Она кивнула.
Селинор помолчал, потом качнулся вперед, поднялся и протянул руку.
- Идем. Почему бы тебе самой не взглянуть на наследие? А потом скажешь, отдавать ли его империи даже ради спасения Огндариена.
Они поднялись чуть выше по склону, и Селинор остановился перед входом в пещеру.
- Там костер, - сказал он, указывая на завал из камней. Чтобы пробраться в пещеру, надо было встать на четвереньки.
Шара неуверенно посмотрела на брата Зимы.
- А что еще?
- То, что вы ищете.
Не говоря больше ни слова, он повернулся и зашагал прочь. Девушка пригнулась и попыталась заглянуть в пещеру. Темно. Внутри как будто заворочалось что-то тяжелое. Пришлось зажмуриться и отвернуться. Под каменными сводами скрывалось что-то мерзкое, отвратительное и ужасное. Это что-то уже гудело в крови, проникало в кости, подгоняло сердце. Потом из темноты донеслись слабые тренькающие звуки, напоминавшие мелодию из давно ушедшего детства. Мелодию, под которую мать укладывала ее спать.
Если ключ к спасению Огндариена там, она должна войти туда и сама все увидеть. Сглотнув кислую желчь, Шара опустилась на четвереньки и вползла в пещеру. Лаз быстро расширился, и она без труда добралась до горевшего у задней стены подземелья небольшого костра.
Сидевшая на камне смуглая темноволосая девушка в лохмотьях безостановочно крутила ручку небольшой серебряной шкатулки, которая лежала у нее на коленях.
Заслышав шаги - коридор расширился настолько, что Шара уже смогла встать, - девушка повернулась и, прищурившись, уставилась в темноту. Потом подняла свободную руку, помахала ею перед гостьей, словно хотела убедиться, что Шара не призрак, и выжала из себя улыбку.
- Ты пришла, - произнесла эта сморщенная, иссохшая хозяйка шкатулки тихим, дрожащим голосом. - Слава ветрам, небу и вечным равнинам.
Шара вступила в круг света. Ей хотелось повернуться и бежать. Бежать как можно дальше от проклятого места, но что-то более сильное, чем отвращение и страх, влекло ее к костру.
Рядом с девушкой лежал на каменном полу ребенок, по виду не старше года, с бледной кожей и розовыми губками. Девочка спала, но зрачки за тонкими, полупрозрачными веками отчаянно метались.
- Что, не такая, как ты думала? - спросила девушка, не переставая крутить ручку.
- Это она? Наследие? Она же всего лишь ребенок. Она такая…
- Нет. - Незнакомка покачала головой. - Ты не знаешь. Она - ужасная. Она - зло. Ты даже представить не можешь, какое она зло.
Шара присмотрелась к спящей девочке. Слабенькая грудь поднималась и опускалась вместе с дыханием. И эта малютка - источник того тошнотворного чувства, с которым она, Шара, боролась с того самого момента, как ступила на остров?
Она отвела взгляд от ребенка и опустилась на землю рядом с незнакомкой. У той было лицо четырнадцатилетней девочки, но в напряженных глазах затаилась нечеловеческая усталость и неизбывная печаль. Спина горбилась, как у старухи. Плечи провисли вперед. Казалось, подуй ветер, и бедняжка могла бы улететь, как осенний листок.
А вот серебряная музыкальная шкатулка сияла как новенькая. Каждая деталь ее выдавала искусство мастера. Каждая, за исключением медной ручки, тяжелой и грубоватой.
- Как тебя зовут? - спросила незнакомка.
- Шара.
- А меня Копи.
Шара кивнула. Ею овладевало странное оцепенение. Она пыталась и не могла отвести глаз от спящего младенца.
- Они сказали мне, это только на одну луну, - продолжала Копи усталым, равнодушным голосом, не переставая вертеть ручку. - Только на одну луну. Потом меня должны были сменить. Я бы стала женщиной. Мне дали бы жеребца, чтобы отправиться на нем через Пустошь. - Она всхлипнула. - Я больше не хочу быть женщиной. Я только хочу, чтобы все это кончилось. Все кончилось.
- Ты давно здесь?
- Пятнадцать лет. - Она закрыла глаза и подалась вперед. Рука, словно чужая, продолжала крутить медную ручку. Указательный палец деформировался и был покрыт шрамами. Мало того, он еще и смотрел в сторону, напоминая сухой, сломанный сучок.
Шара перевела взгляд на девочку. Маленькие губки сложились в трубочку, словно малышка пыталась напевать. И это оружие, которое ищет Опаловая империя? Если да, то зачем оно империи нужно?
Смотреть на девочку долго Шара не могла и снова обратилась к Копи.
- Кто она?
- Ребенок. Не более того. Весь ужас не в ней самой, а в ее снах.
- Тебе вряд ли больше двадцати, - прошептала Шара. Копи вздохнула.
- Тело не стареет. Но дух слабеет. С Селинором происходит то же самое. Я не знаю, кем мы стали. Не знаю, как мы выдержали.
Шара хотела помочь девушке, воспользоваться своей силой, чтобы облегчить ее боль, но не могла сосредоточиться. Чувственное возбуждение в таком месте представлялось невозможным.
- Женщины Пустоши охраняли ребенка последние три сотни лет, - говорила Копи. - Пока есть женщина, которая крутит рукоятку, шкатулка играет. И пока звучит музыка, ребенок спит.
Шара воздержалась от очевидного вопроса. Побыв рядом с младенцем, она могла без труда представить, какие ужасы пришли бы в мир с ее пробуждением.
- Я так долго тебя ждала. Ты ведь пришла, чтобы взять ее у меня?
Шара вскочила и попятилась к выходу. Голова закружилась. Стены пещеры как будто начали сближаться, закрывая выход из пещеры.
- Нет. Нет. Я… не могу…
- С того дня, как девочка проснулась, я не видела ни одной женщины. Ты первая. Пожалуйста. Я больше не могу. Ты должна ее забрать. Я не могу.
Шара представила себя через сотню лет: она сидит в темноте, крутит рукоятку и ждет смены. Она вдруг поняла, что чувствует женщина, у которой отобрали жизнь. Лишиться Брофи, никогда больше не увидеть Огндариен, не испытать всей силы дарованной ей власти? Малышка была черной бездонной ямой, падать в которую можно вечно.
- Нет. Извини, но не могу.
Шара повернулась и побежала к выходу, к свету в конце туннеля. Когда лаз сузился, она упала на колени и поползла. Наконец в глаза ударило солнце. Она остановилась, но не сразу поднялась с колен. Не хватало воздуха.
Шара опустилась на камни и лежала, пока дыхание не восстановилось, а руки не перестали дрожать. И только тогда осмелилась открыть глаза.
Вокруг расстилался безжизненный, исковерканный, изуродованный пейзаж, скрытый летучей пеленой тумана. Она села, подтянула к груди колени и опустила голову. Из пещеры доносилось чуть слышное, почти призрачное треньканье серебряных колокольчиков.
Все кончено. Все, на что они с Брофи надеялись, рухнуло. Она не могла убежать. Не могла уклониться от бремени. Не могла после всего того, чему научил ее Брофи. Она ощущала младенца как накатывающуюся сзади черную всесокрушающую волну. И как ни пытайся, куда ни беги - волна догонит везде.
Музыка приближалась. Шара оглянулась и увидела выползающую из пещеры Копи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140