только что были – и уже нет, в висках жарко стучала кровь, щеки горели. Прерывистые всхлипы все еще вырывались наружу – да я их и не сдерживала.
Еще минут десять я просто сидела, глядя в одну точку и ни о чем не думая. Серия бетонная стена, забрызганная водой с уже почти высохших волос, как нельзя лучше подходила на роль того, на чем можно остановить бездумный взгляд, не ищущий, на чем зацепиться. Обычная безликость, которой так много среди людей и от которой я всегда шарахалась, как от морового поветрия, боясь заразиться, словно неизлечимой болезнью. А какая, собственно, разница? Ведь ведьмы плачут так же, как и обычные замученные беспросветной жизнью женщины. Правда, от их слез едва ли пойдет дождь…
– Так, все, хватит! – твердо приказала я себе, решительно вытирая нос рукавом и умываясь холодной водой из кувшина. – Страдать можно хоть до бесконечности, вот только это ничего не изменит.
Как ни странно, помогло: дыхание перестало срываться, а слезы затекли обратно в глаза. Хватит нюни тут распускать. Вот приеду в Храм – выясню, грядет апокалипсис, или просто Древо решило стиль сменить, – вот тогда и настрадаюсь вволю. А пока – баста!
На туалетном столике нашлась расческа, так что волосы перестали напоминать воронье гнездо после сильного землетрясения, а приняли привычный художественно-растрепанный вид. Можно было, конечно, причесать их и получше, но меня пока и так устраивало.
Стол у задней стены был уставлен вазами с виноградом и сливами, халвой и абсолютно не вписывавшейся в общий колорит вареной речной рыбой. Ненавижу…
Поэтому я ограничилась сладостями и фруктами, тут же почувствовав значительный прилив сил. Все-таки можно не есть сутками, но лучше не надо. Организм нужно жалеть, холить и лелеять. Хотя бы иногда, а иначе он начнет играть с вами злые шутки типа «угадай, какую гадость ты увидишь завтра в зеркале».
Кстати о зеркалах… То чудовище – это плод расстроенной психики пополам с застилающими глаза слезами или как? Где тут зеркало?
Или как…
В психически уравновешенном состоянии я поняла, что выгляжу даже хуже, чем казалось час назад. В гроб точно краше кладут. Или их тонируют? Впрочем, такое и не затонируешь.
Смотреть на себя не хотелось, вымыться я уже успела, поесть – тоже, а больше развлечений в моей «темнице» (с открытой, кстати, дверью – я специально проверила) не было. После истерики голова была словно чугунная, клонило в сон, и я не видела хоть сколько-нибудь веских причин мучить себя бдением.
А если Онзару приспичит вдруг со мной пообщаться, то он будет вынужден либо подождать, пока я отдыхать изволю, либо терпеть злобно-невыспавшийся вариант.
– Иньярра? Иньярра… Иньярра!
– Сгинь, ужасть! Вот свинство – даже во сне от этой ведьмы не скрыться! – недовольно пробурчала я, реагируя на Таю, как на обычный ночной кошмар. Той такое обращение не понравилось:
– Ка-а-ак ты меня назвала? Нет, ты, значит, из-за нее жизнью рискуй, противоядиями отпаивай – и вот она, благодарность?
– Изыди! – откликнулась я, пытаясь спрятаться от заклятой подруги за белым щитом подушки.
– Я те сейчас изыду, – подозрительно мягко заверила она, плюхаясь на кровать и начиная меня щекотать. Щекотки-то я не боюсь, но вот то, что Тая вполне материально тычет мне ногтем под ребра, заставило испуганно взвизгнуть и тут же принять сидячее положение:
– Тебя кой йыр принес?
– Вижу, мне здесь очень рады! – язвительно улыбнулась она, стаскивая с меня одеяло.
– В меру, – поправила я, одергивая задравшуюся со всех сторон рубашку и пытаясь пригладить вставшие дыбом, но уже совсем высохшие волосы. – А вы здесь откуда?
– Самим интересно, – медленно проговорила доселе молча стоявшая у стены Ильянта. – После того как мы призвали огненную петлю, едва успев выхватить твое бесчувственное тело из эпицентра заклятия, сразу прибежали какие-то люди во главе с седоватым некромантом – кстати, что ты в нем тогда нашла? – ни капли не симпатичный!
– Смотря как посмотреть, – уклончиво ответила я. – Ну а дальше что?
– А что дальше? Да ничего: ломанулся он к тебе, пульс проверил, ауру – в общем, все как положено. Потом позвал Таю, и они вдвоем там тебя какими-то заклинаниями откачать пытались. Потом тебя положили на носилки и куда-то унесли, а нас в приказном порядке препроводили в комнату – сестру-близняшку вот этой, только с двумя кроватями – и сказали ждать. Даже покормили.
– Я рада, что ваши желудки не пострадали, но как вы все-таки оказались здесь?
– Пять минут назад приперся какой-то мужик, завязал нам глаза на совесть заговоренными повязками и отконвоировал сюда.
– У Онзара если что и заговорено – то исключительно на совесть, – задумчиво кивнула я, рассеянно поигрывая кистями коричневого шерстяного покрывала.
– Эй-эй, подруга! – нахмурилась Тая, звонко щелкая пальцами у меня перед носом. – Ты только не вздумай в него сейчас по второму кругу – того, ага? А то нам и без этого проблем хватает.
– Кто? Я? – Я возмущенно передернула плечами. – Да за кого ты меня принимаешь? Чтобы я влюбилась в этого хамоватого наглого типа? Да йыр бы его побрал! Нужен он мне, как собаке пятая нога!
– Вот и чудненько! – расплылась в улыбке та. – Именно это я и хотела услышать!
– Ну что, все, разобрались? – строго вмешалась Лия. – А теперь, может, подумаем, что нам делать дальше? Кстати, Иньярра, девушка в мужской рубашке, конечно, смотрится очень хрупко, беззащитно, мило и дальше по тексту, но ты не находишь, что другая одежда будет уместнее?
– Нахожу, – вздохнула я. – Только дайте мне эту самую одежду, пожалуйста.
– Только не говори, что у тебя она кончилась! – нахмурилась Тая.
– Не кончилась, – послушно ответила я. – Но она в сумке. А сумку я достать не в состоянии. Увы.
– Почему? – не поняла Лия.
– Потому что на ту пресловутую огненную петлю я вбухала не только всю ауру, но и где-то пятую часть жизненной энергии, – недовольно пояснила я.
– Вот здрыгн! – не сдержавшись, присвистнула Лия. Тая недовольно поморщилась, но читать лекцию не стала: не до того было.
Осторожненько присела рядом на край кровати и легонько обняла за плечи:
– Как ты себя чувствуешь?
– Как с похмелья, – вздохнула я, мягко высвобождаясь из ее рук.
Точнее и вправду сказать было нельзя. Чтобы понять мое состояние, попробуйте однажды надеть темные – почти черные – очки и воткнуть в уши затычки. Получите полное представление о том, насколько серым и безрадостным мне предстал великолепный, пьянящий Жизнью мир. Словно кто-то закрыл настежь распахнутое окно мутными, покрытыми грязными следами от потоков воды стеклами.
– Ничего, просто не забывай, что это очень скоро пройдет, – ласково убеждала меня Тая. – Всего пара дней – и все будет так же, как и раньше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129
Еще минут десять я просто сидела, глядя в одну точку и ни о чем не думая. Серия бетонная стена, забрызганная водой с уже почти высохших волос, как нельзя лучше подходила на роль того, на чем можно остановить бездумный взгляд, не ищущий, на чем зацепиться. Обычная безликость, которой так много среди людей и от которой я всегда шарахалась, как от морового поветрия, боясь заразиться, словно неизлечимой болезнью. А какая, собственно, разница? Ведь ведьмы плачут так же, как и обычные замученные беспросветной жизнью женщины. Правда, от их слез едва ли пойдет дождь…
– Так, все, хватит! – твердо приказала я себе, решительно вытирая нос рукавом и умываясь холодной водой из кувшина. – Страдать можно хоть до бесконечности, вот только это ничего не изменит.
Как ни странно, помогло: дыхание перестало срываться, а слезы затекли обратно в глаза. Хватит нюни тут распускать. Вот приеду в Храм – выясню, грядет апокалипсис, или просто Древо решило стиль сменить, – вот тогда и настрадаюсь вволю. А пока – баста!
На туалетном столике нашлась расческа, так что волосы перестали напоминать воронье гнездо после сильного землетрясения, а приняли привычный художественно-растрепанный вид. Можно было, конечно, причесать их и получше, но меня пока и так устраивало.
Стол у задней стены был уставлен вазами с виноградом и сливами, халвой и абсолютно не вписывавшейся в общий колорит вареной речной рыбой. Ненавижу…
Поэтому я ограничилась сладостями и фруктами, тут же почувствовав значительный прилив сил. Все-таки можно не есть сутками, но лучше не надо. Организм нужно жалеть, холить и лелеять. Хотя бы иногда, а иначе он начнет играть с вами злые шутки типа «угадай, какую гадость ты увидишь завтра в зеркале».
Кстати о зеркалах… То чудовище – это плод расстроенной психики пополам с застилающими глаза слезами или как? Где тут зеркало?
Или как…
В психически уравновешенном состоянии я поняла, что выгляжу даже хуже, чем казалось час назад. В гроб точно краше кладут. Или их тонируют? Впрочем, такое и не затонируешь.
Смотреть на себя не хотелось, вымыться я уже успела, поесть – тоже, а больше развлечений в моей «темнице» (с открытой, кстати, дверью – я специально проверила) не было. После истерики голова была словно чугунная, клонило в сон, и я не видела хоть сколько-нибудь веских причин мучить себя бдением.
А если Онзару приспичит вдруг со мной пообщаться, то он будет вынужден либо подождать, пока я отдыхать изволю, либо терпеть злобно-невыспавшийся вариант.
– Иньярра? Иньярра… Иньярра!
– Сгинь, ужасть! Вот свинство – даже во сне от этой ведьмы не скрыться! – недовольно пробурчала я, реагируя на Таю, как на обычный ночной кошмар. Той такое обращение не понравилось:
– Ка-а-ак ты меня назвала? Нет, ты, значит, из-за нее жизнью рискуй, противоядиями отпаивай – и вот она, благодарность?
– Изыди! – откликнулась я, пытаясь спрятаться от заклятой подруги за белым щитом подушки.
– Я те сейчас изыду, – подозрительно мягко заверила она, плюхаясь на кровать и начиная меня щекотать. Щекотки-то я не боюсь, но вот то, что Тая вполне материально тычет мне ногтем под ребра, заставило испуганно взвизгнуть и тут же принять сидячее положение:
– Тебя кой йыр принес?
– Вижу, мне здесь очень рады! – язвительно улыбнулась она, стаскивая с меня одеяло.
– В меру, – поправила я, одергивая задравшуюся со всех сторон рубашку и пытаясь пригладить вставшие дыбом, но уже совсем высохшие волосы. – А вы здесь откуда?
– Самим интересно, – медленно проговорила доселе молча стоявшая у стены Ильянта. – После того как мы призвали огненную петлю, едва успев выхватить твое бесчувственное тело из эпицентра заклятия, сразу прибежали какие-то люди во главе с седоватым некромантом – кстати, что ты в нем тогда нашла? – ни капли не симпатичный!
– Смотря как посмотреть, – уклончиво ответила я. – Ну а дальше что?
– А что дальше? Да ничего: ломанулся он к тебе, пульс проверил, ауру – в общем, все как положено. Потом позвал Таю, и они вдвоем там тебя какими-то заклинаниями откачать пытались. Потом тебя положили на носилки и куда-то унесли, а нас в приказном порядке препроводили в комнату – сестру-близняшку вот этой, только с двумя кроватями – и сказали ждать. Даже покормили.
– Я рада, что ваши желудки не пострадали, но как вы все-таки оказались здесь?
– Пять минут назад приперся какой-то мужик, завязал нам глаза на совесть заговоренными повязками и отконвоировал сюда.
– У Онзара если что и заговорено – то исключительно на совесть, – задумчиво кивнула я, рассеянно поигрывая кистями коричневого шерстяного покрывала.
– Эй-эй, подруга! – нахмурилась Тая, звонко щелкая пальцами у меня перед носом. – Ты только не вздумай в него сейчас по второму кругу – того, ага? А то нам и без этого проблем хватает.
– Кто? Я? – Я возмущенно передернула плечами. – Да за кого ты меня принимаешь? Чтобы я влюбилась в этого хамоватого наглого типа? Да йыр бы его побрал! Нужен он мне, как собаке пятая нога!
– Вот и чудненько! – расплылась в улыбке та. – Именно это я и хотела услышать!
– Ну что, все, разобрались? – строго вмешалась Лия. – А теперь, может, подумаем, что нам делать дальше? Кстати, Иньярра, девушка в мужской рубашке, конечно, смотрится очень хрупко, беззащитно, мило и дальше по тексту, но ты не находишь, что другая одежда будет уместнее?
– Нахожу, – вздохнула я. – Только дайте мне эту самую одежду, пожалуйста.
– Только не говори, что у тебя она кончилась! – нахмурилась Тая.
– Не кончилась, – послушно ответила я. – Но она в сумке. А сумку я достать не в состоянии. Увы.
– Почему? – не поняла Лия.
– Потому что на ту пресловутую огненную петлю я вбухала не только всю ауру, но и где-то пятую часть жизненной энергии, – недовольно пояснила я.
– Вот здрыгн! – не сдержавшись, присвистнула Лия. Тая недовольно поморщилась, но читать лекцию не стала: не до того было.
Осторожненько присела рядом на край кровати и легонько обняла за плечи:
– Как ты себя чувствуешь?
– Как с похмелья, – вздохнула я, мягко высвобождаясь из ее рук.
Точнее и вправду сказать было нельзя. Чтобы понять мое состояние, попробуйте однажды надеть темные – почти черные – очки и воткнуть в уши затычки. Получите полное представление о том, насколько серым и безрадостным мне предстал великолепный, пьянящий Жизнью мир. Словно кто-то закрыл настежь распахнутое окно мутными, покрытыми грязными следами от потоков воды стеклами.
– Ничего, просто не забывай, что это очень скоро пройдет, – ласково убеждала меня Тая. – Всего пара дней – и все будет так же, как и раньше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129