— Вы идете, я тоже иду. Вы не идете, я пойду один.
— Если ты от нас отстанешь, — предупредил его Янс, — мы тебя бросим.
— Хм. — Старик с негодованием глянул на Янса. — Отстанешь ты, и я брошу тебя!
Брат привязал лошадей и принялся за еду. Отправившись верхом, мы сможем довольно быстро проехать по Пути воина. Запасов мяса и муки у нас было достаточно, так что можно будет ехать, не останавливаясь для охоты.
— А та, другая, — поинтересовался я, — которую забрали вместе с дочкой Пенни? Кто она?
Наступило неловкое молчание. Оно длилось, наверное, целую минуту, прежде чем он наконец заговорил:
— Это девица Маклин. Женщина трав.
С чего это вдруг такая нерешительность? Что там случилось на самом деле? И куда смотрели местные мужчины? Разумеется, почти никто из них не мог толком ориентироваться в лесу (если не сказать большего). В прошлом почти все они были ремесленниками: ткачами, плотниками и тому подобное, а Янс был хорошим охотником, привычным к путешествиям по безлюдным тропам. К тому же он неплохо разбирался в повадках индейцев.
Женщина трав? Что бы это могло означать? Может быть, то, что она собирала травы или хорошо разбиралась в них? Такая девушка должна чувствовать себя в лесу как дома.
— Будет лучше, если мы поторопимся, Кин. У меня такое ощущение, что нам придется заниматься этим в одиночку. Потому что никто из местных не станет отправляться на поиски Дианы Маклин.
В голосе брата угадывалась некая интонация, заставившая меня на минуту оторваться от сборов.
— Не станут? Но почему?
— Потому что все считают ее ведьмой. Они лишь вздохнут с облегчением: «Слава Богу, наконец-то отделались». И все.
— А как же дочь Пенни? — возразил я.
— Плохо, что она оказалась в такой компании. Можешь не сомневаться, Кин, там никто и палец о палец не ударит. Вся надежда только на нас. Иначе девчонки пропадут. Конец им, это я тебе говорю.
Глава 2
Мы выехали еще засветло, и к вечеру были уже довольно далеко от дома. Решили ехать по дальней тропе, что уходила в скалы, возвышавшиеся позади нашей хижины, петляя среди валунов и цветущих зарослей, — чтобы какой-нибудь случайный наблюдатель не приметил нашего отъезда. Все трое ехали верхом, и, должен признаться, я впервые в жизни увидел индейца на лошади. Старика звали Тенако.
Лошадей в наших колониях было мало. Наши были куплены у одного испанца, который решил-таки возвратиться обратно, и ради этого ему пришлось распродать всех своих коней. Вообще-то испанцам из Флориды не разрешалось торговать с англичанами, но, видать, такова человеческая натура, и к тому же у нас было много таких товаров, без которых им тоже было не обойтись. Так что торговля потихоньку шла. Мы платили золотом из своих запасов: немного нашли здесь, остальное было заработано отцом, который в свое время занимался торговлей.
Со всех сторон нас окружали индейские земли, и любой индеец там посчитал бы всякого чужака своей законной добычей. И все же были среди них и такие, которыми двигало простое человеческое любопытство и выгоды торговли; да и мы, со своей стороны, тоже не нарывались на неприятности.
Путь предстоял неблизкий, тропа вела нас сквозь дремучие заросли, где росли невиданные деревья, стволы которых оплетали лозы дикого винограда; это был край пустынных, нехоженых троп, где на каждом шагу нас могла подстерегать смертельная опасность, и Тенако знал об этом лучше любого из нас, так как индейцы убивали друг друга еще задолго до того, как на эту землю ступила нога белого человека.
Мы ехали по Пути воина, трое всадников, ведущие за собой вьючную лошадь, на которую был нагружен весь наш скарб.
Еще чего придумали: ведьма! Честно говоря, я никогда не верил в их существование, хотя и в Уэльсе, и в Англии бытовало немало историй о ведьмах, эльфах, гномах, привидениях и тому подобной нечисти. Поговаривали также, что нашему отцу был также присущ некий дар, кое-кто даже считал это проклятием, хотя ни отцу, ни мне, ни Лиле (которая якобы тоже была им наделена) не было до этих разговоров никакого дела.
Нет ничего хорошего в том, что девушку считают колдуньей. Навряд ли теперь кто-либо изъявит желание прийти на помощь ведьме, даже если окажется, что ребенок, похищенный вместе с нею, был всеми любим. Скорее всего, они будут считать, что, мол, раз индейцы ее украли, то пусть им будет хуже.
Мы не заметили свежих следов, оставленных мокасинами или башмаками. Тропа вилась меж темных стволов старых сосен, уводя нас в полумрак, царивший под сенью ветвей, заставляя нас невольно задумываться о том, свидетелями каких событий пришлось стать этим древним склонам и что за люди, возможно, когда-то жили и умирали здесь задолго до нас.
Очень многими своими познаниями мы были обязаны Сакиму, ученому из далекой Азии. Саким верил в то, что он уже жил в этом мире в прежних жизнях.
У нас при себе были большие луки, сделанные на английский манер, так как отец и еще кое-кто из наших знали, что лук порою незаменим. С его помощью нам удавалось экономить порох и патроны. К тому же охота с луком была бесшумной, и нам не приходилось опасаться за то, что горное эхо предупредит врага.
Какими пустынными были эти погруженные в безмолвие холмы! С какой готовностью эхо подхватывало любое слово, сказанное человеком, как будто сама земля просила позаботиться о ней, готовая взамен одарить его благодатью урожая.
В то время как мы обозревали холмы, над которыми постепенно сгущались сумерки, я увидел, как в небо взлетела птица с красным оперением, словно частичка заходящего солнца. Вслед за ней вспорхнула целая стайка, примерно дюжина таких же птиц, которые быстро исчезли из виду.
— Плохой знак, — сказал Тенако. — Скоро прольется кровь.
— Только не наша, — мрачно отозвался Янс. — Это будет кровь сестренки Темперанс, которую они украли.
— Ты ее помнишь? — спросил я.
— А то как же, прелестное дитя. По-моему, ей теперь лет десять, а может, и все одиннадцать. Добрая, ласковая девочка, легкая, словно ветерок. Она первой из них изо всех приняла меня — после Темперанс, разумеется.
— А ту, вторую, девчонку ты знаешь?
— Да уж… она почти взрослая барышня! Подумать только! Такая серьезная, молчаливая — не от мира сего. — Он взглянул на меня. — Уж не знаю, ведьма она или нет, но уверен, что тебе, Кин, приглянулась бы.
— Я не верю в ведьм.
— Ничего, увидишь ее — поверишь. Есть в ней что-то необычное. Она не такая, как все: всегда невозмутимая и замкнутая. А уж как посмотрит на тебя своими глазищами, так душа в пятки уходит, и кажется, что она видит тебя насквозь. Этакая дикарка.
Тут он совершенно неожиданно усмехнулся.
— Парни сторонятся ее. Она умеет шить, неплохо прядет, короче, все бы хорошо, вот только глядит она на них безо всякого интереса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
— Если ты от нас отстанешь, — предупредил его Янс, — мы тебя бросим.
— Хм. — Старик с негодованием глянул на Янса. — Отстанешь ты, и я брошу тебя!
Брат привязал лошадей и принялся за еду. Отправившись верхом, мы сможем довольно быстро проехать по Пути воина. Запасов мяса и муки у нас было достаточно, так что можно будет ехать, не останавливаясь для охоты.
— А та, другая, — поинтересовался я, — которую забрали вместе с дочкой Пенни? Кто она?
Наступило неловкое молчание. Оно длилось, наверное, целую минуту, прежде чем он наконец заговорил:
— Это девица Маклин. Женщина трав.
С чего это вдруг такая нерешительность? Что там случилось на самом деле? И куда смотрели местные мужчины? Разумеется, почти никто из них не мог толком ориентироваться в лесу (если не сказать большего). В прошлом почти все они были ремесленниками: ткачами, плотниками и тому подобное, а Янс был хорошим охотником, привычным к путешествиям по безлюдным тропам. К тому же он неплохо разбирался в повадках индейцев.
Женщина трав? Что бы это могло означать? Может быть, то, что она собирала травы или хорошо разбиралась в них? Такая девушка должна чувствовать себя в лесу как дома.
— Будет лучше, если мы поторопимся, Кин. У меня такое ощущение, что нам придется заниматься этим в одиночку. Потому что никто из местных не станет отправляться на поиски Дианы Маклин.
В голосе брата угадывалась некая интонация, заставившая меня на минуту оторваться от сборов.
— Не станут? Но почему?
— Потому что все считают ее ведьмой. Они лишь вздохнут с облегчением: «Слава Богу, наконец-то отделались». И все.
— А как же дочь Пенни? — возразил я.
— Плохо, что она оказалась в такой компании. Можешь не сомневаться, Кин, там никто и палец о палец не ударит. Вся надежда только на нас. Иначе девчонки пропадут. Конец им, это я тебе говорю.
Глава 2
Мы выехали еще засветло, и к вечеру были уже довольно далеко от дома. Решили ехать по дальней тропе, что уходила в скалы, возвышавшиеся позади нашей хижины, петляя среди валунов и цветущих зарослей, — чтобы какой-нибудь случайный наблюдатель не приметил нашего отъезда. Все трое ехали верхом, и, должен признаться, я впервые в жизни увидел индейца на лошади. Старика звали Тенако.
Лошадей в наших колониях было мало. Наши были куплены у одного испанца, который решил-таки возвратиться обратно, и ради этого ему пришлось распродать всех своих коней. Вообще-то испанцам из Флориды не разрешалось торговать с англичанами, но, видать, такова человеческая натура, и к тому же у нас было много таких товаров, без которых им тоже было не обойтись. Так что торговля потихоньку шла. Мы платили золотом из своих запасов: немного нашли здесь, остальное было заработано отцом, который в свое время занимался торговлей.
Со всех сторон нас окружали индейские земли, и любой индеец там посчитал бы всякого чужака своей законной добычей. И все же были среди них и такие, которыми двигало простое человеческое любопытство и выгоды торговли; да и мы, со своей стороны, тоже не нарывались на неприятности.
Путь предстоял неблизкий, тропа вела нас сквозь дремучие заросли, где росли невиданные деревья, стволы которых оплетали лозы дикого винограда; это был край пустынных, нехоженых троп, где на каждом шагу нас могла подстерегать смертельная опасность, и Тенако знал об этом лучше любого из нас, так как индейцы убивали друг друга еще задолго до того, как на эту землю ступила нога белого человека.
Мы ехали по Пути воина, трое всадников, ведущие за собой вьючную лошадь, на которую был нагружен весь наш скарб.
Еще чего придумали: ведьма! Честно говоря, я никогда не верил в их существование, хотя и в Уэльсе, и в Англии бытовало немало историй о ведьмах, эльфах, гномах, привидениях и тому подобной нечисти. Поговаривали также, что нашему отцу был также присущ некий дар, кое-кто даже считал это проклятием, хотя ни отцу, ни мне, ни Лиле (которая якобы тоже была им наделена) не было до этих разговоров никакого дела.
Нет ничего хорошего в том, что девушку считают колдуньей. Навряд ли теперь кто-либо изъявит желание прийти на помощь ведьме, даже если окажется, что ребенок, похищенный вместе с нею, был всеми любим. Скорее всего, они будут считать, что, мол, раз индейцы ее украли, то пусть им будет хуже.
Мы не заметили свежих следов, оставленных мокасинами или башмаками. Тропа вилась меж темных стволов старых сосен, уводя нас в полумрак, царивший под сенью ветвей, заставляя нас невольно задумываться о том, свидетелями каких событий пришлось стать этим древним склонам и что за люди, возможно, когда-то жили и умирали здесь задолго до нас.
Очень многими своими познаниями мы были обязаны Сакиму, ученому из далекой Азии. Саким верил в то, что он уже жил в этом мире в прежних жизнях.
У нас при себе были большие луки, сделанные на английский манер, так как отец и еще кое-кто из наших знали, что лук порою незаменим. С его помощью нам удавалось экономить порох и патроны. К тому же охота с луком была бесшумной, и нам не приходилось опасаться за то, что горное эхо предупредит врага.
Какими пустынными были эти погруженные в безмолвие холмы! С какой готовностью эхо подхватывало любое слово, сказанное человеком, как будто сама земля просила позаботиться о ней, готовая взамен одарить его благодатью урожая.
В то время как мы обозревали холмы, над которыми постепенно сгущались сумерки, я увидел, как в небо взлетела птица с красным оперением, словно частичка заходящего солнца. Вслед за ней вспорхнула целая стайка, примерно дюжина таких же птиц, которые быстро исчезли из виду.
— Плохой знак, — сказал Тенако. — Скоро прольется кровь.
— Только не наша, — мрачно отозвался Янс. — Это будет кровь сестренки Темперанс, которую они украли.
— Ты ее помнишь? — спросил я.
— А то как же, прелестное дитя. По-моему, ей теперь лет десять, а может, и все одиннадцать. Добрая, ласковая девочка, легкая, словно ветерок. Она первой из них изо всех приняла меня — после Темперанс, разумеется.
— А ту, вторую, девчонку ты знаешь?
— Да уж… она почти взрослая барышня! Подумать только! Такая серьезная, молчаливая — не от мира сего. — Он взглянул на меня. — Уж не знаю, ведьма она или нет, но уверен, что тебе, Кин, приглянулась бы.
— Я не верю в ведьм.
— Ничего, увидишь ее — поверишь. Есть в ней что-то необычное. Она не такая, как все: всегда невозмутимая и замкнутая. А уж как посмотрит на тебя своими глазищами, так душа в пятки уходит, и кажется, что она видит тебя насквозь. Этакая дикарка.
Тут он совершенно неожиданно усмехнулся.
— Парни сторонятся ее. Она умеет шить, неплохо прядет, короче, все бы хорошо, вот только глядит она на них безо всякого интереса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66