От мысли о предстоящих пробах сердце ее учащенно билось. Войдя в класс, она сразу же получила нагоняй за опоздание. Доминик попыталась выполнить несколько сложных пируэтов и прыжков, которые в этот момент мадам Агата показывала своим ученицам, но никак не могла собраться. Она снова возвращалась мыслями к пробам. Фильм в Голливуде! Голливуд! Америка! Доминик часто мечтала о том, чтобы стать звездой Голливуда. Не важно, что она была француженкой: ведь Лесли Карон и Зизи Джинмайер тоже родились во Франции.
Пот ручьями стекал по ее шее прямо на тесный хлопчатобумажный купальник. Она чувствовала, какими горячими и липкими становятся ее ноги в толстых фильдеперсовых чулках.
- Будь внимательна, Доминик, - резко сказала мадам Агата и с силой постучала по паркету топкой тросточкой с серебряным набалдашником. Она всегда держала в руках эту трость, придававшую ей солидности, что было совершенно необходимо в общении со столь эмоциональными в этом возрасте девушками.
За спиной у Агаты большинство девушек отпускали шуточки по поводу ее бледного лица и белых волос, худой фигуры, вечно одетой в какие-то бесформенные одежды, по поводу ее глаз, в которых горел огонь требовательности, казалось, она испепелит на месте любого, кто допустит ошибку.
«Тот, кто умеет, делает, тот, кто не умеет, учится», - это было еще одно открытие отца Женевьевы, которое она однажды рассказала Доминик. И теперь, низко опустив голову, Доминик стояла наказанная перед всем классом, а мадам Агата с издевкой отчитывала ее за отсутствие изящества и легкости движений.
- Простите, мадам, - чуть не плача прошептала Доминик. Мадам могла быть очень жестокой, когда хотела, причем ее критические замечания всегда попадали в самое больное место. - Простите меня, пожалуйста.
- Я хочу, чтобы ты осталась после занятий, Доминик, - бесцеремонно сказала мадам. - Мы пройдем это еще раз, все то самостоятельное задание, которое, как предполагалось, вы должны были отработать в течение этой недели. Но я вижу, что вы ничего не сделали. Ну что же, вам придется заниматься здесь.
- Да, мадам, - прошептала Доминик, бросив быстрый взгляд на других девочек, которые в знак сочувствия пожали плечами.
Иногда язык мадам становился острым как бритва, и девочки шутили, что если бы она его проглотила, то порезала бы себе горло. Несомненно, мадам иногда становилась сущей мегерой, и спокойная, выдержанная внешность скрывала жестокий характер и недовольство жизнью, которые в любой момент могли вырваться на поверхность.
Наконец занятие закончилось, и класс опустел. Осталась только Доминик, которая молча слушала нотации Агаты, а когда та закончила, они повторили несколько движений. На этот раз Агата проявила просто колоссальное терпение. Ее глаза буквально светились добротой, в них уже не было слепой ярости, а только теплота и понимание.
Доминик почувствовала одновременно жалость и привязанность к этой женщине, которую деревенские ребятишки грубо обзывали «сумасшедшей старой девой», и решила поделиться с ней своими планами по поводу предстоящих субботних проб. Волнуясь, она рассказала Агате, как сильно ей хочется туда поехать.
- Дорогая, это очень, очень важно, - взволнованно дыша, сказала Агата, и на ее бледных щеках проступил слабый румянец. - Конечно же, это прекрасный шанс. Ты должна быть в отличной форме. Да что я говорю! Доминик, ты должна быть само совершенство.
- Да, мадам, - закивала головой девушка. Ее глаза вновь засияли ярким светом, она уже не чувствовала усталости. - Вы мне поможете? - выпалила она. - Мне надо репетировать гораздо больше. Я знаю, что надо. О мадам! - Она посмотрела на Агату, ее раскрасневшееся лицо буквально светилось от радости. - О, мадам, я хочу, я так хочу поехать в Голливуд. Вы можете себе это представить?
- Да, да, я помогу тебе, - просто ответила Агата. - Мы кое-что отрепетируем с тобой сегодня и будем работать те три дня, которые остались до проб. Но ты еще должна сама тренироваться дома, - строго сказала она. - Это потребует огромного напряжения сил, но ты больше, чем кто-либо в группе, способна добиться успеха.
- Спасибо, мадам, о, благодарю вас, - прошептала Доминик, взволнованная столь редкими словами похвалы своей учительницы. - Я замучаю себя этими репетициями, обещаю вам.
- Я сама поеду с тобой на пробы, - сказала Агата, с нежностью глядя на любимую ученицу. - Теперь мы будем с тобой очень много работать, дорогая, так что к субботе, к утру, ты будешь готова и… - Она сделала паузу, и ее глаза засияли каким-то непонятным светом. - И ты будешь выглядеть просто великолепно, Доминик. Тебе дадут роль, и ты поедешь в Голливуд… и, кто знает, может быть, даже так случится, что с тобой поеду и я.
Доминик была так перевозбуждена после напряженной репетиции и так увлечена мыслями о предстоящей пробе, что после легкого ужина с родителями и тремя братьями села на велосипед и направилась в центр Сен-Тропеза.
Надпись «Мороженое Гастона», сделанная фиолетовыми буквами на маленьком желтеньком фургончике с мороженым, выглядела так заманчиво, что она беззаботно бросила свой велосипед у одного из деревьев и медленно направилась туда, чтобы что-нибудь съесть.
- Я возьму малиновое, - сказала она, доставая мелочь из кармана своих шорт. - Двойное, пожалуйста.
- Это бесплатно, - сказал Гастон. Он положил ей в стаканчик еще один шарик мороженого, обнажив в приветливой улыбке превосходные белые зубы, ярко выделявшиеся на его загорелом красивом лице.
- Мерси, мсье, - улыбнулась она в ответ.
Ему очень нравилось ее озорное лицо, веселые зеленые глаза и длинные загорелые ноги. Она говорила, как аристократка, но вела себя просто и свободно, в ней не было того снобизма, который сквозил в поведении молодых туристов из Англии и Скандинавии, часто покупавших у него мороженое.
Гастон сразу понял, что это тот самый счастливый случай, который никак нельзя упустить, и что действовать надо немедленно. Он быстро закрыл дверцу своего фургончика и догнал ее в маленьком сквере.
- Я Гастон Жирандо, - сказал он, - хозяин этого заведения.
- Я так и поняла. Я Доминик де Фрей, - ответила она, слизывая быстро тающее розовое мороженое.
- Дочка директора банка?
- Да, - сказала она, искоса взглянув на него своими огромными глазами. Ну и ну, а он неплохо выглядит, намного симпатичней, чем любой мальчишка в их школе.
- У моих родителей кондитерская на Базоччи-авеню, - начал он.
- Кажется, наш повар изредка там кое-что покупает, - сказала Доминик, бросив на него быстрый взгляд сквозь густые черные ресницы, в этом взгляде были одновременно вызов и лукавство.
- Не хотите ли чашечку кофе? - Впервые за свои девятнадцать лет он чувствовал себя так неловко. Из-за его красивой внешности девушки обычно сами назначали ему свидания, но тут все было по-другому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125
Пот ручьями стекал по ее шее прямо на тесный хлопчатобумажный купальник. Она чувствовала, какими горячими и липкими становятся ее ноги в толстых фильдеперсовых чулках.
- Будь внимательна, Доминик, - резко сказала мадам Агата и с силой постучала по паркету топкой тросточкой с серебряным набалдашником. Она всегда держала в руках эту трость, придававшую ей солидности, что было совершенно необходимо в общении со столь эмоциональными в этом возрасте девушками.
За спиной у Агаты большинство девушек отпускали шуточки по поводу ее бледного лица и белых волос, худой фигуры, вечно одетой в какие-то бесформенные одежды, по поводу ее глаз, в которых горел огонь требовательности, казалось, она испепелит на месте любого, кто допустит ошибку.
«Тот, кто умеет, делает, тот, кто не умеет, учится», - это было еще одно открытие отца Женевьевы, которое она однажды рассказала Доминик. И теперь, низко опустив голову, Доминик стояла наказанная перед всем классом, а мадам Агата с издевкой отчитывала ее за отсутствие изящества и легкости движений.
- Простите, мадам, - чуть не плача прошептала Доминик. Мадам могла быть очень жестокой, когда хотела, причем ее критические замечания всегда попадали в самое больное место. - Простите меня, пожалуйста.
- Я хочу, чтобы ты осталась после занятий, Доминик, - бесцеремонно сказала мадам. - Мы пройдем это еще раз, все то самостоятельное задание, которое, как предполагалось, вы должны были отработать в течение этой недели. Но я вижу, что вы ничего не сделали. Ну что же, вам придется заниматься здесь.
- Да, мадам, - прошептала Доминик, бросив быстрый взгляд на других девочек, которые в знак сочувствия пожали плечами.
Иногда язык мадам становился острым как бритва, и девочки шутили, что если бы она его проглотила, то порезала бы себе горло. Несомненно, мадам иногда становилась сущей мегерой, и спокойная, выдержанная внешность скрывала жестокий характер и недовольство жизнью, которые в любой момент могли вырваться на поверхность.
Наконец занятие закончилось, и класс опустел. Осталась только Доминик, которая молча слушала нотации Агаты, а когда та закончила, они повторили несколько движений. На этот раз Агата проявила просто колоссальное терпение. Ее глаза буквально светились добротой, в них уже не было слепой ярости, а только теплота и понимание.
Доминик почувствовала одновременно жалость и привязанность к этой женщине, которую деревенские ребятишки грубо обзывали «сумасшедшей старой девой», и решила поделиться с ней своими планами по поводу предстоящих субботних проб. Волнуясь, она рассказала Агате, как сильно ей хочется туда поехать.
- Дорогая, это очень, очень важно, - взволнованно дыша, сказала Агата, и на ее бледных щеках проступил слабый румянец. - Конечно же, это прекрасный шанс. Ты должна быть в отличной форме. Да что я говорю! Доминик, ты должна быть само совершенство.
- Да, мадам, - закивала головой девушка. Ее глаза вновь засияли ярким светом, она уже не чувствовала усталости. - Вы мне поможете? - выпалила она. - Мне надо репетировать гораздо больше. Я знаю, что надо. О мадам! - Она посмотрела на Агату, ее раскрасневшееся лицо буквально светилось от радости. - О, мадам, я хочу, я так хочу поехать в Голливуд. Вы можете себе это представить?
- Да, да, я помогу тебе, - просто ответила Агата. - Мы кое-что отрепетируем с тобой сегодня и будем работать те три дня, которые остались до проб. Но ты еще должна сама тренироваться дома, - строго сказала она. - Это потребует огромного напряжения сил, но ты больше, чем кто-либо в группе, способна добиться успеха.
- Спасибо, мадам, о, благодарю вас, - прошептала Доминик, взволнованная столь редкими словами похвалы своей учительницы. - Я замучаю себя этими репетициями, обещаю вам.
- Я сама поеду с тобой на пробы, - сказала Агата, с нежностью глядя на любимую ученицу. - Теперь мы будем с тобой очень много работать, дорогая, так что к субботе, к утру, ты будешь готова и… - Она сделала паузу, и ее глаза засияли каким-то непонятным светом. - И ты будешь выглядеть просто великолепно, Доминик. Тебе дадут роль, и ты поедешь в Голливуд… и, кто знает, может быть, даже так случится, что с тобой поеду и я.
Доминик была так перевозбуждена после напряженной репетиции и так увлечена мыслями о предстоящей пробе, что после легкого ужина с родителями и тремя братьями села на велосипед и направилась в центр Сен-Тропеза.
Надпись «Мороженое Гастона», сделанная фиолетовыми буквами на маленьком желтеньком фургончике с мороженым, выглядела так заманчиво, что она беззаботно бросила свой велосипед у одного из деревьев и медленно направилась туда, чтобы что-нибудь съесть.
- Я возьму малиновое, - сказала она, доставая мелочь из кармана своих шорт. - Двойное, пожалуйста.
- Это бесплатно, - сказал Гастон. Он положил ей в стаканчик еще один шарик мороженого, обнажив в приветливой улыбке превосходные белые зубы, ярко выделявшиеся на его загорелом красивом лице.
- Мерси, мсье, - улыбнулась она в ответ.
Ему очень нравилось ее озорное лицо, веселые зеленые глаза и длинные загорелые ноги. Она говорила, как аристократка, но вела себя просто и свободно, в ней не было того снобизма, который сквозил в поведении молодых туристов из Англии и Скандинавии, часто покупавших у него мороженое.
Гастон сразу понял, что это тот самый счастливый случай, который никак нельзя упустить, и что действовать надо немедленно. Он быстро закрыл дверцу своего фургончика и догнал ее в маленьком сквере.
- Я Гастон Жирандо, - сказал он, - хозяин этого заведения.
- Я так и поняла. Я Доминик де Фрей, - ответила она, слизывая быстро тающее розовое мороженое.
- Дочка директора банка?
- Да, - сказала она, искоса взглянув на него своими огромными глазами. Ну и ну, а он неплохо выглядит, намного симпатичней, чем любой мальчишка в их школе.
- У моих родителей кондитерская на Базоччи-авеню, - начал он.
- Кажется, наш повар изредка там кое-что покупает, - сказала Доминик, бросив на него быстрый взгляд сквозь густые черные ресницы, в этом взгляде были одновременно вызов и лукавство.
- Не хотите ли чашечку кофе? - Впервые за свои девятнадцать лет он чувствовал себя так неловко. Из-за его красивой внешности девушки обычно сами назначали ему свидания, но тут все было по-другому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125