Эмме пришлось сражаться одной против всех, и она делала это и гордилась собой.
Эмма избрала верную тактику. При каждом удобном случае она повторяла:
— Это была его карета, я ясно видела герб. Карета новая, сверкающая свежим лаком. Я видела ее собственными глазами. Карета виконта Монт-Виляра сбила и переехала моего ягненка.
Главным аргументом поверенного виконта был, разумеется, тот факт, что единственным свидетелем происшедшее го была та женщина, которая и должна получить деньги. Таким образом, истице выгодно излагать факты в свою пользу. Джон и Генри слушали, явственно ощущая, что она одна говорит здесь правду. Когда поверенный виконта осмелел настолько, чтобы произнести слово «подкуп», Джон скривился и поднял руку.
— Сэр, — сказал он, — честность Эммы Хотчкис никакому сомнению не подлежит. — Он вздохнул. — Даже если карета виконта сбила ягненка и самого виконта там не было, вопрос об ответственности остается открытым.
После этого Джон объяснил адвокату виконта, как принято решать подобные дела в Йоркшире, и описал несколько судебных прецедентов. Джон и Генри склонились друг к другу и принялись перешептываться.
И вынесли решение: виконт должен был уплатить Эмме пятьдесят фунтов — как почтительно заметили судьи, эта сумма была довольно скромной, учитывая обстоятельства. Через поверенного виконту было передано предписание о том, чтобы не ездил так быстро, — все графство было разделено на пастбища, словно лоскутное одеяло, и риск сбить чью-то овцу оставался большим. Особенно при любви к быстрой езде.
— Если не соблюдать осторожность, то и человека недолго сбить, — пояснил Джон.
Пятьдесят фунтов! Эмма вышла из боковой комнаты маленькой церкви той комнаты, где Зак хранил церковные облачения, которые они оба так любили на улицу, залитую солнечным светом. «Ах, — подумала она, — наконец все кончено. Я получила удовлетворение. Пятьдесят фунтов — хорошие деньги, хорошее возмещение за потерянный доход. Отлично».
Через четыре дня, однако, она получила письмо следующего содержания:
«Уважаемая миссис Хотчкис
Прилагаю чек на десять фунтов стерлингов. Деньги со счета можно будет получить с четверга в любом из филиалов Йоркской банковской компании. К вашему сведению и к сведению всех тех, кто думает вмешаться в эту историю, сообщаю, что я не верю в то, что сбил вашего ягненка. Это во-первых. И даже если я переехал вашего ягненка, то пятидесяти фунтов он никак не стоит. Я буду стоять на этом и скорее умру, чем заплачу вам те деньги, что вы требуете. Вы можете обналичить этот чек, можете съесть его с бобами иди засунуть себе в задницу. Шериф, если хочет, пусть меня арестует. Пусть только посмеет. Но если он осмелится так со мной поступить, я и мои адвокаты протащим это дело по всем судебным инстанциям.
Искренне ваш.
От имени виконта Монт-Виляра — мистер Эдвард Блейни, личный секретарь».
Виконт, оказывается, умел говорить! Или диктовать. Он владел языком, пусть не очень-то любезным. В самом деле, сказать, чтобы она засунула себе чек в задницу! И все же тот факт, что он ответил ей лично, придал ситуации новый, довольно интересный оборот. Ее враг признал ее. Пусть только на бумаге. Он даже не подписал письмо, и все же...
Радость Эммы была недолгой. В тот же день ей принесли пакет от шерифа, в котором, аккуратно связанные лентой, лежали документы юридического характера. Из них следовало, что дело было направлено в суд графства для пересмотра на основании апелляции. Этот суд более высокой инстанции должен был рассмотреть дело не ранее чем через полтора месяца. До этого момента никаких штрафов и компенсаций взиматься не будет.
На следующий день дело приняло еще более неприятный оборот. Пришли еще бумаги, в которых сообщалось о том, что суд графства переслал дело в иную инстанцию. Дело будет слушаться в Лондоне. Адвокат виконта потрудился на славу.
— Что это значит, Джон? — спросила Эмма, принимая документы из рук Джона Такера. Пальцы ее слегка дрожали. То ли от холода, то ли от обиды. Они стояли на холод ном ветру — Джон направлялся в город, а Эмма как раз шла к нему, чтобы выразить свое возмущение.
Джон почесал голову костяшкой скрюченного пальца, вылезшего из дыры его вязаных перчаток. Зима выдалась холодной, такой холодной зимы не помнили старожилы. Рождество еще не наступило, а морозы уже ударили.
— Это значит, что ты проиграла, Эмма.
Эмма, закутанная в свое старое пальто, переминалась с ноги на ногу, чтобы окончательно не замерзнуть. На ногах ее были сапоги Зака. Чтобы они не сваливались с ног, она натянула под них толстые шерстяные носки, тоже принадлежавшие мужу. На голове у нее был большой платок, перевязанный крест-накрест на груди, чтобы ветер не задувал.
— Я выиграю, — сказала она и, вытащив из вороха бу маг письмо виконта, потрясла им в воздухе. — Уж за это оскорбление он мне точно заплатит!
— Ничего у тебя не выйдет, — сказал Джон. — Письмо грубое, никто не спорит, но оно не подписано виконтом, лишь его секретарем. Тебе придется найти судью, который возьмется вести дело об оскорблении, а тебе такого судью не найти. И не смотри на меня, Эмма. Я не возьмусь.
Она вздохнула и безнадежно опустила руки с зажатыми в них документами.
— Зачем ему столько хлопот по такому ничтожному поводу?»
— Нет у него никаких хлопот. Ты — мелкая мошка в громадном котле с варевом, которое называется его «возвращение в Англию». Я слышал, он успел побывать во всех диковинных странах. Он просто вытащит тебя из супа и дальше пойдет. — Джон замолчал. Глаза его слезились от мороза, и ему приходилось щуриться. — Эмма, он предлагает тебе деньги без всякого суда, хотя, судя по тому, что он себой представляет, он мог бы не дать тебе ни фартинга.
— Я не понесу чек в банк. Там сумма куда меньше той, что я выиграла.
— Тогда тебе придется нанять себе адвоката и ехать в Лондон на суд.
Эмма нахмурилась.
— Ты знаешь, что я не могу позволить себе...
Она оборвала фразу и отвернулась, глядя куда-то вдаль. Каштаны и дубы, росшие вдоль границы пастбища, давно сбросили листья. Под ними и вокруг них трава пожухла, хотя местами оставалась зеленой. Только кое-где белели островки мокрого первого снега. В некоторых местах подтаявший снег схватился коркой льда.
— Эмма.
Она посмотрела на своего соседа. Тот, сгорбившись, снова чесал в затылке скрюченным пальцем.
— Кое-кто тебе вполне сочувствует. У нас предложение. Марго говорит, ты можешь принести книги в церковь. Или взять класс в воскресной школе, и церковная десятина будет твоя. Росс говорит, что ты можешь шить на него и его жену. А мы все вместе тебе обещаем: ты можешь взять любого из наших баранов, чтобы он покрыл овец... Задаром...
— Вы все знали, что это...
— Нет, не знал, но догадывался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Эмма избрала верную тактику. При каждом удобном случае она повторяла:
— Это была его карета, я ясно видела герб. Карета новая, сверкающая свежим лаком. Я видела ее собственными глазами. Карета виконта Монт-Виляра сбила и переехала моего ягненка.
Главным аргументом поверенного виконта был, разумеется, тот факт, что единственным свидетелем происшедшее го была та женщина, которая и должна получить деньги. Таким образом, истице выгодно излагать факты в свою пользу. Джон и Генри слушали, явственно ощущая, что она одна говорит здесь правду. Когда поверенный виконта осмелел настолько, чтобы произнести слово «подкуп», Джон скривился и поднял руку.
— Сэр, — сказал он, — честность Эммы Хотчкис никакому сомнению не подлежит. — Он вздохнул. — Даже если карета виконта сбила ягненка и самого виконта там не было, вопрос об ответственности остается открытым.
После этого Джон объяснил адвокату виконта, как принято решать подобные дела в Йоркшире, и описал несколько судебных прецедентов. Джон и Генри склонились друг к другу и принялись перешептываться.
И вынесли решение: виконт должен был уплатить Эмме пятьдесят фунтов — как почтительно заметили судьи, эта сумма была довольно скромной, учитывая обстоятельства. Через поверенного виконту было передано предписание о том, чтобы не ездил так быстро, — все графство было разделено на пастбища, словно лоскутное одеяло, и риск сбить чью-то овцу оставался большим. Особенно при любви к быстрой езде.
— Если не соблюдать осторожность, то и человека недолго сбить, — пояснил Джон.
Пятьдесят фунтов! Эмма вышла из боковой комнаты маленькой церкви той комнаты, где Зак хранил церковные облачения, которые они оба так любили на улицу, залитую солнечным светом. «Ах, — подумала она, — наконец все кончено. Я получила удовлетворение. Пятьдесят фунтов — хорошие деньги, хорошее возмещение за потерянный доход. Отлично».
Через четыре дня, однако, она получила письмо следующего содержания:
«Уважаемая миссис Хотчкис
Прилагаю чек на десять фунтов стерлингов. Деньги со счета можно будет получить с четверга в любом из филиалов Йоркской банковской компании. К вашему сведению и к сведению всех тех, кто думает вмешаться в эту историю, сообщаю, что я не верю в то, что сбил вашего ягненка. Это во-первых. И даже если я переехал вашего ягненка, то пятидесяти фунтов он никак не стоит. Я буду стоять на этом и скорее умру, чем заплачу вам те деньги, что вы требуете. Вы можете обналичить этот чек, можете съесть его с бобами иди засунуть себе в задницу. Шериф, если хочет, пусть меня арестует. Пусть только посмеет. Но если он осмелится так со мной поступить, я и мои адвокаты протащим это дело по всем судебным инстанциям.
Искренне ваш.
От имени виконта Монт-Виляра — мистер Эдвард Блейни, личный секретарь».
Виконт, оказывается, умел говорить! Или диктовать. Он владел языком, пусть не очень-то любезным. В самом деле, сказать, чтобы она засунула себе чек в задницу! И все же тот факт, что он ответил ей лично, придал ситуации новый, довольно интересный оборот. Ее враг признал ее. Пусть только на бумаге. Он даже не подписал письмо, и все же...
Радость Эммы была недолгой. В тот же день ей принесли пакет от шерифа, в котором, аккуратно связанные лентой, лежали документы юридического характера. Из них следовало, что дело было направлено в суд графства для пересмотра на основании апелляции. Этот суд более высокой инстанции должен был рассмотреть дело не ранее чем через полтора месяца. До этого момента никаких штрафов и компенсаций взиматься не будет.
На следующий день дело приняло еще более неприятный оборот. Пришли еще бумаги, в которых сообщалось о том, что суд графства переслал дело в иную инстанцию. Дело будет слушаться в Лондоне. Адвокат виконта потрудился на славу.
— Что это значит, Джон? — спросила Эмма, принимая документы из рук Джона Такера. Пальцы ее слегка дрожали. То ли от холода, то ли от обиды. Они стояли на холод ном ветру — Джон направлялся в город, а Эмма как раз шла к нему, чтобы выразить свое возмущение.
Джон почесал голову костяшкой скрюченного пальца, вылезшего из дыры его вязаных перчаток. Зима выдалась холодной, такой холодной зимы не помнили старожилы. Рождество еще не наступило, а морозы уже ударили.
— Это значит, что ты проиграла, Эмма.
Эмма, закутанная в свое старое пальто, переминалась с ноги на ногу, чтобы окончательно не замерзнуть. На ногах ее были сапоги Зака. Чтобы они не сваливались с ног, она натянула под них толстые шерстяные носки, тоже принадлежавшие мужу. На голове у нее был большой платок, перевязанный крест-накрест на груди, чтобы ветер не задувал.
— Я выиграю, — сказала она и, вытащив из вороха бу маг письмо виконта, потрясла им в воздухе. — Уж за это оскорбление он мне точно заплатит!
— Ничего у тебя не выйдет, — сказал Джон. — Письмо грубое, никто не спорит, но оно не подписано виконтом, лишь его секретарем. Тебе придется найти судью, который возьмется вести дело об оскорблении, а тебе такого судью не найти. И не смотри на меня, Эмма. Я не возьмусь.
Она вздохнула и безнадежно опустила руки с зажатыми в них документами.
— Зачем ему столько хлопот по такому ничтожному поводу?»
— Нет у него никаких хлопот. Ты — мелкая мошка в громадном котле с варевом, которое называется его «возвращение в Англию». Я слышал, он успел побывать во всех диковинных странах. Он просто вытащит тебя из супа и дальше пойдет. — Джон замолчал. Глаза его слезились от мороза, и ему приходилось щуриться. — Эмма, он предлагает тебе деньги без всякого суда, хотя, судя по тому, что он себой представляет, он мог бы не дать тебе ни фартинга.
— Я не понесу чек в банк. Там сумма куда меньше той, что я выиграла.
— Тогда тебе придется нанять себе адвоката и ехать в Лондон на суд.
Эмма нахмурилась.
— Ты знаешь, что я не могу позволить себе...
Она оборвала фразу и отвернулась, глядя куда-то вдаль. Каштаны и дубы, росшие вдоль границы пастбища, давно сбросили листья. Под ними и вокруг них трава пожухла, хотя местами оставалась зеленой. Только кое-где белели островки мокрого первого снега. В некоторых местах подтаявший снег схватился коркой льда.
— Эмма.
Она посмотрела на своего соседа. Тот, сгорбившись, снова чесал в затылке скрюченным пальцем.
— Кое-кто тебе вполне сочувствует. У нас предложение. Марго говорит, ты можешь принести книги в церковь. Или взять класс в воскресной школе, и церковная десятина будет твоя. Росс говорит, что ты можешь шить на него и его жену. А мы все вместе тебе обещаем: ты можешь взять любого из наших баранов, чтобы он покрыл овец... Задаром...
— Вы все знали, что это...
— Нет, не знал, но догадывался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97