Лицо обдуло прохладным ночным ветерком, сон куда-то отлетел, так что, вернувшись, я не легла, а села напротив Шаи-Яганна, выжидательно уставившись прямо в глаза. Карие. Теплые.
– Как мы оттуда выбрались?
Он неопределенно хмыкнул:
– Вечером пришел их предводитель и, узнав, кого они посадили в каземат, лично пришел открыть камушек и извинялся минут тридцать – не меньше.
– А волкодлак? Зачем они его на нас спустили? – Я потянулась озябшими руками к весело пляшущему огню.
– Волкодлак? Та зверюга, которую ты ухлопала?
– Ага.
Волк насмешливо хмыкнул:
– Эти… умники… попросту перепутали пещеры. Думали, что загоняют в пустую.
Слов не было. Одни мысли, и те сплошь нецензурные.
– Восхитительно.
– Угу, – скептически поддакнул Шаи-Яганн, – а когда предводитель еще и об этом узнал, то вообще пошел трупными пятнами.
Я тихонько хихикнула:
– Значит, больше нам пока опасаться нечего? Можно идти дальше?
Волк кивнул:
– Утром. Сначала выспись – на тебя смотреть страшно.
Вот так комплимент…
– Ну знаешь! – обиженно протянула я. – Издержки профессии.
– Посланница Духов? Ор-р-ригинальная профессия.
Я равнодушно пожала плечами:
– А мне нравится.
– И где же на нее учатся? – насмешливо прищурился он.
– Просто по жизни, – серьезно ответила я.
Волк вдруг как-то помрачнел, задумавшись о чем-то своем. Красноватые блики плясали по его лицу, словно вырезанному из воска: прямой нос, высокий лоб, волевой подбородок. Я с горькой усмешкой в который раз отметила, что мне такой классической красоты не видать.
А мне, впрочем, и не надо: своя, ведьминская, еще ни разу не подводила.
– Ты пить хочешь? – Спокойный вопрос резко выдернул меня из сетей раздумий.
– Да, – кивнула я.
Волк молча встал и удалился в Лес, откуда вышел через несколько минут, держа в руках две рогатины и толстую палку (а я-то грешным делом подумала, что он в кустики пошел). Рогатины мы вбили по обе стороны от огня, котелок, наполненный водой из журчавшего неподалеку ручья, подцепили на палку и установили сверху. Вода зашипела, нагреваясь. Костер возмущенно зафыркал, глотая случайно выплеснувшиеся капли.
– Эх, жалко, травок нет, – посокрушался Волк, стоя над закипающей водой.
– Почему нет? – нахмурилась я, вытягивая из воздуха сумку. – Есть!
На свет был торжественно извлечен пакетик с сухими листиками полыни, в ноздри ласково просочился давно знакомый аромат. Заботливо перетерев в пальцах ломкие листочки, я отправила их в закипевшую воду.
Разлитый по глиняным кружкам чернас грел руки, окутывая привычной атмосферой уверенности в себе и в будущем. «Если у Иньярры есть чернас – то остальное приложится: экзамен сдастся, вурдалак упокоится, жизнь наладится!» – пошутила как-то Ринга – соседка по комнате в Храме.
– Шаи-Яганн?
– Шан, – тихо поправил он, не поднимая глаз от кружки. На поверхности зелья плавал тоненький горький листочек.
– Иньярра, – так же тихо назвалась я, не отрывая пристального взгляда от его лица.
Подождала несколько минут, но он так и не повернулся. Допила чернас и улеглась на плащ.
Костер тихо догорал, лениво облизывая прогоревшие дрова. Крона дуба над нами тихонько шелестела листьями.
– Иньярра? – тихий, но решившийся на что-то голос.
– Мм?
– Извини. Я не имел права устраивать эту дурацкую утреннюю проверку. Даже если ты и не посланница Духов, то все равно удивительная Волчица.
На плечи легла нагретая куртка.
– И я рад, что познакомился с тобой.
И в груди тихонько завыло, затосковало, заплакало. Потому что я – не Волчица. И не Хранительница Леса. И не посланница Духов.
Я – ведьма. А кто такие ведьмы, не знает никто…
ГЛАВА 5
Белоперый жаворонок рассвета еще только-только просыпался, сгоняя с неба упрямую черную ворону – ночь. Тонюсенькая светлая полосочка на востоке медленно расширялась, заставляя птицу потихоньку сворачивать смоляные крылья и слетать с нагретого насеста. Длинные нити травы успели обвешаться стеклянными бусами росяных слез; не успевшие еще разлететься светлячки торопились неярко вспыхнуть напоследок в быстро светлеющем воздухе. Деревья просыпались, блаженно вздыхали, встряхивая поникшей было листвой, и тянулись макушкой к только-только показавшему ярко-желтый сверкающий бочок утреннему солнышку.
– Выспалась? – Шан уже был на ногах, пытаясь вновь разжечь потухший за ночь костер.
– Ага, – удивленно призналась я, сладко потягиваясь. Судя по едва светлеющему небу, проспала не больше трех-четырех часов, а выспалась!
Сырые ветки фыркали, плевались дымом, но гореть отказывались. Я метнула в костер маленькую алую искру, и пламя мгновенно вздыбилось горбом, чуть не опалив Волку шевелюру. Укоризненный взгляд исподлобья усовестил бы даже вурдалака со стажем, но на восьмидесятилетнюю ведьму особого впечатления не произвел.
– Сейчас позавтракаем – и в путь, – возвестил Шан.
– А что у нас на завтрак? – лениво зевнула я, прикрыв рот ладонью.
– Сейчас увидишь, – многообещающе подмигнул Волк, ожесточенно роясь в своем рюкзаке. Потом радостно улыбнулся и торжественно вытащил на свет… сырое мясо, сочащееся кровью. У них это главный деликатес, что ли?
Я приглушенно застонала, хватаясь руками за голову.
– Ты чего? – неподдельно удивился Волк.
– Э-э-э… Я… как бы это потактичней сказать… в общем, я не голодна! – Желудок несогласно забурчал, выражая свой протест, но был нагло проигнорирован.
Шан уставился на меня с не меньшим скептицизмом:
– Не голодна?
– Э-э-э… Ага, – неуверенно подтвердила я.
– Чудо ты гороховое, – вздохнул Волк, поднимаясь на ноги и скрываясь в лесу.
Я со страдальческой гримасой понюхала удивительное блюдо, бережно завернутое в тряпицу, но поняла, что настолько я все-таки еще не проголодалась, и, подхватив котелок, пошла за водой, решив хотя бы выпить чернаса.
Когда Шан вернулся, у меня уже задорно кипела в котелке вода, приправленная травками, а его завтрак, красочно обложенный веточками съедобных трав и кореньев, найденных в лесу, переместился в глиняную плошку.
Волк довольно улыбнулся и, вытянув из ножен меч, принялся обстругивать три тоненькие, но крепкие палочки, заостряя кончики. Выглядело это презабавно: примерно как спичку от пламени пожара зажигать. На любые расспросы и насмешки он только отмахивался рукой, не прерывая сосредоточенной работы. Наконец, палочки были заточены, оскорбленный такой кухонной работой меч спрятан обратно в ножны, а из больших карманов Шановой куртки появились на свет божий опята, сноровисто нанизываемые на своеобразные шампуры. Протянув «шашлыки» над огнем для жарки, Волк хитро взглянул на меня.
Похоже, голодная смерть мне не грозила…
Время близилось к полудню, мы уже успели пройти с десяток верст и продолжали неспешную прогулку, размеренно беседуя о всякой ерунде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129
– Как мы оттуда выбрались?
Он неопределенно хмыкнул:
– Вечером пришел их предводитель и, узнав, кого они посадили в каземат, лично пришел открыть камушек и извинялся минут тридцать – не меньше.
– А волкодлак? Зачем они его на нас спустили? – Я потянулась озябшими руками к весело пляшущему огню.
– Волкодлак? Та зверюга, которую ты ухлопала?
– Ага.
Волк насмешливо хмыкнул:
– Эти… умники… попросту перепутали пещеры. Думали, что загоняют в пустую.
Слов не было. Одни мысли, и те сплошь нецензурные.
– Восхитительно.
– Угу, – скептически поддакнул Шаи-Яганн, – а когда предводитель еще и об этом узнал, то вообще пошел трупными пятнами.
Я тихонько хихикнула:
– Значит, больше нам пока опасаться нечего? Можно идти дальше?
Волк кивнул:
– Утром. Сначала выспись – на тебя смотреть страшно.
Вот так комплимент…
– Ну знаешь! – обиженно протянула я. – Издержки профессии.
– Посланница Духов? Ор-р-ригинальная профессия.
Я равнодушно пожала плечами:
– А мне нравится.
– И где же на нее учатся? – насмешливо прищурился он.
– Просто по жизни, – серьезно ответила я.
Волк вдруг как-то помрачнел, задумавшись о чем-то своем. Красноватые блики плясали по его лицу, словно вырезанному из воска: прямой нос, высокий лоб, волевой подбородок. Я с горькой усмешкой в который раз отметила, что мне такой классической красоты не видать.
А мне, впрочем, и не надо: своя, ведьминская, еще ни разу не подводила.
– Ты пить хочешь? – Спокойный вопрос резко выдернул меня из сетей раздумий.
– Да, – кивнула я.
Волк молча встал и удалился в Лес, откуда вышел через несколько минут, держа в руках две рогатины и толстую палку (а я-то грешным делом подумала, что он в кустики пошел). Рогатины мы вбили по обе стороны от огня, котелок, наполненный водой из журчавшего неподалеку ручья, подцепили на палку и установили сверху. Вода зашипела, нагреваясь. Костер возмущенно зафыркал, глотая случайно выплеснувшиеся капли.
– Эх, жалко, травок нет, – посокрушался Волк, стоя над закипающей водой.
– Почему нет? – нахмурилась я, вытягивая из воздуха сумку. – Есть!
На свет был торжественно извлечен пакетик с сухими листиками полыни, в ноздри ласково просочился давно знакомый аромат. Заботливо перетерев в пальцах ломкие листочки, я отправила их в закипевшую воду.
Разлитый по глиняным кружкам чернас грел руки, окутывая привычной атмосферой уверенности в себе и в будущем. «Если у Иньярры есть чернас – то остальное приложится: экзамен сдастся, вурдалак упокоится, жизнь наладится!» – пошутила как-то Ринга – соседка по комнате в Храме.
– Шаи-Яганн?
– Шан, – тихо поправил он, не поднимая глаз от кружки. На поверхности зелья плавал тоненький горький листочек.
– Иньярра, – так же тихо назвалась я, не отрывая пристального взгляда от его лица.
Подождала несколько минут, но он так и не повернулся. Допила чернас и улеглась на плащ.
Костер тихо догорал, лениво облизывая прогоревшие дрова. Крона дуба над нами тихонько шелестела листьями.
– Иньярра? – тихий, но решившийся на что-то голос.
– Мм?
– Извини. Я не имел права устраивать эту дурацкую утреннюю проверку. Даже если ты и не посланница Духов, то все равно удивительная Волчица.
На плечи легла нагретая куртка.
– И я рад, что познакомился с тобой.
И в груди тихонько завыло, затосковало, заплакало. Потому что я – не Волчица. И не Хранительница Леса. И не посланница Духов.
Я – ведьма. А кто такие ведьмы, не знает никто…
ГЛАВА 5
Белоперый жаворонок рассвета еще только-только просыпался, сгоняя с неба упрямую черную ворону – ночь. Тонюсенькая светлая полосочка на востоке медленно расширялась, заставляя птицу потихоньку сворачивать смоляные крылья и слетать с нагретого насеста. Длинные нити травы успели обвешаться стеклянными бусами росяных слез; не успевшие еще разлететься светлячки торопились неярко вспыхнуть напоследок в быстро светлеющем воздухе. Деревья просыпались, блаженно вздыхали, встряхивая поникшей было листвой, и тянулись макушкой к только-только показавшему ярко-желтый сверкающий бочок утреннему солнышку.
– Выспалась? – Шан уже был на ногах, пытаясь вновь разжечь потухший за ночь костер.
– Ага, – удивленно призналась я, сладко потягиваясь. Судя по едва светлеющему небу, проспала не больше трех-четырех часов, а выспалась!
Сырые ветки фыркали, плевались дымом, но гореть отказывались. Я метнула в костер маленькую алую искру, и пламя мгновенно вздыбилось горбом, чуть не опалив Волку шевелюру. Укоризненный взгляд исподлобья усовестил бы даже вурдалака со стажем, но на восьмидесятилетнюю ведьму особого впечатления не произвел.
– Сейчас позавтракаем – и в путь, – возвестил Шан.
– А что у нас на завтрак? – лениво зевнула я, прикрыв рот ладонью.
– Сейчас увидишь, – многообещающе подмигнул Волк, ожесточенно роясь в своем рюкзаке. Потом радостно улыбнулся и торжественно вытащил на свет… сырое мясо, сочащееся кровью. У них это главный деликатес, что ли?
Я приглушенно застонала, хватаясь руками за голову.
– Ты чего? – неподдельно удивился Волк.
– Э-э-э… Я… как бы это потактичней сказать… в общем, я не голодна! – Желудок несогласно забурчал, выражая свой протест, но был нагло проигнорирован.
Шан уставился на меня с не меньшим скептицизмом:
– Не голодна?
– Э-э-э… Ага, – неуверенно подтвердила я.
– Чудо ты гороховое, – вздохнул Волк, поднимаясь на ноги и скрываясь в лесу.
Я со страдальческой гримасой понюхала удивительное блюдо, бережно завернутое в тряпицу, но поняла, что настолько я все-таки еще не проголодалась, и, подхватив котелок, пошла за водой, решив хотя бы выпить чернаса.
Когда Шан вернулся, у меня уже задорно кипела в котелке вода, приправленная травками, а его завтрак, красочно обложенный веточками съедобных трав и кореньев, найденных в лесу, переместился в глиняную плошку.
Волк довольно улыбнулся и, вытянув из ножен меч, принялся обстругивать три тоненькие, но крепкие палочки, заостряя кончики. Выглядело это презабавно: примерно как спичку от пламени пожара зажигать. На любые расспросы и насмешки он только отмахивался рукой, не прерывая сосредоточенной работы. Наконец, палочки были заточены, оскорбленный такой кухонной работой меч спрятан обратно в ножны, а из больших карманов Шановой куртки появились на свет божий опята, сноровисто нанизываемые на своеобразные шампуры. Протянув «шашлыки» над огнем для жарки, Волк хитро взглянул на меня.
Похоже, голодная смерть мне не грозила…
Время близилось к полудню, мы уже успели пройти с десяток верст и продолжали неспешную прогулку, размеренно беседуя о всякой ерунде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129