– Она храбро умоляла его не останавливаться, но он не хотел продолжать.
Уэбб вздохнул.
– Ирландка, тебе вовсе не обязательно должно быть так больно. Я могу избавить тебя от боли.
– Нет, Уэбб. Я хочу испытать эту боль. Очень хочу! – Дыхание было учащенным, голос звучал прерывисто. Мэри Фрэнсис понимала, что со стороны, должно быть, это звучит весьма странно. – Я хочу пройти через все, и через эту боль тоже. Прошу тебя…
Мэри Фрэнсис боялась, что Уэбб не дойдет до конца, как в прошлый раз. Она с мольбой посмотрела ему в глаза.
– Чш-ш-ш… – Он коснулся ее губ своими, стараясь унять смятение, охватившее ее. – Не спеши, любовь моя. Ты двигаешься слишком быстро, тело твое не поспевает.
Уэбб вздохнул и, опираясь на локти, навис над Мэри Фрэнсис, лаская ее волосы. Его неспешные движения должны были успокоить ее, но ощущение его твердого естества, почти вошедшего в нее, оказывало обратное действие. Мэри Фрэнсис изнемогала от счастья, чувствуя, что Уэбб так близко, обдает ее своим жаром, что его твердая плоть продолжает упираться в естественный барьер, воздвигнутый природой. Она была переполнена Уэббом… И совершенно пуста.
Сила собственного желания потрясла Мэри Фрэнсие. Мимолетная боль, которую он неизбежно причинил ей, не шла ни в какое сравнение с глубокой болью, вызванной желанием. Один вид Уэбба, нависшего над ней, энергия его крепкого тела разжигали это желание. Она уже начинала думать, что так и не познает полной любви, если Уэбб будет играть в благородство и дальше…
Неужели он не понимает, что, жалея ее, только больше наказывает? Она готова немного потерпеть, если он доведет начатое до конца. Она готова стерпеть все.
– Твое тело еще не готово принять меня, – сказал он, проведя ладонью по ее шее с нежностью, от которой Мэри Фрэнсис едва не расплакалась. – Калитка в твой сад закрыта и не распахнется для первого встречного.
– Как это возможно? – Дерзость, которую она ощутила, удивила Мэри Фрэнсис. – Посмотри на меня, я вся горю и дрожу, мне трудно дышать, груди мои набухли от возбуждения, соски отвердели. Я знаю внешние признаки возбуждения: мы проходили это.
– Не сомневаюсь, ты получала одни отличные оценки. – Глаза Уэбба горели. Он не отводил взгляда от ее груди. – Ты права насчет сосков и груди. Их нельзя не принимать во внимание.
– Ну, если уж говорить о внимании, то все остальное у меня тоже крайне возбуждено и, жаждет твоего внимания.
Искорки, блеснувшие у него в глазах, перешли в хитрую улыбку.
– Можешь выписать мне направление на физиотерапию. Сначала соски, потом остальное. Можем, поработать даже над Г-зоной, если хочешь.
– Зона Графенберга? – Мэри Фрэнсис была заинтригована. – Это мы не проходили на курсах медсестер, но Дженни Джоунд посвятила этому предмету целое шоу. Одна женщина даже потеряла сознание, открыв злополучную зону на своем теле.
– Прямо во время шоу?
– Нет, это случилось в комнате смеха на Кони-Айленд.
Уэбб уставился на Мэри Фрэнсис, потом покачал головой, решив не связываться с зоной Графенберга.
– Ладно, обойдемся без этого. Нам есть чем заняться. Не хватало еще, чтобы ты теряла сознание.
– А может, она потеряла сознание от американских горок?..
Он мягко, но решительно прикрыл ей рот пальцами, не давая говорить. Это не смутило Мэри Фрэнсис: она начала ритмично двигать бедрами, надеясь языком тела вызвать в нем ответ. Она не ошиблась. Уэбб заскрежетал зубами, мышцы живота У него быстро сжимались и разжимались. Движение их было нежно и приятно, словно волны, набегающие на скалы.
– Мэри Фрэнсис… – усмехнулся Уэбб, не переставая ласкать ей висок, – не надо меня убеждать, что ты хочешь меня. Беда в том, что ты никак не хочешь довериться мне, и твое тело инстинктивно помогает тебе защититься.
– Я доверяю тебе, – пролепетала она сквозь его ладонь. Потом отодвинула руку Уэбба и спросила: – Почему ты считаешь, что не доверяю?
– Не потому, что не хочешь. Просто тебя всю жизнь – пичкали добродетелями. Послушание и подчинение занимали среди них важное место – ты скорее уступишь, чем будешь сопротивляться. Но какую-то часть себя ты не уступишь никогда, это происходит и сейчас.
– Откуда ты все это знаешь? – Было бы значительно легче, если бы она могла просто спокойно лежать.
Уэбб посмотрел на Мэри Фрэнсис, уже не улыбаясь.
Я знаю все это от тебя самой, твое тело говорит мне об этом. Твои глаза зовут меня, твои губы мгновенно отвечают мне, но твой – «тайный сад» закрыт для меня. – Туда меня не пускают потому, что, если я туда попаду, я могу узнать – о тебе слишком многое в пылу страсти. Могу узнать тебя настоящую, пойму, почему тебе необходимо скрываться. Как только ты впустишь меня туда, тебе больше негде будет укрыться.
Она отвела глаза. Уэбб все знал. Никому и никогда, не было дела до Мэри Фрэнсис, она была на редкость хрупка, и сломалась бы, как яичная скорлупка, окажись в чьей-то грубой власти. С детских лет отец давал ей понять, что будет любить ее только в том случае, если она сохранит чистоту и непорочность. Заподозри он ее тайные мечтания или зависть к смелости Брайаны, он возненавидел бы дочь. Он хотел, чтобы Мэри Фрэнсис была святой. Потому-то она и окружила себя стеной чтобы сохранить его любовь и уберечься от его ненависти. Она так надежно упрятала свое подлинное «я», что никто и не подозревал о нем… до этого мгновения.
Мэри Фрэнсис кивнула.
– Это вполне естественно, Ирландка. – Он ласково провел ладонью по ее щеке. – у тебя нет причин доверять мне, но и не доверять – тоже-. Я обманул тебя, использовал как приманку, похитил тебя и принудил к браку с собой. Я плохо обращался с тобой. Тому, что я сделал, нет оправдания. Я был не прав. Мы встретились как враги, если помнишь. И ты вела себя не лучшим образом. – Это правда. Она едва не убила Уэбба. – Но это не значит, что все должно так и остаться, – сказал он. – В наших силах изменить все, но ты должна сделать выбор. Если ты хочешь, чтобы мы были вместе, ты должна отдаться мне полностью, довериться мне.
Она открыла глаза и увидела, что льдинки в его глазах почти растаяли.
– Но как? – прошептала она.
– Я могу сделать так, что ты не почувствуешь никакой боли. Могу доставить наслаждение, которого ты еще не знала. Ты познаешь высшее блаженство, но для этого ты должна сделать все, что я скажу. Все, не задавая вопросов.
– И тогда, – спросила она, вспоминая историю, рассказанную Африкой, – я испытаю неземное блаженство? Но как же я смогу жить дальше, ведь, познав такое блаженство, я уже не удовольствуюсь меньшим.
Буду хотеть большего.
– Возможно, – улыбнулся Уэбб, – но с этим проблем не будет.
– Если только ты не решишь запереть меня в комнате и сделать пленницей удовольствий, как поступал Синяя Борода со своими юными непокорными женами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Уэбб вздохнул.
– Ирландка, тебе вовсе не обязательно должно быть так больно. Я могу избавить тебя от боли.
– Нет, Уэбб. Я хочу испытать эту боль. Очень хочу! – Дыхание было учащенным, голос звучал прерывисто. Мэри Фрэнсис понимала, что со стороны, должно быть, это звучит весьма странно. – Я хочу пройти через все, и через эту боль тоже. Прошу тебя…
Мэри Фрэнсис боялась, что Уэбб не дойдет до конца, как в прошлый раз. Она с мольбой посмотрела ему в глаза.
– Чш-ш-ш… – Он коснулся ее губ своими, стараясь унять смятение, охватившее ее. – Не спеши, любовь моя. Ты двигаешься слишком быстро, тело твое не поспевает.
Уэбб вздохнул и, опираясь на локти, навис над Мэри Фрэнсис, лаская ее волосы. Его неспешные движения должны были успокоить ее, но ощущение его твердого естества, почти вошедшего в нее, оказывало обратное действие. Мэри Фрэнсис изнемогала от счастья, чувствуя, что Уэбб так близко, обдает ее своим жаром, что его твердая плоть продолжает упираться в естественный барьер, воздвигнутый природой. Она была переполнена Уэббом… И совершенно пуста.
Сила собственного желания потрясла Мэри Фрэнсие. Мимолетная боль, которую он неизбежно причинил ей, не шла ни в какое сравнение с глубокой болью, вызванной желанием. Один вид Уэбба, нависшего над ней, энергия его крепкого тела разжигали это желание. Она уже начинала думать, что так и не познает полной любви, если Уэбб будет играть в благородство и дальше…
Неужели он не понимает, что, жалея ее, только больше наказывает? Она готова немного потерпеть, если он доведет начатое до конца. Она готова стерпеть все.
– Твое тело еще не готово принять меня, – сказал он, проведя ладонью по ее шее с нежностью, от которой Мэри Фрэнсис едва не расплакалась. – Калитка в твой сад закрыта и не распахнется для первого встречного.
– Как это возможно? – Дерзость, которую она ощутила, удивила Мэри Фрэнсис. – Посмотри на меня, я вся горю и дрожу, мне трудно дышать, груди мои набухли от возбуждения, соски отвердели. Я знаю внешние признаки возбуждения: мы проходили это.
– Не сомневаюсь, ты получала одни отличные оценки. – Глаза Уэбба горели. Он не отводил взгляда от ее груди. – Ты права насчет сосков и груди. Их нельзя не принимать во внимание.
– Ну, если уж говорить о внимании, то все остальное у меня тоже крайне возбуждено и, жаждет твоего внимания.
Искорки, блеснувшие у него в глазах, перешли в хитрую улыбку.
– Можешь выписать мне направление на физиотерапию. Сначала соски, потом остальное. Можем, поработать даже над Г-зоной, если хочешь.
– Зона Графенберга? – Мэри Фрэнсис была заинтригована. – Это мы не проходили на курсах медсестер, но Дженни Джоунд посвятила этому предмету целое шоу. Одна женщина даже потеряла сознание, открыв злополучную зону на своем теле.
– Прямо во время шоу?
– Нет, это случилось в комнате смеха на Кони-Айленд.
Уэбб уставился на Мэри Фрэнсис, потом покачал головой, решив не связываться с зоной Графенберга.
– Ладно, обойдемся без этого. Нам есть чем заняться. Не хватало еще, чтобы ты теряла сознание.
– А может, она потеряла сознание от американских горок?..
Он мягко, но решительно прикрыл ей рот пальцами, не давая говорить. Это не смутило Мэри Фрэнсис: она начала ритмично двигать бедрами, надеясь языком тела вызвать в нем ответ. Она не ошиблась. Уэбб заскрежетал зубами, мышцы живота У него быстро сжимались и разжимались. Движение их было нежно и приятно, словно волны, набегающие на скалы.
– Мэри Фрэнсис… – усмехнулся Уэбб, не переставая ласкать ей висок, – не надо меня убеждать, что ты хочешь меня. Беда в том, что ты никак не хочешь довериться мне, и твое тело инстинктивно помогает тебе защититься.
– Я доверяю тебе, – пролепетала она сквозь его ладонь. Потом отодвинула руку Уэбба и спросила: – Почему ты считаешь, что не доверяю?
– Не потому, что не хочешь. Просто тебя всю жизнь – пичкали добродетелями. Послушание и подчинение занимали среди них важное место – ты скорее уступишь, чем будешь сопротивляться. Но какую-то часть себя ты не уступишь никогда, это происходит и сейчас.
– Откуда ты все это знаешь? – Было бы значительно легче, если бы она могла просто спокойно лежать.
Уэбб посмотрел на Мэри Фрэнсис, уже не улыбаясь.
Я знаю все это от тебя самой, твое тело говорит мне об этом. Твои глаза зовут меня, твои губы мгновенно отвечают мне, но твой – «тайный сад» закрыт для меня. – Туда меня не пускают потому, что, если я туда попаду, я могу узнать – о тебе слишком многое в пылу страсти. Могу узнать тебя настоящую, пойму, почему тебе необходимо скрываться. Как только ты впустишь меня туда, тебе больше негде будет укрыться.
Она отвела глаза. Уэбб все знал. Никому и никогда, не было дела до Мэри Фрэнсис, она была на редкость хрупка, и сломалась бы, как яичная скорлупка, окажись в чьей-то грубой власти. С детских лет отец давал ей понять, что будет любить ее только в том случае, если она сохранит чистоту и непорочность. Заподозри он ее тайные мечтания или зависть к смелости Брайаны, он возненавидел бы дочь. Он хотел, чтобы Мэри Фрэнсис была святой. Потому-то она и окружила себя стеной чтобы сохранить его любовь и уберечься от его ненависти. Она так надежно упрятала свое подлинное «я», что никто и не подозревал о нем… до этого мгновения.
Мэри Фрэнсис кивнула.
– Это вполне естественно, Ирландка. – Он ласково провел ладонью по ее щеке. – у тебя нет причин доверять мне, но и не доверять – тоже-. Я обманул тебя, использовал как приманку, похитил тебя и принудил к браку с собой. Я плохо обращался с тобой. Тому, что я сделал, нет оправдания. Я был не прав. Мы встретились как враги, если помнишь. И ты вела себя не лучшим образом. – Это правда. Она едва не убила Уэбба. – Но это не значит, что все должно так и остаться, – сказал он. – В наших силах изменить все, но ты должна сделать выбор. Если ты хочешь, чтобы мы были вместе, ты должна отдаться мне полностью, довериться мне.
Она открыла глаза и увидела, что льдинки в его глазах почти растаяли.
– Но как? – прошептала она.
– Я могу сделать так, что ты не почувствуешь никакой боли. Могу доставить наслаждение, которого ты еще не знала. Ты познаешь высшее блаженство, но для этого ты должна сделать все, что я скажу. Все, не задавая вопросов.
– И тогда, – спросила она, вспоминая историю, рассказанную Африкой, – я испытаю неземное блаженство? Но как же я смогу жить дальше, ведь, познав такое блаженство, я уже не удовольствуюсь меньшим.
Буду хотеть большего.
– Возможно, – улыбнулся Уэбб, – но с этим проблем не будет.
– Если только ты не решишь запереть меня в комнате и сделать пленницей удовольствий, как поступал Синяя Борода со своими юными непокорными женами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97