привязывать их через шею куском бечевки.
– Ну ладно. – Боамунд подобрал перчатку и хлопнул ею Высокого Принца по щеке. – Ну, сэр…
– Не делай так, Бо, мне щекотно.
О боже, подумал Ноготь. Похоже, лучше мне предпринять что-нибудь, пока они не сделали друг из друга отбивную. Он осторожно приподнял крышку ведерка и выбрался наружу. Затем на цыпочках прокрался через комнату к двери, открыл ее и вышел.
– Не делай вид, что ты не понимаешь, – говорил Боамунд. – Это недостойно.
– Честно говоря, Бо, я не имею ни малейшего понятия, о чем ты говоришь. Прошу тебя, брось пороть чепуху, ты расстраиваешь даму.
– Я… – у Боамунда не было слов. Все, что он смог сделать, – это вытащить вторую варежку и швырнуть ее в лицо грубияну.
– Надо же, – проговорил Галахад, – так она все это время была у тебя в кармане!
– Достаточно. Я требую сатисфакции!
Высокий Принц хихикнул.
– Чего-чего ты требуешь? – переспросил он.
– Ты слышал. Ты негодяй, хам и мерзавец, и… – Боамунд порылся в архивах своей памяти, – и ты мошенничал на соколиной охоте.
Красная пелена ярости внезапно затопила сознание Галахада, затмевая все вокруг.
– Что ты сказал? – задыхаясь, произнес он.
– Ты слышал, – отрезал Боамунд. – В конце летнего семестра в восьмом году. Ты купил в зоомагазине клетку с белыми мышами, и…
– Это ложь!
– Ничего подобного, – возразил Боамунд. – Я сам видел квитанцию в твоем шкафчике.
– А что ты делал в моем шкафчике?
– Это к делу не относится. Ты использовал этих мышей, чтобы…
– Так вот куда подевался яблочный пирог, который испекла мне тетя Изольда!
– Ты использовал этих мышей…
– Прожорливая скотина!
– Мошенник!
Девушка озадаченно смотрела на них. Что ж, в любом случае, они определенно собирались драться.
Фон Вайнахт спрыгнул с саней и позвал, чтобы ему принесли его топор.
Прошло два часа – два часа! – прежде чем до него добрались вторые сани, а потом порвался буксирный канат, сбежал один из оленей, и они сбились с пути и полетели через хребет Харриса. Граф взял топор из рук трепещущего пажа и приблизился к вышедшим из строя саням.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83