Часы в машине Валландера показывали три минуты девятого. Три минуты девятого, понедельник, двенадцатое августа.
16
Он, превышая скорость и не обращая внимания на знаки, поехал прямо в больницу. Мартинссон уже ждал его у входа. Валландер поставил машину под знаком «Остановка воспрещена» и вышел.
– Что случилось?
У Мартинссона в руке был блокнот.
– Никто ничего не знает. Очевидно, она оделась и на рассвете ушла. Никто ее не видел.
– Она говорила с кем-нибудь по телефону? Может быть, кто-то за ней приехал?
– Ни у кого ничего не добьешься. Отделение забито больными, ночные сестры не справляются. Телефонов здесь много, могли позвонить и ей, и она могла звонить. Она ушла около шести. В четыре часа ночи ее видели в постели – она спала.
– Вряд ли она спала. Выжидала, – сказал Валландер. – А потом ушла.
– Почему?
– Не знаю.
– Она может опять попытаться покончить с собой.
– Может. Но подумай сам: мы рассказываем ей, что случилось с ее друзьями. И она этой же ночью удирает из больницы. Почему?
– Боится?
– Вот именно. Боится. Вопрос только – чего?
Валландеру было известно одно-единственное место, где можно попытаться ее найти. Дом под Скорбю. Мартинссон приехал на своей машине, и Валландер попросил его съездить с ним туда – главным образом потому, что ему не хотелось оставаться одному.
Сперва они подъехали к дому Лундберга. Тот возился с трактором и очень удивился, когда у ворот резко затормозили две машины. Валландер представил Мартинссона и сразу перешел к делу:
– Вы вчера звонили в больницу. Вам сказали, что Иса с учетом всех обстоятельств чувствует себя неплохо. Рано утром она из больницы исчезла. Можно сказать, сбежала. Между четырьмя и шестью утра. Вы ее не видели? В какое время вы встаете по утрам?
– Рано. И я и жена встаем в полпятого.
– Значит, Исы здесь не было?
– Нет.
– Никакая машина утром не подъезжала?
Лундгрен ответил сразу, не думая:
– Оке Нильссон, у него хутор чуть подальше, проехал в начале шестого. Он работает на бойне три дня в неделю. Кроме него, никого не было.
В дверях показалась жена Лундберга. Она, по-видимому, слышала последние слова.
– Исы здесь не было, – сказала она. – И машин не было.
– Куда она могла еще податься? – спросил Валландер.
– Насколько нам известно, никуда.
– Сообщите нам, если она даст о себе знать, появится или позвонит по телефону, – сказал Валландер. – Это важно. Понятно?
– Иса обычно не звонит, – сказала женщина в дверях.
Но Валландер, не слушая, уже шел к машине. Они подъехали к усадьбе Эденгрена. Он сунул руку в водосточную трубу – ключи на месте. Потом повел Мартинссона к беседке. Все было так, как и тогда. Они вернулись к дому. Он открыл дверь. Дом изнутри казался еще больше, чем снаружи. Дорогая чопорная мебель. У Валландера вдруг возникло чувство, что он в музее, – ничто не напоминало о том, что здесь живут люди. Они прошли по комнатам и поднялись на второй этаж. В одной из спален под потолком висела модель самолета. На столе компьютер, кто-то положил на него свитер. Валландер решил, что это комната Йоргена, брата Исы, покончившего с собой. Он заглянул в ванную. Около зеркала была розетка. Он вздрогнул, подумав, что Йорген умер именно здесь.
– Очень необычно, – сказал Мартинссон, – совершить самоубийство с помощью тостера.
Рядом с ванной была еще одна спальня. Не успев открыть дверь, он понял, что это комната Исы.
– Искать надо очень тщательно, – сказал он.
– Искать что?
– Не знаю. Иса должна была быть с ними. Потом она пытается покончить с собой. Потом сбегает из больницы. И ты, и я прекрасно понимаем – она чего-то боится.
Валландер присел за ее письменный стол. Мартинссон начал осматривать комод и большой платяной шкаф, стоявший у стены. Ящики стола были не заперты – это поначалу удивило Валландера. Но когда он начал выдвигать их один за одним, то понял, что ничего странного в том, что ящики открыты, нет – они были почти пусты. Он нахмурился. Почему? Несколько заколок для волос, сломанные ручки, монеты разных стран. Может быть, кто-то намеренно все убрал? Иса… или кто-то другой? Он приподнял пластиковую подкладку для письма – на столе под нею лежала неумело написанная акварель. С подписью «ИЭ-95» в нижнем правом углу. Акварель изображала берег моря и скалы. Он положил ее на место и огляделся. На книжных полках рядом с кроватью стояли книги. Он, ведя пальцем по корешкам, прочитал названия. Некоторые были ему знакомы – он уже видел эти книги у Линды. Он сунул руку поглубже – там обнаружились еще две книжки. Либо провалились, либо спрятаны намеренно. Валландер вытащил их – обе на английском. «Путешествие в неизведанное» некоего Тимоти Нила. Вторая – «Ваша роль в спектакле жизни» Ребекки Стэнфорд. Обложки похожи. И там и там – геометрические фигурки, буквы и цифры, словно бы парящие в некоей вселенной. Валландер снова сел за стол. Книги были порядком зачитаны – вываливались из обложки, многие страницы залапаны и помяты, кое-где сделаны закладки. Он надел очки. Тимоти Нил писал о том, как важно в жизни следовать духовным картам, которые, если постараться, можно увидеть во сне. Валландер с брезгливой гримасой отложил «Путешествие в неизведанное» и принялся за Ребекку Стэнфорд. Эта рассуждала о какой-то непонятной материи, называемой ею «хронологическое растворение». Он насторожился. Похоже, речь шла о том, что в кругу друзей можно научиться владеть временем и свободно перемещаться в различных эпохах. Писательница считала, что во времена «бессмыслицы и растерянности» это лучший способ придать смысл жизни.
– Ты когда-нибудь слышал о такой писательнице – Ребекке Стэнфорд? – спросил он Мартинссона, забравшегося на стул и рывшегося на верхней полке в платяном шкафу.
Тот слез со стула, поглядел на книгу и покачал головой.
– Какая-то молодежная литература, – предположил он, – спроси у Линды.
Валландер кивнул. Конечно, Мартинссон прав – Линда очень много читает. Летом на Готланде он как-то в ее отсутствие заглянул в ее книжки – ни один из авторов ему не был знаком…
Мартинссон снова занялся шкафом. Валландер вернулся к книжным полкам. Там еще стояло несколько фотоальбомов. Он перелистал их. Фотографии Исы и ее брата. Цвета уже начали блекнуть. Снимки на природе, дома… А вот они стоят рядом со снеговикам, по обе стороны. Застывшие лица, ни радости, ни гордости. Потом несколько страниц занимают фото одной Исы. Школьные снимки. Иса с друзьями в Копенгагене. Потом вновь появляется Йорген. Он стал старше. Ему уже пятнадцать, и он почему-то мрачен. Трудно определить, естественна эта мрачность или наигранна. В этом снимке уже ощущается будущее самоубийство, подумал он, вздрогнув. Но Йорген об этом еще не знает. Иса улыбается, Йорген мрачен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138