Много телег и других повозок, воинов верхом на лошадях, знамен присоединятся к процессии по дороге.
К тому времени, когда императорский паланкин достиг ворот Расёмон, уже наступила вторая часть дня, пробил час Петуха. Несмотря на то что дорогу процессии в толпе беженцев прокладывали воины из императорской охраны, было просто невозможно для повозок, лошадей и огромного количества пеших людей быстро освободить дорогу. Отступление было беспорядочным. Ацуи часами не видел высокопоставленных чиновников и не получал приказаний.
Куда они шли? Он знал одно: они направлялись на юг, к морю, а оттуда - в западные провинции. Западная часть Внутреннего моря являлась территорией, принадлежащей клану Такаши со дня его образования. Здесь они завоевали первые владения и построили первые жилища. Здесь же дед Согамори сражался с пиратами, наводнившими затем Внутреннее море, и таким образом положил основание могущества Такаши. Проезжая Расёмон, Ацуи обернулся и бросил последний взгляд на город. Даже на таком расстоянии он мог видеть три башни Рокухары, расположенные на востоке. Его взгляд привлекло мерцание какого-то предмета красного цвета на ближайшей башне. Сначала он подумал, что это, должно быть, отражение заката солнца в золотистом орнаменте башни, но потом он понял, что это огонь. Рокухара горела. Его сердце замерло, а затем сжалось от огорчения. «Лучше бы я не оглядывался», - подумал он, видя, как замок, который в течение восьми лет был его домом, скрылся в дыму и пламени. Красные знамена находились на Рокухаре до конца. Сейчас над другими частями города появились столбы дыма, похожие на стволы огромных деревьев.
- Они сожгут весь город? - крикнул Ацуи.
- Нет, - ответил молодой воин, ехавший рядом с ним, - только наши дворцы. Зачем оставлять их этим собакам Муратомо?
Вновь обернувшись, он увидел стену пламени и дыма, поднимающуюся прямо на севере на противоположном конце улицы Красной Птицы. Он содрогнулся от ужаса.
- Но ведь не императорский же дворец?!
- Почему? Разве он не принадлежал нам?
- Но там осталась моя семья - принцесса Садзуко и мой сын!
На лице молодого воина отразились симпатия к юноше и тревога.
- Я уверен, что они увели оттуда всех, прежде чем предали его огню.
Он слегка похлопал Ацуи по руке и отъехал в сторону. Трагедия спутника была слишком тяжела, чтобы сочувствовать и разделять его горе.
«В императорском дворце находилось много родственников и сторонников Такаши, - подумал Ацуи. - Конечно, они вывезли оттуда всех». Однако уничтожить работу стольких лет за один час было злобным, порочным делом, и его охватил стыд при мысли, что именно его род отважился это сделать и осуществил свое решение. Императорский дворец принадлежал Священным Островам, богам, а не роду Такаши.
Теперь огонь перебросился на соседние кварталы. Тысячи маленьких домиков и больших особняков были охвачены пламенем. Должно быть, до наступления ночи весь город превратится в пепел, если огонь будет и дальше продолжать распространяться. Как только паланкин пронесли через ворота, Ацуи услышал ровный, тяжёлый, монотонный звон, доносящийся откуда-то издалека. Оглянувшись, он увидел пагоду храма Гион, расположенного в центре города, окутанную дымом. Он не знал, был ли это сигнал тревоги или прощание с Такаши, но в горестном звуке колокола он услышал жалобу на то, что было совершено.
Так беженцы шли по дороге Судзяку, по направлению к Внутреннему морю. Они продолжали двигаться всю ночь без остановки, несколько групп носильщиков, сменяясь, несли паланкин. На рассвете Нотаро и его персональная охрана подъехали к паланкину, над которым развевались вымпелы с изображением Красного Дракона. По приказу Нотаро носильщики поставили паланкин на землю и простерлись ниц, в то время как зевающий маленький император, его мать и несколько нянек вышли из паланкина и пошли прогуляться по близлежащему лугу.
После того как, вернувшись, они вновь скрылись за шторами паланкина, Нотаро собрал сто молодых самураев из императорского эскорта.
- Кто из вас командир?
После Тонамиямы Нотаро сильно похудел, и его глаза глубоко запали. Он нервно переводил взгляд с одного на другого, но ни на ком не останавливался, подобно мухе, пытающейся вырваться из комнаты.
Через некоторое время один из молодых воинов робко произнес:
- Мне кажется, что у нас нет командира, господин Нотаро.
- Как же, во имя Принцессы острова, вы можете надлежащим образом сопровождать императора, если среди вас нет командира? Об этом следовало доложить мне! Разве в этой армии нет ни одного начальника? Неужели я должен все выяснять сам? Взгляд Нотаро упал на Ацуи:
- Ты будешь командиром! Ты - сын Кийоси и, кроме того, имеешь боевой опыт. Ты будешь командовать от имени его высочества императора, ожидая следующих указаний. Заставь носильщиков бежать, пусть даже это убьёт их. Мы должны доставить императора в Хиего и отправить его на корабле на запад.
Нотаро приказал своему помощнику подвести коня. Ацуи подошел к нему вплотную, чтобы никто не слышал, о чем он будет с ним говорить.
- Пожалуйста, достойный дядя, моя жена принцесса Садзуко и мой сын Саметомо остались там, в императорском дворце. С тех пор как я увидел, что дворец сгорел, я беспокоюсь об их безопасности.
Нотаро пристально посмотрел на него.
- Беспокоишься о своей жене? Тебе должно быть стыдно! Я не представляю, где сейчас находятся мои жена и дети, но я озабочен более важными проблемами. Ты же самурай!
- Извините меня, достойный дядюшка, - прошептал Ацуи, его лицо пылало. - Как дедушка?
Нотаро опустил глаза, заговорил еле слышным голосом:
- Я не хочу, чтобы об этом знали. Великого господина Согамори больше нет с нами.
- Нет! - прошептал Ацуи.
Он знал о том, что Согамори умирает, но слова Нотаро явились для него ударом. Почему у него все отнимают? Власть Такаши исчезла, Хэйан Кё и Рокухара - тоже. Садзуко и Саметомо остались в руках врага. Его отец давно умер, теперь умер и дед. Ацуи хотел знать, жива ли еще его мать.
- Он умер от жара? - спросил Нотаро.
- Меня там не было.
- Когда состоятся похороны, дядя?
Нотаро молчал. Ацуи повторил свой вопрос.
- У нас нет его тела, - выдохнув, произнес Нотаро.
- Вы имеете в виду, что тело деда попало в руки врага? - Ацуи был ошеломлен. - Как мы могли позволить этому произойти, дядя?
Нотаро покачал головой и закрыл глаза. Слёзы заструились по его щекам.
- Он был среди тех, кто последним покидал столицу. Необходимо было найти особую повозку - большую и достаточно прочную, чтобы довезти его и короб с водой. К тому времени, когда все подготовили, в Рокухаре осталась лишь тысяча самураев, готовых сопровождать его. Мы думали, что этого будет достаточно. Я возглавлял шествие в течение нескольких часов езды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142
К тому времени, когда императорский паланкин достиг ворот Расёмон, уже наступила вторая часть дня, пробил час Петуха. Несмотря на то что дорогу процессии в толпе беженцев прокладывали воины из императорской охраны, было просто невозможно для повозок, лошадей и огромного количества пеших людей быстро освободить дорогу. Отступление было беспорядочным. Ацуи часами не видел высокопоставленных чиновников и не получал приказаний.
Куда они шли? Он знал одно: они направлялись на юг, к морю, а оттуда - в западные провинции. Западная часть Внутреннего моря являлась территорией, принадлежащей клану Такаши со дня его образования. Здесь они завоевали первые владения и построили первые жилища. Здесь же дед Согамори сражался с пиратами, наводнившими затем Внутреннее море, и таким образом положил основание могущества Такаши. Проезжая Расёмон, Ацуи обернулся и бросил последний взгляд на город. Даже на таком расстоянии он мог видеть три башни Рокухары, расположенные на востоке. Его взгляд привлекло мерцание какого-то предмета красного цвета на ближайшей башне. Сначала он подумал, что это, должно быть, отражение заката солнца в золотистом орнаменте башни, но потом он понял, что это огонь. Рокухара горела. Его сердце замерло, а затем сжалось от огорчения. «Лучше бы я не оглядывался», - подумал он, видя, как замок, который в течение восьми лет был его домом, скрылся в дыму и пламени. Красные знамена находились на Рокухаре до конца. Сейчас над другими частями города появились столбы дыма, похожие на стволы огромных деревьев.
- Они сожгут весь город? - крикнул Ацуи.
- Нет, - ответил молодой воин, ехавший рядом с ним, - только наши дворцы. Зачем оставлять их этим собакам Муратомо?
Вновь обернувшись, он увидел стену пламени и дыма, поднимающуюся прямо на севере на противоположном конце улицы Красной Птицы. Он содрогнулся от ужаса.
- Но ведь не императорский же дворец?!
- Почему? Разве он не принадлежал нам?
- Но там осталась моя семья - принцесса Садзуко и мой сын!
На лице молодого воина отразились симпатия к юноше и тревога.
- Я уверен, что они увели оттуда всех, прежде чем предали его огню.
Он слегка похлопал Ацуи по руке и отъехал в сторону. Трагедия спутника была слишком тяжела, чтобы сочувствовать и разделять его горе.
«В императорском дворце находилось много родственников и сторонников Такаши, - подумал Ацуи. - Конечно, они вывезли оттуда всех». Однако уничтожить работу стольких лет за один час было злобным, порочным делом, и его охватил стыд при мысли, что именно его род отважился это сделать и осуществил свое решение. Императорский дворец принадлежал Священным Островам, богам, а не роду Такаши.
Теперь огонь перебросился на соседние кварталы. Тысячи маленьких домиков и больших особняков были охвачены пламенем. Должно быть, до наступления ночи весь город превратится в пепел, если огонь будет и дальше продолжать распространяться. Как только паланкин пронесли через ворота, Ацуи услышал ровный, тяжёлый, монотонный звон, доносящийся откуда-то издалека. Оглянувшись, он увидел пагоду храма Гион, расположенного в центре города, окутанную дымом. Он не знал, был ли это сигнал тревоги или прощание с Такаши, но в горестном звуке колокола он услышал жалобу на то, что было совершено.
Так беженцы шли по дороге Судзяку, по направлению к Внутреннему морю. Они продолжали двигаться всю ночь без остановки, несколько групп носильщиков, сменяясь, несли паланкин. На рассвете Нотаро и его персональная охрана подъехали к паланкину, над которым развевались вымпелы с изображением Красного Дракона. По приказу Нотаро носильщики поставили паланкин на землю и простерлись ниц, в то время как зевающий маленький император, его мать и несколько нянек вышли из паланкина и пошли прогуляться по близлежащему лугу.
После того как, вернувшись, они вновь скрылись за шторами паланкина, Нотаро собрал сто молодых самураев из императорского эскорта.
- Кто из вас командир?
После Тонамиямы Нотаро сильно похудел, и его глаза глубоко запали. Он нервно переводил взгляд с одного на другого, но ни на ком не останавливался, подобно мухе, пытающейся вырваться из комнаты.
Через некоторое время один из молодых воинов робко произнес:
- Мне кажется, что у нас нет командира, господин Нотаро.
- Как же, во имя Принцессы острова, вы можете надлежащим образом сопровождать императора, если среди вас нет командира? Об этом следовало доложить мне! Разве в этой армии нет ни одного начальника? Неужели я должен все выяснять сам? Взгляд Нотаро упал на Ацуи:
- Ты будешь командиром! Ты - сын Кийоси и, кроме того, имеешь боевой опыт. Ты будешь командовать от имени его высочества императора, ожидая следующих указаний. Заставь носильщиков бежать, пусть даже это убьёт их. Мы должны доставить императора в Хиего и отправить его на корабле на запад.
Нотаро приказал своему помощнику подвести коня. Ацуи подошел к нему вплотную, чтобы никто не слышал, о чем он будет с ним говорить.
- Пожалуйста, достойный дядя, моя жена принцесса Садзуко и мой сын Саметомо остались там, в императорском дворце. С тех пор как я увидел, что дворец сгорел, я беспокоюсь об их безопасности.
Нотаро пристально посмотрел на него.
- Беспокоишься о своей жене? Тебе должно быть стыдно! Я не представляю, где сейчас находятся мои жена и дети, но я озабочен более важными проблемами. Ты же самурай!
- Извините меня, достойный дядюшка, - прошептал Ацуи, его лицо пылало. - Как дедушка?
Нотаро опустил глаза, заговорил еле слышным голосом:
- Я не хочу, чтобы об этом знали. Великого господина Согамори больше нет с нами.
- Нет! - прошептал Ацуи.
Он знал о том, что Согамори умирает, но слова Нотаро явились для него ударом. Почему у него все отнимают? Власть Такаши исчезла, Хэйан Кё и Рокухара - тоже. Садзуко и Саметомо остались в руках врага. Его отец давно умер, теперь умер и дед. Ацуи хотел знать, жива ли еще его мать.
- Он умер от жара? - спросил Нотаро.
- Меня там не было.
- Когда состоятся похороны, дядя?
Нотаро молчал. Ацуи повторил свой вопрос.
- У нас нет его тела, - выдохнув, произнес Нотаро.
- Вы имеете в виду, что тело деда попало в руки врага? - Ацуи был ошеломлен. - Как мы могли позволить этому произойти, дядя?
Нотаро покачал головой и закрыл глаза. Слёзы заструились по его щекам.
- Он был среди тех, кто последним покидал столицу. Необходимо было найти особую повозку - большую и достаточно прочную, чтобы довезти его и короб с водой. К тому времени, когда все подготовили, в Рокухаре осталась лишь тысяча самураев, готовых сопровождать его. Мы думали, что этого будет достаточно. Я возглавлял шествие в течение нескольких часов езды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142