Это бывает больно, особенно если шлепнуть резко. Но я страсть как боюсь щекотки.
Парень отступил на шаг, второй квалифицированно загородил дорогу к двери Хозяинова.
— Оружие необходимо сдать. — У этого охранника глаза были немигающими и напряженными.
— Вы не тот человек, которому я могу доверить свое оружие, — ответил я предельно ясно.
— Вам вернут его, как только вы выйдете из кабинета.
— Это исключено. Я никому не доверяю свое оружие.
Охранники переглянулись. Они отнеслись ко мне странно-спокойно — потому, видимо, что я не предпринимал активных действий. Но и не знали, как вести себя.
— Доложите Хозяинову, — холодно сказал я секретарше, чтобы избежать дальнейших эксцессов. Не хотелось бы разрывать удачно начавшееся сотрудничество из-за пустяковых, в общем-то, недоразумений.
Но тут дверь кабинета открылась сама.
Признаться, знаменитый Александр Матвеевич не произвел на меня впечатления. И ростом не вышел, и лицом. Только глаза уж слишком подлые. Глаза профессионального официанта советских времен, готового, не моргнув глазом, вас обсчитать так, что останетесь без штанов. А на всякое ваше возмущение по этому поводу позвать сразу дежурного милиционера. Я уже слышал, что он официантом и начинал свою крутую криминальную карьеру.
И в то время, когда в городе шла самая настоящая война за сферы влияния, действовал не столько силой, сколько хитростью, стравливая конкурентов и ослабляя их, нанося удары сильному исключительно в спину. И таким образом прибрал многое к рукам. И теперь в городе сам считался одним из наиболее авторитетных людей.
Хозяинов сразу оценил ситуацию.
— Извините, мои люди выполняют должностную инструкцию. Пропустите его, — скомандовал он телохранителям довольно жестко. — Я надеюсь, вы не расстреливать меня пришли... — теперь уже улыбнулся мне. Предельно мягко. Поразительный переход с одной манеры поведения на другую. Официант из него просто выпирает.
Я прошел сквозь распахнутые двойные двери красного дерева, испытав большое желание дотронуться до литых бронзовых ручек вычурной формы. В отличие от других офисов, в которых мне приходилось побывать, они привлекали внимание больше, чем секретарши. Хотя, возможно, все дело только в моем извращенном вкусе — мне нравятся исключительно высокие и молодые.
Кабинет ничем особым не поразил, кроме металлических закрытых жалюзи и тяжелых задвинутых штор. Но Александр Матвеевич провел меня сразу к двери в задней стене и дальше — в маленькую, неуклюже вытянутую комнатку. Такие сейчас в моде и называются “комнатами отдыха”. Так сказать, более персональные апартаменты, чем деловой кабинет.
— Что будете пить? — он показал рукой на бар.
— За рулем... — скромно ответил я и только что глаза не потупил. Меня мама с детства приучала к скромности, и вот результат.
— Тогда располагайтесь, и давайте поговорим о том, о чем вам не удалось поговорить с Вениамином Вениаминовичем.
Я кивнул и с удовольствием развалился в мягком кресле. Разве можно в такое кресло просто садиться, без явного удовольствия?
— Ваш Вениамин Вениаминович еще утром просил меня о встрече, но у меня была назначена на это время встреча другая. А когда я освободился, он оказался уже не в состоянии задавать мне свои вопросы.
— Я не совсем в курсе того, во что он вас посвятил, во что — не посвятил, и потому поведу разговор почти самостоятельно. Главное — насколько я могу быть с вами откровенным, и какие вы можете предоставить мне гарантии своей скромности?
И этому гарантии подавай! Гоша Осоченко требует гарантий, Вениамин Вениаминович, теперь — Александр Матвеевич. Ну какие, к черту, гарантии я могу дать?
— То, что я работаю частным сыщиком, это — уже гарантия. Я умею закрывать глаза на те небольшие нарушения закона, без которых сейчас не обходится ни один предприниматель, ни одно предприятие. За это молчание я и получаю деньги. Это — правило. Если я его нарушаю, то не найду больше себе клиентов.
И, естественно, лишаюсь и работы, и заработка. Но при всем при этом я вынужден предупредить: когда дело принимает слишком противоправный оборот, я принимаю сторону закона. Поэтому вы смело можете посвящать меня в те вещи, которые по своему составу не являются криминальными.
— А кто вам вообще сказал, что мы занимаемся криминалом? — Александр Матвеевич улыбнулся чуть ли не загадочно.
— Людская молва... — так же загадочно ответил ему и я.
— Ну-ну...
Это его “ну-ну” прозвучало очень многозначительно. С одной стороны, понять это можно было и так: мало ли что может говорить людская молва? Людям свойственно посплетничать. С другой же, если постараться, можно уловить в простой фразе и угрозу: людская молва вас предупреждает, что с нами лучше отношения не портить.
— Так я смело могу на вас рассчитывать? — спросил после паузы Хозяинов.
— Думаю, что можете, но в пределах тех отношений, о которых я уже сказал.
— Сколько вам заплатил Вениамин Вениаминович? — вдруг спросил он резко.
— Две тысячи долларов.
— Я вам заплачу еще пять, — он достал из кармана увесистый конверт.
— За что? — сразу спросил я. Не просто потому, что знаю — такие деньги не платятся за красивые глаза и даже за высокую репутацию, но и из боязни увязнуть. Возьму, истрачу, а потом окажется, что я не в состоянии выполнить какое-то условие. С меня потребуют деньги назад. А отдавать будет нечем...
Ход обычный, когда хотят человека заставить что-то делать такое, что ему делать не всегда хочется.
— За вашу работу.
— Моя работа заключается только в поиске убийцы Валентина Чанышева?
— В основном.
Я забросил левую ногу на правую и принял еще более удобную позу в мягком кресле.
Вроде бы настроился таким образом на основательный и долгий разговор. Хозяинов наблюдал это молча.
— Давайте не будем обманывать друг друга, — предложил я. — Я отлично знаю, что Валентин Чанышев, помимо того, что время от времени работал на вас, как хакер и как программист, в последние дни был занят вами в предвыборной кампании. И у многих создалось впечатление, что его убийство каким-то образом с этой работой связано.
— Предположим, что это так... — согласился Хозяинов.
— Какова ваша цель? Чего хотите вы, желая обязательно найти убийцу?
Он задумался ненадолго.
— Вы верите в то, что его убила жена? Верите в то, что ее могут осудить и посадить?
— Нет, — сказал я. — При данных обстоятельствах и собранных фактах суд не сможет ее осудить. Самый малограмотный адвокат в состоянии сделать себе имя на этом деле.
Отдельные свои мысли я пока высказывать не стал. Александру Матвеевичу трудно будет понять их, да и объяснять это все — долго и достаточно сложно, потому что сам я пока полагаюсь больше на мелкие факты и интуицию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71