– Я! – громко, перекрывая ропот, выкрикнул принц Тари. – Сын властителя Маришита! Хочу преподнести этот меч... – Принц глотнул новую порцию воздуха. – Сыну великого вождя Оута, моему брату и его наследнику Охту!
Ропот стал перерастать в рев. Очевидно, что происходило нечто невиданное. Даже оскорбительное. Пакит припомнил, что про тех оружейников говорили, будто они выполняли работу для самого императора. Тогда, скорее всего, они и выполнили повтор, копию подарка, который император преподнес вождю горцев.
Охт, озадаченно посмотрев на отца, продолжавшего сидеть замороженной статуей, сделал шажок вперед и протянул руки, принимая подарок.
Принц Тари, сминая церемониал, схватил его за плечи и прижал к себе, по-братски целуя в виски.
Пакит, кажется, начал понимать. Император подарил дорогой, искусно выполненный меч вождю, а властитель Ширы вручил точно такой же его сыну, как бы принижая этим ценность первого подарка.
– А теперь! – Принц стоял уже возле трона, сбоку, нарушая протокол. – Подарок вождю от властителя Ширы и всех ее земель! От владетеля четырнадцати летающих драконов! От повелителя, который дарит вас всех своим покровительством и зовет под свою руку!
Наверное, за все дни, что Пакит находился рядом с принцем Тари, когда видел весь багаж, он мог, кажется, разглядеть все, что в нем есть. Или хотя бы догадаться о его содержимом. Где были его глаза?!
Второй сверток оказался куда больше первого, и сын властителя, прежде чем открыть, поцеловал его, показывая его особость.
Подобное чудо имелось только в тронном зале дворца. Может, есть и другие места, где существует такое, например у императора – о спрятанных в его дворце ценностях ходит много слухов, особенно в последнее время, – но появление под солнечными лучами этого сокровища вызвало крики восхищения у горцев, а лицо вождя оттаяло, явив подобие улыбки. Меч – белый с золотом, нагрудный панцирь той же отделки, шлем, наручи, широкий кинжал.
Вождь Оут, принимая дары, каждый ощупывал, почти как слепой, и кивал улыбаясь. Такого уважения он явно не ожидал. Никак не ожидал. Да и никто здесь. Властитель затмил императора. Горцы, резко поменяв настроение, восторженно закричали, заполняя ущелье ревом.
Потом начался пир. В шатер вождя на больших подносах носили еду и напитки, которым, казалось, конца не будет. У племенных костров тоже много ели и пили, так что вскоре лес наполнился громкими голосами и песнями. Где-то уже танцевали, ритмично выкрикивая короткие слова под звуки бубнов и свирелей.
Большинство гостей разместились невдалеке от шатра, но – за линией охраны. Тут расстелили ковры, больше похожие на грубое полотно, принесли еды, вина и, можно сказать, оставили в покое, если бы не некоторые горцы, наведывающиеся с предложениями что-то обменять, а то и продать. Держаться старались дружелюбно, приходящим наливали, усаживали с собой, но в торговые дела старались не вступать – старшие это сразу же пресекли от греха.
В шатер то и дело кто-то заходил, как видно, вожди из мелких, задерживался недолго, во время чего слышны становились здравицы, часто на непонятном языке, после чего, крайне довольный и гордый собой, уходил обратно. Некоторых охрана не пускала, перехватывая на дальних подступах. А за другими, напротив, отправляли посыльного.
Против ожидания, в шатре пировали недолго. Пакит подумал было, что гости да и хозяева устали после вчерашнего, но, оказалось, дело в другом. Охота! Принц Тари, в новеньких горских шерстяной накидке и мохнатой шапке – все редкого рыжего цвета, считающегося в этих местах царским, – громко обсуждал с сыном вождя достоинства лошадей на охоте и в бою. Вышедший вслед за ними вождь приобнял обоих за плечи. Всех их приветствовали громкими криками. Лица сытые, довольные.
Свита принца уже расселась на коней, а тот все никак не мог проститься с хозяевами, и те живо и с интересом общались с ним, не выказывая и доли нетерпения либо недовольства. Пакит, находившийся от них в нескольких шагах, хорошо слышал все, о чем они говорили. Охота и только охота. Ни слова о предстоящих военных действиях. Во всяком случае за пределы шатра вождя ни одно не вырвалось. Или еще не было произнесено?
И, когда Охт, улыбаясь из-под молодых усов, провожал сына властителя к его жеребцу, Пакит вдруг услышал слово «монахи». У него, дворцового воина, не было привычки слушать то, что не предназначено для его ушей. Разве что в карауле во дворце, где обычно спокойно и скучно, так что единственным развлечением служит то, что говорят, но сейчас совсем не тот случай, не та ситуация. Все его внимание направлено вовне, за пределы того невидимого круга, что составляет охранную зону. Вокруг имелось слишком много источников угрозы. Вон разгулявшийся парень, скаля зубы, рвется к шатру, но его перехватывает охрана. Слева трое, пытаясь остаться в тени дерева, хищно посматривают на разряженную свиту. Горцы бедны, это известно, богатства и славы предпочитают добиваться смелостью и оружием, потому среди них так много разбойников, что – и это тоже не секрет – всегда служит раздражителем для властителя, взявшего под личную охрану торговые караваны.
Пакит невольно отвлекся на произнесенное слово, превратившись в слух.
– ...Дай мне поговорить с ними, брат, – закончил фразу сын вождя.
– О чем ты хочешь с ними говорить? – усмехнулся принц Тари. Пакиту показалось, что вся его веселость с него слетела. – Молельщики! Что они знают о жизни? Ни охоты, ни любви не ведают.
– Говорят, за ними стоит могущество твоего рода? – вкрадчиво, даже слишком вкрадчиво, как змея, спросил Охт.
– За нашим родом много что стоит, тебе ли не знать об этом. Монахов же я только... Только взял с собой, чтобы им было безопасно в пути. Просто отец попросил. Что с ними говорить? У них своя жизнь. Не нам ровня.
– Так ты сделаешь то, о чем я тебя прошу?
Пакит подумал, что настойчивость сына вождя стала почти сродни угрозе. Ему это не понравилось.
– Слушай, Охт. Я сам с ними никогда не разговаривал. Зачем?! Монахи, повара. Мало ли кто нам служит! У нас завтра охота. Вот дело! Кстати, мне рассказывали, что тут, в предгорьях, есть стадо больших быков с необыкновенно кривыми рогами. Это так, да? Ты знаешь?
– Ты мне отказываешь, брат? – угрюмо, даже с вызовом спросил Охт, глядя прямо в глаза принца.
Сын властителя уже держался за луку седла, собираясь махнуть в него и, в горячности своей молодой, дать коню по крупу плеткой, чтобы лихо, вихрем вылететь, показывая свою удаль перед горцами, которые очень ценят показное мужество. Но эти слова заставили его остановиться.
– Брат, ты о чем? Хочешь – пожалуйста! Не я против. Просто они могут не захотеть говорить. Монахи! Сам понимаешь. Они с травой, со скалами говорят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94