Рик был потрясен. Но жуткое состояние Мэри Фрэнсис помешало ему сразу же допросить ее как положено. Она едва держалась на ногах, ей нужны были надежная опора и время, чтобы перевести дыхание. Он прижал девушку к себе и поднес к ее губам кружку с пивом. Она пила с необыкновенной жадностью, пока не захлебнулась.
– Его зовут У эбб Кальдерон, – наконец заговорила Мэри Фрэнсис, задыхаясь, она выложила ему все: как Блю внедрилась в число девушек агентства, чтобы расследовать смерть Брайаны, как она попалась, как Мэри Фрэнсис подменила ее на приеме у Кальдерона.
Рик был ошеломлен, особенно услышав, как Мэри Фрэнсис едва не погибла от руки Алехандро Кордеса. Да Блю ловко обвела его вокруг пальца. Он и не подозревал что Мэри Фрэнсис выступает в роли следователя в схватке с такими опасными личностями. Рик был знаком с Кордесом и Кальдероном, но сказать об этом Мэри Фрэнсис не имел права. Он не имел права рассказывать о том, что знал иначе давно бы сообщил обо всем в полицию.
Причины, по которым он не хотел вмешательства полиции, имели к Мэри Фрэнсис лишь косвенное отношение. Она и не подозревала, что ввязалась в сложнейшую, огромную по размаху операцию. В нее было втянуто множество людей, и Рик был посредником. Теперь же он сомневался в мудрости этого шага, но, дав слово молчать, не мог нарушить его.
Сейчас прежде всего надо помочь Мэри Фрэнсис, позаботиться о ее безопасности. Она избавилась от Кальдерона, но не от Кордеса. Он жив и здоров и не успокоится, пока не разыщет и не сведет с ней счеты. Из того, что она рассказала, Рик понял, что Мэри Фрэнсис знает о сделках между Кордесом и Кальдероном слишком много И уже поэтому представляет для Кордеса угрозу. Рику не хотелось тревожить ее больше, чем необходимо, но нельзя позволить ей вернуться сегодня домой.
– Мэри Фрэнсис, заговорил он ласково, когда она снова прижалась к нему, окончив рассказ, – ты попала в хороший переплет. Думаю, тебе не стоит оставаться сегодня одной. Почему бы тебе не пойти со мной в церковь? Переночуешь у меня. Там ты будешь в безопасности, и мы сможем спокойно обсудить, что делать.
Она вздохнула, пальцы ее автоматически прижались к груди, где всегда висел медальон. Рик удивился куда подевался талисман, но спрашивать не стал.
Он только взял ее руку и сжал в своей. Ей нужны поддержка, отдых…
– Надо найти Блю, – слабо настаивала Мэри Фрэнсис. – Она должна знать о том, что случилось, что Брайану убил У эбб, что он… умер.
Она была такой беззащитной… Рик обнял ее и крепко прижал к груди. Он очень боялся за Мэри Фрэнсис – гораздо больше, чем мог бы признаться себе.
* * *
Мэри Фрэнсис подумала, что в жизни не видела зрелища прекраснее, чем Блю Бранденбург, молившаяся на коленях. В свете жертвенных свечей она походила на Мадонну, отлитую из золота. Мэри Фрэнсис показалось, что в церкви было темнее и воздушнее; чем обычно. Они с Риком подошли к алтарю, и когда Блю подняла голову и взглянула на залитое огнями убранство церкви, Мэри Фрэнсис поразилась, какой хрупкой выглядит та, как мягко и печально ее лицо.
Блю заметила их не сразу, а когда оглянулась, сначала увидела Рика. Прочитав невыразимую боль на ее лице, Мэги Фрэнсис невольно подумала, что между Риком и Блю что-то произошло.
– Блю! – окликнула она и оперлась рукой на спинку скамьи, чтобы удержаться.
– Бог мой! – Блю вскочила с подколенной под ставки и с нескрываемым удивлением уставилась на Мэри Фрэнсис.
– Я в порядке, – заверила ее Мэри Фрэнсис точно во сне. Однако она сказала неправду. Высокий алтарь внезапно поплыл у нее перед глазами, а красно пурпурные витражи приняли мрачно-угрожающий вид Надо поскорее сесть, иначе она упадет.
– Что значит в порядке? – требовательно спросила Блю. – У тебя просто жуткий вид.
– Мне нужно…
Прежде чем Мэри Фрэнсис попыталась оттолкнуть. Блю, та успела подхватить и по-матерински обнять подругу за плечи.
– Что случилось? – Блю осторожно встряхнула ее. – Расскажи мне.
– Уэбб Кальдерон мертв, – запинаясь, проговорила Мэри Фрэнсис и поняла, что больше ничего не сможет сказать. Последние силы она израсходовала на Рика. И теперь попросила: – Расскажи ей у меня нет сил. Мне надо сесть, а то я упаду.
Огоньки свечей внезапно колыхнулись, потянуло копотью. «Дверь, что ли, открылась?» – отметила про себя Мэри Фрэнсис, но от усталости не смогла даже повернуть голову.
– Что случилось, черт побери? – требовательно спросила Блю. Она переводила взгляд с одного на другого и перешла почти на крик. – Скажет мне кто-нибудь наконец?
Рик начал рассказывать.
Ей здорово досталось, но она молодчина, – успокоил он Блю, потом помог Мэри Фрэнсис сесть, чуть поодаль от них. Красный рюкзачок он положил рядом с ней на скамью.
– Не волнуйся, – шепнул он, – все будет хорошо – Но Мэри Фрэнсис заметила, как посерьезнело его лицо, когда он повернулся к Блю, и по губам поняла, что он говорит. – Дело плохо, очень плохо.
Блю мгновенно забыла о своих проблемах, однако на Мэри Фрэнсис эти слова не произвели почти никакого впечатления. Она слишком много пережила, слишком устала и была очень голодна, от сияния алтаря глазам было больно, а темнота неба пугала.
Тяжелый запах ладана смешивался с запахом горящих свечей, и казалось, что в церкви пахнет застарелым сигарным пеплом. Мэри Фрэнсис обернулась и посмотрела на дверь, прикидывая, хватит ли у нее сил выйти на свежий воздух.
Через несколько мгновений, когда Рик все еще говорил с Блю, она потихоньку вышла на улицу и, наслаждаясь ночной свежестью, направилась к статуе Святой Екатерины. Квартал затих. Где-то далеко залаяла собака, громкие выхлопы автомобиля разорвали тишину. В воздухе витали запахи выхлопных газов, жареного мяса и свежесорванных цветов – весьма странная смесь, но приятнее, чем запах внутри церкви.
У подножия статуи были раскиданы ромашки. Мэри Фрэнсис опустилась на колени, чтобы поднять одну, и словно что-то тяжелое придавило ее к земле. Голова закружилась так сильно, что девушка не смогла подняться. Она опустилась на землю рядом со статуей и положила голову ей на ноги. Святотатство, конечно, но она ничего не могла с собой поделать.
– Боже, пусть моя жизнь маленьким огоньком осветит этот мир, – тихо бормотала она, вспоминая слова молитвы, которую часто повторяла в детстве. – Маленьким огоньком, который будет ярко светить, куда бы я ни пошла.
Она не знала, смеяться ей или плакать, но по мере того, как она молилась, на нее снизошло успокоение. Она повторяла одну молитву за другой, те, которые очень любила читать в монастырские дни, и впервые с тех пор, как в ее жизнь вошла Блю, она почувствовала себя в безопасности.
«Блаженны плачущие, – повторяла она про себя, – ибо будут утешены». Это была строка из Нагорной проповеди, которой она никогда раньше не придавала значения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97