Потому что здесь любые кожаные туфли – прямая родня ими же выдуманным «испанским сапогам», – заявила я.
– И что мы будем делать? – жалобно протянула Лия.
– Вот это я уже спрашивала, – заметила я.
Тая, не выдержав двух просящих взглядов, постепенно наливающихся непреодолимой жаждой крови и туфель, вздохнула и наколдовала нам обувь.
– Это… что? – подозрительно спросила я, не сумев дойти до истины самостоятельно.
Обувь представляла собой подошву и три приклеенные к ней веревочки. Причем приклеенные очень некачественно и уже отклеивающиеся.
Тая пожала плечами:
– На Миденме их называют сабо. Очень модно.
– А как это надевать? – с содроганием поинтересовалась Лия, приподнимая один «саб» за веревочку. Она тут же отклеилась, и саб с чувством шлепнулся на пол.
– Не знаю! – заявила Тая. И, глянув на наши не обезображенные любовью к ближнему лица, тут же поспешно добавила: – Но сейчас придумаем!
Придумывали долго – минут двадцать. Веревочки привязывались ко всем возможным и невозможным местам (только до ушей не дотянулись – коротковаты), но держать подошву хотя бы в относительной близости к моей ступне отказывались. В итоге мы с Ильянтой плюнули на это дело, «приклеили» сабо к ступням магией и, декоративно повязав веревочки на боку, поклялись опустошить первую же попавшуюся мастерскую сапожника на следующей Ветке.
Небо хмурилось, изредка выпуская снопы теплых солнечных лучиков из плена тяжелых серых туч.
Мы медленно шли вдоль одной из центральных улиц города. Фонтан так и не нашли, но искренне надеялись, что рано или поздно он нам все равно встретится. Тем паче город не такой уж и большой, а уж для трех странниц, исходивших Древо вдоль и поперек…
Ведьмы с охотой отвечали на любые мои вопросы, кроме касавшихся того, что творится с Древом.
– Кстати, Лия, – рыжеволосая слегка поморщилась на мое обращение, но вслух протестовать против сокращения имени не стала, – а как там твой ученичок?
Три года назад, во время нашей с ней последней встречи, Ильянта повсюду таскала с собой тринадцатилетнего паренька, утверждая, что он – прирожденный странник (как будто не все мы – прирожденные), и что она не хочет отдавать его на обучение в Храм, чтобы он сразу учился не только магии, но и науке странствования. Паренек в восторге не был, но и не возражал.
– Ученичок? – криво усмехнулась ведьма. – Ученичок после трех недель ночевок на свежем воздухе и случайно встреченного ночью по пути в кустики упыря заревел, как девица перед свадьбой, и сбежал от меня в Храм. Пришлось еще и тайком провожать его, защищать и вообще – следить, как курица-наседка за недоделанным цыпленком! С тех пор я зареклась когда-нибудь пытаться единолично развивать чьи-то магические и страннические способности…
Я расхохоталась:
– Да уж, не приведи Хранящие мне в такое вляпаться!
– Приведем, приведем, – мрачно сказала Тая.
Впереди показалась набережная. За старинным резным парапетом начинался резкий склон, потом лежал неширокий ровный берег и – река. Серебристо-серая неширокая лента неспешно, ласково изгибалась вдоль пологих берегов, бросая в сырой, наполненный тихим шумом воды воздух сверкающие блики. Легкий ветерок поднимал чуть заметную рябь, сияющими чешуйками посверкивающую на поверхности. Неспешно шелестели тяжелые бархатные волны, спокойно, размеренно вдыхая движение жизни в холодный свинец глубин.
– Красиво, – вздохнула Ильянта.
Мы с Таей промолчали. Мы почти всегда молчали в такие моменты, растворяясь с природой, сливаясь с ней в едином, старом как Древо, ярком, как взметнувшееся пламя, легком, как перебирающий листву ветер, бесконечном, как текущая сквозь пальцы вода, танце Жизни. Потому что такое не выскажешь одним плоским словом «красиво», такое вообще сложно как-то передать на словах. Хотя на то мы и Сказительницы, чтобы говорить о том, чего другие порой даже и не видят…
– А пойдемте вниз! – вдруг предложила Тая.
– Каким образом? – скептически фыркнула я. – У кого как, а у меня лишней головы и десятка ненужных ребер как-то в запасе не имеется…
– Вообще-то там где-то есть лестница, – Ильянта неопределенно махнула рукой налево и, не успели мы устремить туда алкающие лестницы взгляды, неуверенно добавила: – Или – там, – и махнула уже направо.
– Предельно ясно! – сморщилась Тая. – Кто за то, чтобы искать лестницу?
Желающих не нашлось.
– Ну вот и чудненько! – хлопнула в ладоши пятисотлетняя ведьма и, как девчонка, смело перекинула ногу через парапет.
– Тая, ты чего? Ты вниз?! – ошарашенно спросила я.
– Нет, я вверх! – ответила та язвительно, благополучно спрыгнув на ту сторону. Присмотрелась получше к обрыву, судорожно сглотнула. – Ну не поминайте лихом – поминайте кагором!
И с визгом помчалась вниз.
– Я кагор не пью! – завопила я вслед.
– Значит, и на поминках бесплатных харчей не дождешься! – через несколько секунд донеслось снизу.
Я перегнулась через парапет, силясь разглядеть внизу то, что осталось от Таи. Осталась вреднющая ведьма, которую даже сила притяжения, инерции, ускорения, размазывания и утопления не проняла.
– Ты живая?! – возмущенно завопила я.
– Нет, я – всего лишь скорбный неупокоенный дух той, которую ты настолько достала при жизни, что она, бедняжка, даже упокоиться нормально не может, пока тебя до инфаркта не доведет. А уж потом, с чувством выполненного долга…
После такого я бы полетела вниз хотя бы для того, чтобы дать ей шэритом в лоб, и Тая прекрасно это знала. Специально издевалась.
– Так, дух! Не знаю, чего тебе в этой жизни от меня надо, но если ты меня не поймаешь, то от инфаркта скончаешься ты! – заявила я, одним тягучим движением перемахнув через парапет.
– Так я же бесплотный, – возмущенно донеслось снизу.
– А это уже твои проблемы, – отмахнулась я и повернулась к Ильянте: – Пойдем?
– Ты что, с ума сошла? Жить надоело?! – отшатнулась та.
Я только пожала плечами и разжала пальцы, судорожно вцепившиеся в стальные прутья решетки.
Бесподобные ощущения, врупт рааз квыров! Ветер свистел в ушах, волосы, кажется, остались где-то рядом с Ильянтой, не выдержав столь резкого старта, прямо по курсу мне в лицо летела узкая полоска гравия, по которой с воплями металась Тая. Сабо слетели с ног после трех первых шагов и теперь катились впереди меня, задавая маршрут. Ноги обжигала крапива, щедро растущая на склоне, прячась под лопухами. Равновесие сделало ручкой уже после первой сажени, так что дальше я неслась, уповая только на удачу.
БУХ! Вписавшись во что-то твердое, но спружинившее, я сообразила, что глаза уже можно открыть.
– Извини, но другого способа тебя остановить мне в голову не пришло! – извиняющимся голосом пролепетала Тая. – Ты как?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129
– И что мы будем делать? – жалобно протянула Лия.
– Вот это я уже спрашивала, – заметила я.
Тая, не выдержав двух просящих взглядов, постепенно наливающихся непреодолимой жаждой крови и туфель, вздохнула и наколдовала нам обувь.
– Это… что? – подозрительно спросила я, не сумев дойти до истины самостоятельно.
Обувь представляла собой подошву и три приклеенные к ней веревочки. Причем приклеенные очень некачественно и уже отклеивающиеся.
Тая пожала плечами:
– На Миденме их называют сабо. Очень модно.
– А как это надевать? – с содроганием поинтересовалась Лия, приподнимая один «саб» за веревочку. Она тут же отклеилась, и саб с чувством шлепнулся на пол.
– Не знаю! – заявила Тая. И, глянув на наши не обезображенные любовью к ближнему лица, тут же поспешно добавила: – Но сейчас придумаем!
Придумывали долго – минут двадцать. Веревочки привязывались ко всем возможным и невозможным местам (только до ушей не дотянулись – коротковаты), но держать подошву хотя бы в относительной близости к моей ступне отказывались. В итоге мы с Ильянтой плюнули на это дело, «приклеили» сабо к ступням магией и, декоративно повязав веревочки на боку, поклялись опустошить первую же попавшуюся мастерскую сапожника на следующей Ветке.
Небо хмурилось, изредка выпуская снопы теплых солнечных лучиков из плена тяжелых серых туч.
Мы медленно шли вдоль одной из центральных улиц города. Фонтан так и не нашли, но искренне надеялись, что рано или поздно он нам все равно встретится. Тем паче город не такой уж и большой, а уж для трех странниц, исходивших Древо вдоль и поперек…
Ведьмы с охотой отвечали на любые мои вопросы, кроме касавшихся того, что творится с Древом.
– Кстати, Лия, – рыжеволосая слегка поморщилась на мое обращение, но вслух протестовать против сокращения имени не стала, – а как там твой ученичок?
Три года назад, во время нашей с ней последней встречи, Ильянта повсюду таскала с собой тринадцатилетнего паренька, утверждая, что он – прирожденный странник (как будто не все мы – прирожденные), и что она не хочет отдавать его на обучение в Храм, чтобы он сразу учился не только магии, но и науке странствования. Паренек в восторге не был, но и не возражал.
– Ученичок? – криво усмехнулась ведьма. – Ученичок после трех недель ночевок на свежем воздухе и случайно встреченного ночью по пути в кустики упыря заревел, как девица перед свадьбой, и сбежал от меня в Храм. Пришлось еще и тайком провожать его, защищать и вообще – следить, как курица-наседка за недоделанным цыпленком! С тех пор я зареклась когда-нибудь пытаться единолично развивать чьи-то магические и страннические способности…
Я расхохоталась:
– Да уж, не приведи Хранящие мне в такое вляпаться!
– Приведем, приведем, – мрачно сказала Тая.
Впереди показалась набережная. За старинным резным парапетом начинался резкий склон, потом лежал неширокий ровный берег и – река. Серебристо-серая неширокая лента неспешно, ласково изгибалась вдоль пологих берегов, бросая в сырой, наполненный тихим шумом воды воздух сверкающие блики. Легкий ветерок поднимал чуть заметную рябь, сияющими чешуйками посверкивающую на поверхности. Неспешно шелестели тяжелые бархатные волны, спокойно, размеренно вдыхая движение жизни в холодный свинец глубин.
– Красиво, – вздохнула Ильянта.
Мы с Таей промолчали. Мы почти всегда молчали в такие моменты, растворяясь с природой, сливаясь с ней в едином, старом как Древо, ярком, как взметнувшееся пламя, легком, как перебирающий листву ветер, бесконечном, как текущая сквозь пальцы вода, танце Жизни. Потому что такое не выскажешь одним плоским словом «красиво», такое вообще сложно как-то передать на словах. Хотя на то мы и Сказительницы, чтобы говорить о том, чего другие порой даже и не видят…
– А пойдемте вниз! – вдруг предложила Тая.
– Каким образом? – скептически фыркнула я. – У кого как, а у меня лишней головы и десятка ненужных ребер как-то в запасе не имеется…
– Вообще-то там где-то есть лестница, – Ильянта неопределенно махнула рукой налево и, не успели мы устремить туда алкающие лестницы взгляды, неуверенно добавила: – Или – там, – и махнула уже направо.
– Предельно ясно! – сморщилась Тая. – Кто за то, чтобы искать лестницу?
Желающих не нашлось.
– Ну вот и чудненько! – хлопнула в ладоши пятисотлетняя ведьма и, как девчонка, смело перекинула ногу через парапет.
– Тая, ты чего? Ты вниз?! – ошарашенно спросила я.
– Нет, я вверх! – ответила та язвительно, благополучно спрыгнув на ту сторону. Присмотрелась получше к обрыву, судорожно сглотнула. – Ну не поминайте лихом – поминайте кагором!
И с визгом помчалась вниз.
– Я кагор не пью! – завопила я вслед.
– Значит, и на поминках бесплатных харчей не дождешься! – через несколько секунд донеслось снизу.
Я перегнулась через парапет, силясь разглядеть внизу то, что осталось от Таи. Осталась вреднющая ведьма, которую даже сила притяжения, инерции, ускорения, размазывания и утопления не проняла.
– Ты живая?! – возмущенно завопила я.
– Нет, я – всего лишь скорбный неупокоенный дух той, которую ты настолько достала при жизни, что она, бедняжка, даже упокоиться нормально не может, пока тебя до инфаркта не доведет. А уж потом, с чувством выполненного долга…
После такого я бы полетела вниз хотя бы для того, чтобы дать ей шэритом в лоб, и Тая прекрасно это знала. Специально издевалась.
– Так, дух! Не знаю, чего тебе в этой жизни от меня надо, но если ты меня не поймаешь, то от инфаркта скончаешься ты! – заявила я, одним тягучим движением перемахнув через парапет.
– Так я же бесплотный, – возмущенно донеслось снизу.
– А это уже твои проблемы, – отмахнулась я и повернулась к Ильянте: – Пойдем?
– Ты что, с ума сошла? Жить надоело?! – отшатнулась та.
Я только пожала плечами и разжала пальцы, судорожно вцепившиеся в стальные прутья решетки.
Бесподобные ощущения, врупт рааз квыров! Ветер свистел в ушах, волосы, кажется, остались где-то рядом с Ильянтой, не выдержав столь резкого старта, прямо по курсу мне в лицо летела узкая полоска гравия, по которой с воплями металась Тая. Сабо слетели с ног после трех первых шагов и теперь катились впереди меня, задавая маршрут. Ноги обжигала крапива, щедро растущая на склоне, прячась под лопухами. Равновесие сделало ручкой уже после первой сажени, так что дальше я неслась, уповая только на удачу.
БУХ! Вписавшись во что-то твердое, но спружинившее, я сообразила, что глаза уже можно открыть.
– Извини, но другого способа тебя остановить мне в голову не пришло! – извиняющимся голосом пролепетала Тая. – Ты как?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129